Около Кут нас задержала милиция, состоявшая тогда главным образом из украинских юношей в гражданской одежде, с красными повязками на левом рукаве и с винтовками. Нас отвели на пост, помещавшийся в одном из домов у рынка. На первом этаже в дежурной комнате на лавках около стен сидели милиционеры, выглядевшие так же, как и те, что нас задержали. В руках винтовки, а у некоторых были даже примкнуты штыки. За столом на лавке сидел «старшина милиции», человек пожилого возраста, рядом его помощник, лет двадцати с небольшим, а с другой стороны, кажется, лейтенант Красной Армии. Мы предстали перед ними. Старшина, хорошо владеющий польским языком, спросил нас, кто мы. Я ответил, что являюсь студентом, а Богданович инженером. Предъявили свои паспорта. Документы у нас были в порядке. Затем он спросил, зачем мы сюда приехали. Мы отвечали, что начали торговать коврами, а Куты славятся их производством. Поэтому приехали сюда, чтобы закупить партию ковров для Львова. Нашим ответом очень заинтересовался помощник начальника, родители которого, как оказалось позже, имели в Кутах большой магазин ковров. Он расспрашивал нас, знаем ли, где их искать, а затем дал адреса нескольких магазинов, после чего мы уже без всяких трудностей получили разрешение на двухдневное пребывание в Кутах.

Во время нашего допроса на пост привели Раковского и Бончковского. Как оказалось, каждого неместного, появившегося в городе, задерживали и отводили в милицию. Мы сделали вид, что не знакомы. По выражению лица и поведению полковника я сделал вывод, что он «выдохся». Весь трясся, как студень. Было видно: Раковский полностью капитулировал. Мы покидали пост с пропусками, разрешившими свободно пребывать в городе. После нас начали допрашивать тех двоих. Мы решили их подождать. По рыночной улице прохаживались взад и вперед, наблюдая, не выйдут ли. Примерно после сорока минут такой прогулки, решили больше не ждать, вероятно, их задержали.

С обоими моими товарищами по путешествию я встретился много лет спустя, уже в совершенно иных условиях.

А тогда мы пошли в гостиницу, сняли номер и спросили, где можно что-либо поесть. Хозяин гостиницы, предприимчивый и любезный человек с бегающими глазами, проверил наши пропуска и дал комнату, зарегистрировав нас в книге. Он слегка улыбался, кивая головой, и, хотя лицо у него было хитрое, чувствовалось, человек он не плохой. Между нами возникла симпатия.

Умывшись, мы снова пошли в город. Зашли в ресторан и поужинали. Я надеялся, что полковнику как-то удастся освободиться. Посматривал на улицу. Выйдя из ресторана, мы еще долго прогуливались, но напрасно. Наконец, подошло условленное время встречи с проводником и я пошел к месту встречи. Было уже совершенно темно. Проводник ждал и хотел нас сразу же вести. Надо было пойти за город, в горы и лесами дойти до реки Прут, являвшейся границей. Все это казалось делом простым. Проводник знал дорогу прекрасно и заверял, что она совершенно безопасна. Советовал идти немедленно. Именно так и следовало поступить, но я подумал, что непорядочно уйти, ничего не узнав о судьбе полковника и его товарища. А вдруг сегодня или завтра рано утром их отпустят, а без нас они не сумеют перейти через границу, особенно полковник. Я вспомнил, как Раковский говаривал: «Я дал бы себе отрезать ногу, только бы вырваться отсюда, только бы убежать». И я решил остаться. Проводник стал меня упрекать, вероятно, подумал, что я струсил. Он успокоился только когда я заплатил ему условленную сумму, несмотря на то, что мы не воспользовались его помощью. Однако придти на следующую ночь отказался.

Ничего не поделаешь. Нет, так нет.

Дело начало осложняться. Я вернулся к Богдановичу, и мы еще немного пошатались по городу. Вроде все было спокойно. Всюду болталось довольно много людей. Городишко, хотя небольшой, был довольно оживленным. Около одиннадцати часов вечера мы направились в гостиницу.

Поприветствовав хозяина, мы задали ему обычный вопрос: Что слышно? Что нового?

— Ничего особенного, ответил хозяин. — Сегодня задержали несколько подозрительных лиц. Они будто хотели, перейти границу. А перед вечером арестовали какого-то полковника, который шел с молодым парнем, выдававшим себя за крестьянина. Кажется, этот юноша оказался тоже военным.

Мы онемели. Поняли, речь идет о наших спутниках. Именно подхорунжий Бончковский должен был выдавать себя за сына крестьянина. Однако вида не подали, проявив полное безразличие. Через минуту Богданович все же спросил:

— Ну и что делают с такими задержанными?

— Их машинами отвозят в Колымыю, а оттуда во Львов.

Все было ясно. Но очень хотелось надеяться им как-нибудь удастся сбежать. Мы пошли спать, а в пять утра были уже на ногах. Хотели разузнать, когда и как их повезут. Но наши намерения оказались невыполнимыми.

Надо было думать о своем переходе. Мы бродили по городу и его окрестностям. Несколько раз нас задерживали, но выданные нам пропуска всюду открывали путь. О переходе границы около города Куты не могло быть и речи. Вдоль всей границы было полно пограничных застав. Через каждые пятнадцать минут проходил патруль. Пройти к самой пограничной полосе было делом не простым, милиционеры задерживали всех, неизвестных им лиц. Положение становилось мучительным. Мы вернулись в гостиницу с вытянутыми физиономиями. И это не укрылось от внимания нашего хозяина. Приветствуя нас, он спросил, как идут дела:

— Видимо не особенно хорошо, а?

Слово за слово, и мы договорились. Хозяин обещал оказать нам содействие. У него был родственник, лесничий, который мог нам в переходе границы помочь. Условились, что на машине, которая придет рано утром, доедем до шоссе, идущего вдоль реки Прут или вдоль границы. А оттуда попытаемся перейти границу. Может, удастся во время проезда мимо постов. Мы были благодарны. За оказание этой услуги хозяин гостиницы ничего взять не захотел. Он считал, что выполняет свой долг и радуется при виде молодых людей, стремящихся в армию сражаться против немцев. Он рассказал, что помог уже так нескольким. Отъезд назначили на следующий день в семь утра.

Успокоившись, что самый важный вопрос решен, мы с облегчением вздохнули и пошли снова в город. На этот раз ненадолго, только чтобы кое-как поесть, и около восьми уже вернулись. Легли спать, чтобы на следующий день, который мог принести нам различные приключения и неожиданности, быть отдохнувшими.

28 октября около половины восьмого к гостинице подъехал автомобиль. Шофер был в компании с какой-то дамой. Машина была побитая, ободранная и выглядела такой развалиной, что мы садились в нее с опаской. На счастье, внешний вид не совпадал с состоянием мотора. Это был замечательный шестицилиндровый «Австро-Даймлер». Мотор работал великолепно, внешний же вид был закамуфлирован для того, чтобы машина не бросалась в глаза. Мотор свободно давал сто километров. Лицо у шофера было умное и энергичное. Его спутница, молоденькая девушка лет восемнадцати оказалась, дочерью лесничего. Жизнерадостная блондинка с огромными глазами, она рассказала нам, что довольно часто так ездит и ей весело смотреть, как «господа в костюмах прыгают в воду. Гоп, и уже на другой стороне».

Мы тронулись в сторону Косова, где должны были повернуть к деревне, в нескольких километрах от места перехода вдоль границы, совсем близко от реки, служившей границей. Погода стояла замечательная, немного прохладная, но мы, тепло одетые, не чувствовали холода. Прохладный воздух освежал нас. Путешествие действительно было приятным. До места назначения оставалось два километра. Движение на шоссе небольшое. Время подходило к 9 часам. Каждая минута приближала нас к месту, избранному для перехода. Шоссе проходило через огромное ущелье, по обе стороны которого тянулись покрытые лесами горы. Внизу, в ущелье рядом с шоссе, протекал Прут. Наступил момент, когда наша соседка, показывая глазами на реку, давала понять, что приближаемся к условленному месту. Сильно забилось сердце. На другой стороне находилась Румыния. Первая цель, которую мы наметили, была рядом, здесь. Машина задержалась, и наша покровительница сказала: — Прыгайте в этом месте. Счастливого пути! Мы поцеловали ей ручки, обменялись крепким рукопожатием с шофером и через минуту оказались в ледяной воде. Река была мелкой, вода не доходила даже до пояса, но быстрой, и это затрудняло движение. Скользкие камни, устилавшие дно, вынуждали нас ежеминутно терять равновесие. Во время перехода реки, которая в этом месте имела около сорока метров ширины, мы выглядели довольно смешно. Когда мы оказались на другом берегу, машина повернула обратно. Дочь лесничего на прощание помахала платочком. Прощаясь с девушкой, мы поклонились. Автомобиль поехал, а мы направились к лесу.