В своем труде Гроссман подвергает довольно подробному анализу все эти процессы. Например, в отличие от распространенных на Западе представлений, в СССР наряду с общественной формой жилья довольно широкое распространение имела и практика владения собственным жильем. По данным Гроссмана, к середине 70-х годов в таких домах жила половина всего населения страны. Владельцами своих домов являлись 25 % жителей городов. Хоть и вполне законные, частные жилища, однако, тоже могли стать основой для разных видов частной экономической деятельности, которая иногда могла выходить и за рамки закона. Примерами такой деятельности являлась сдача жилья в наем по так называемым «свободным» ценам, незаконное строительство и ремонт жилых домов, хищение в частных целях строительных материалов, являющихся общественной собственностью, подкуп должностных лиц и т. д.

Кроме того, медики, зубные врачи, учителя, преподаватели и представители других профессий могли вполне легально предлагать частные услуги, продавая свои знания и умения помимо основного места работы.

Вполне естественными в сельских районах считались и услуги ремесленников по ремонту жилых домов, как и некоторые другие виды деятельности бытового характера. На частных началах можно было заниматься за определенный процент даже поиском золота и других полезных ископаемых при условии обязательной передачи найденного государству. Закон разрешал также продажу уже бывших в эксплуатации личных вещей.

Так что частная легальная экономическая деятельность, в принципе, никогда не являлась особой проблемой в условиях СССР.

Правда, до прихода Горбачева к власти ее удельный вес в совокупном продукте страны неуклонно шел на убыль (хотя одновременно с этим и нарастал ее абсолютный объем). По Гроссману, в 1977 году на ее долю в ВНП СССР приходилось уже всего 10 % по сравнению с 22 % за 1960 год. Однако подлинное представление о действительных масштабах частной, хоть и разрешенной законом экономической деятельности, можно получить, лишь если учесть, во сколько раз за тот же самый период возрос и объем самого ВНП страны.

Но гораздо больше проблем, особенно после 1955 года, создавала приобретающая все более значительные размеры и распространение практика незаконной наживы. К тому же выявились также исключительные разнообразные формы ее конкретных проявлений, граничащих подчас с подлинной изобретательностью и «полетом воображения» как ее конкретных зачинщиков, так и исполнителей.

Таким образом, постепенно складывалось то, что приобрело позднее известность под названием «вторая», «скрытная», «подпольная» или «теневая» экономика.

Все это, с течением времени, обуславливало и все возрастающую степень проникновения таких видов деятельности в разные области жизни общества и последующее использование их для достижения частных целей.

Однако, несмотря на все «творчество» и «изобретательность» деятелей «второй экономики», основным источником наживы для них все время оставалась кража у государства общенародной собственности. Как правило, она совершалась преимущественно на самом рабочем месте, в тех же государственных и других организациях. В своем труде Гроссман дает такую картину данной практики.

«Крестьянин ворует фураж из колхоза с тем, чтобы кормить скот у себя на дворе. Рабочий ворует материалы и инструменты, при помощи которых совершает свою «собственную» деятельность. Врачи воруют лекарства, водители — бензин. Общественные машины зачастую выполняют роль «частного такси». К «черному рынку» подъезжают целые грузовики дефицитных товаров и материалов. Государственным транспортом и материалами, нередко в официальное рабочее время, строятся дачи или проводятся капитальные ремонты частных жилищ. За государственный счет идет поставка запчастей и ремонт частных машин и т. п».

Наряду со столь широкой практикой более или менее мелких присваиваний, в ходу были и необыкновенно хорошо организованные и продуманные систематические кражи «оптом». Здесь, как правило, «работали» уже слаженные «профессиональные» преступные формирования, способные наносить дерзкие и по-настоящему серьезные удары. Сюда можно отнести, например, практику присваивания со стороны определенных хозяйственных руководителей чрезвычайно больших количеств дефицитных товаров и материалов. Их умышленно браковали, с тем чтобы потом «сплавить» на «черный рынок».

Широкое распространение приобретают также случаи, когда заведующие или даже отдельные служащие государственных складов просто «сплавляют на сторону» значительную часть товаров, пользующихся наибольшим спросом. Таким образом, они обеспечивали себе дополнительные доходы, получаемых от «спецклиентов», или от продажи этих товаров прямо на «черном рынке». Товары длительного употребления, такие, как легковые машины, за которыми иной раз приходилось несколько лет стоять в очереди, также представляли немало возможностей для получения взяток и для последующих спекуляций и перепродажи по завышенным ценам.

Сфера услуг, поддержки, ремонта, даже непосредственного производства тоже могли стать источником нерегламентированных законом доходов. Среди них можно особо выделить ремонт жилищ и легковых машин, швейные услуги, смену меблировки, незаконное строительство жилья, дач и пр. Как правило, все эти виды деятельности осуществлялись исключительно за счет государственных материалов и во время, которое считалось рабочим по официальному месту занятости.

Процессы реализации частной прибыли путем незаконной производственной деятельности зачастую приобретали масштабы настоящего «подпольного капитализма» в самом прямом смысле слова. Были случаи, когда «подпольные капиталисты» сами вкладывали деньги в организацию определенных видов производства с тем, чтобы потом сбывать продукцию исключительно на «черном рынке».

По Гроссману, чаще всего это были производства определенных видов одежды, обуви, предметов домашней утвари и обихода, украшений и т. д. Причем такая частноэкономическая деятельность, как правило, происходила на предприятиях промышленности или сельского хозяйства, являющихся государственной или общественной собственностью. Процесс осуществления данных «операций» включал в себе также взятки и подкупы определенных ответственных служащих соответствующих предприятий, которые должны были обеспечить нужное «прикрытие».

В этом плане примечательны выводы советского юриста Константина Симиса в его книге «Коррупция в СССР — тайный мир подпольного советского капитализма», изданной в 1982 году в США. На основании личных впечатлений от своей работы в 70-е годы прошлого столетия в качестве адвоката ряда видных подпольных бизнесменов, он приходит к заключению, что на практике в стране, наряду с официальной экономикой и за ее счет, функционировала также система множества частных предприятий.

На частных производственных базах из материалов общественной собственности в частных целях выпускались товары, считавшиеся в те годы дефицитными. Обычно это были определенные разновидности трикотажа, обуви, а также солнечные очки, модные сумки и т. д. В промышленных размерах делались повторные записи западной музыки, а потом выпускались на рынок. По свидетельствам Симиса, у этой системы были не только свои действительные собственники, но и «целые фамильные кланы с многомиллионными состояниями, под контролем которых находились десятки предприятий».

В результате совместной инициативы университетов Беркли и Дюка было опубликовано немало и других серьезных исследований «второй экономики» СССР. Большинство из них касались времен Брежнева, в частности, периода его правления после пережитого инфаркта и других тяжелых заболеваний. В сентябре 1985 года вышла в свет публикация Владимира Тремля о покупках пищевых товаров частного сектора в городских зонах СССР. Их объем, по данным этого исследования, достигал 3,5 миллиарда рублей за год.

Весьма любопытным было и изданное в декабре 1985 года исследование Г. Гроссмана «Советская «вторая экономика» — взгляд из парикмахерской». По его мнению, общий объем «чаевых» и взяток, которые регулярно берут при обслуживании в этих государственных предприятиях, в действительности «почти полностью определяет ее переход исключительно к секторам «второй экономики».