Нежные женские губы, пьянящий запах волос и гибкая талия довели Бабочку до полного экстаза.

Флу с первой же секунды решила, что настал ее звездный час: именно о таком мужчине — агрессоре и поработителе тайно мечтала она даже во времена наилучших отношений со своим Беном-рохлей. Миссис Хилли знала, что именно так многие называют ее мужа. Теперь, когда ее законный супруг помешался на этом зловредном ребенке, она считала своим долгом не обращать внимания на потерявшего остатки мужественности папочку. Была и еще одна, самая важная причина: Флоренс обижалась на Бена за то, что именно по ее, а не по его вине в семье не могут появиться дети. Правда, в этом Флу не сознавалась даже самой себе.

Не мучая себя никакими сомнениями, она со спокойной душой отдалась охватившей ее страсти.

Поцелуй может длиться долго, но не бесконечно. Влюбленные наконец оторвались друг от друга. Глаза обоих осоловели, окружающая действительность перестала существовать.

— Ты сказал «пятнадцать лет»? — счастливо улыбаясь, прошептала Флу и сама притянула к себе дядю Мартина.

Загремела падающая посуда — двое, слившись в объятиях, повалились на пол между плитой и шкафчиком.

Грохот кастрюль и странная возня на кухне вынудили Бена пойти посмотреть, в чем дело. То, что он увидел, нисколько его не удивило и даже абсолютно не взволновало. Мистер Хилли равнодушно понаблюдал, как безмозглая обезьяна, как еще впервые минуты окрестил он в мыслях дядю Мартина, помогала миссис Хилли расстегивать лифчик, плюнул, выругался про себя, прикрыл дверь и обратился к Джуниору:

— Ну что, ты поужинал? Тогда иди в свою комнату, посмотри телевизор и ложись спать.

Догадливый Джуниор мгновенно уловил настроение папочки и с притворной беззаботностью запрыгал на одной ноге вверх по лестнице, ведущей на второй этаж.

— Спокойной ночи, мистер Хилли!

Из кухни доносились сладострастные стоны. Бен никогда не предполагал, что Флу может издавать подобные звуки. Он подошел к зеркалу, закатил глаза, покривлялся сам с собой, промычал что-то нечленораздельное. Ни с того ни с сего взял щетку для одежды и принялся чистить свой костюм, до этого спокойно висевший в гардеробе. Убрал каждую пылинку с правого рукава и с правой штанины, бросил это дело, рассеянно почесал затылок и направился в кладовую. По дороге очень сильно ударился головой об лестницу, внимательно ощупал больное место и напрочь забыл, что хотел сделать. Заинтересовался вдруг телефоном, снял трубку, подул в нее и положил на место. А когда из детской отчетливо донесся сильнейший треск, напоминающий частую барабанную дробь, схватил ключи от разбитой машины, аккуратно перевязанную стопку старых газет, непонятно кому низко поклонился и радостно заявил:

— Мне нужно срочно повидать моего друга О'Конера.

Хлопнула входная дверь, и Бен широкими торопливыми шагами помчался в сторону городской площади.

О том, где провел ночь мистер Хилли, вряд ли что-нибудь определенное мог сказать даже он сам. В девять часов утра Бен появился на пороге своего дома. Опасливо поглядывая по сторонам, осторожно открыл дверь, пробрался в комнату для гостей, шлепнулся на диван и устало принялся рассматривать последствия стихийного бедствия, обрушившегося на очень уютное жилище. Все было перевернуто с ног на голову. Ценные вещи бесследно исчезли. Картины, прежде украшавшие стены, почему-то валялись на полу, черепки фарфоровой посуды матовым блеском отражали утреннее солнце. Повсюду было разбросано белье, одежда, бумаги, обувь и масса других предметов.

Мистер Хилли пришел в себя. Постепенно до него стал доходить смысл слов на фасаде дома, заметных даже с противоположной стороны улицы. На белой, аккуратно оштукатуренной стене размашистым почерком огромными буквами, но меньшими, чем на любой придорожной рекламе, сообщалось следующее: «Если хочешь когда-нибудь снова увидеть жену и ребенка, это тебе обойдется в 100 тысяч долларов. Дядя Мартин».

Выходило, что любимая женушка и сыночек укатили с этим идиотом в костюме явно с чужого плеча в неизвестном направлении. Ну и слава Богу! Туда им и дорога.

Бен долго, по-хозяйски развалившись, сидел на диване и удовлетворенно улыбался. Неожиданно он вскочил на ноги и задумчиво побрел по комнате. Подфутболил ногой шаровидный абажур от торшера, швырнул стулом в раскрытый сервант и вдруг принялся громить все без разбору. Через пять минут было уничтожено то, что не успели переломать беглецы.

Мистер Хилли направился в следующую комнату, гримасничая и причитая на ходу:

— Прощай, Джуниор, прощай! Ой-ой, милая Флоренс, мне так грустно, что вы уехали. Сто тысяч долларов! Да забери ты себе и одного, и другого.

Бен, прокручивая в памяти события последних недель, убеждал себя, что все, что произошло, к лучшему. Теперь он абсолютно свободный, независимый человек: ни работы, ни жены, ни ребенка. Все можно изменить кардинально, пойти другим путем. Все в его руках.

Время от времени он хватал какую-нибудь вещь и с ревом швырял ее как можно дальше. Это доставляло ему неописуемое удовольствие. После каждого броска становилось значительно легче, но не надолго. Глаза искали новый подходящий предмет.

Особенно досталось детской. То, что в свое время не успел сломать Джуниор, разлеталось теперь вдребезги под мощнейшими ударами опытного бейсболиста. Он прощался с так и не перевоспитавшимся, но все равно дорогим сынишкой.

Письменный стол оказался тяжеловатым, и мистер Хилли, заполняя вынужденную паузу, принялся бессмысленно выдвигать и задвигать ящики. В самом нижнем обнаружил кипу бумаг. Он перевернул первый листок и неожиданно ехидно заулыбался: автор рисунка удачно соединил в одном портрете черты лица Большого Бена и морды безмозглого пучеглазого бульдога. Произведение было подписано: «Большой Бен».

— Здорово, Джуниор! — не удержался от похвалы удовлетворенный мистер Хилли.

На другом портрете изображалась тщедушная злая женщина с сидящей у нее на голове кошкой. Сомнений не было: это Флу.

— Молодец, сын! Прямо в точку попал, — Бен вслух радовался схожести и смыслу карикатуры.

Очертания своего собственного лица больше, чем предыдущие рисунки, удивили первого критика произведений художника Джуниора. Бен долго и внимательно рассматривал картину. Куда девалась его взвешенность и разрушительная энергия.

— А ведь я ему понравился… Все это время я ему действительно нравился.

Если бы мистер Хилли случайно не заглянул в ящики, вряд ли бы в доме остался хотя бы один целый предмет. Стихийное бедствие огромной разрушительной силы отступило. Из камина, самого надежного, каменного укрытия на человека понимающе глядело полосатое животное.

Под бумагами мистер Хилли наткнулся на черный камушек чернослива, о котором в последнее время напрочь позабыл. Талисман не валялся среди прочих безделушек, заполнявших комнату Джуниора, а аккуратно хранился на нижней полки. Определенно, не оставалось никаких сомнений, что подарок отца что-то значил для стриженого разбойника. «Но почему он не взял косточку с собой? — забеспокоился Бен, сразу не находя ответа на этот важнейший вопрос. — Мальчик оставил подарок в доме, в моем доме… Если я сумею вернуть его к себе, у нас все будет замечательно».

Бен взглянул на переломанную мебель и засмеялся над своей глупостью, обрадовался, что хоть телевизор уцелел, и щелкнул выключателем.

«Если даже жена действительно вступила в сговор с этой безмозглой обезьяной, дядюшкой Мартином, деньги все равно нужно найти, кровь из носа, а найти, найти и заплатить. Вернуть Джуниора! Ведь, если дядюшка требует выкуп, следовательно, малыш для него абсолютно ничего не значит. Да-да, ничего не значит! И вообще, откуда взялся этот родственник, где он был раньше? Разве сможет это животное стать настоящим другом для Джуниора? Никогда!» — рассуждал про себя Маленький Бен.

Тут на экране телевизора мелькнуло знакомое лицо. Мистер Хилли оторопел: не может быть! Но на всякий случай прислушался к словам симпатичной молоденькой дикторши. Она, стараясь быть серьезной, сообщила: «Полиция штата разыскивает опасного преступника по кличке Бабочка, который уже пять дней разгуливает на свободе, совершив очередной побег из тюрьмы. Просьба ко всем, кто когда-нибудь…»