Тор медленно, но возвращается к прежней версии себя. Она больше не вздрагивает, если я прикасаюсь к ней, и она не пугается, если целую, но ей все еще снятся эти гребаные кошмары каждую ночь. Она просыпается, кричит, плачет и хнычет. Я ненавижу все это. Джо настолько глубоко в нее забрался, что до сих пор сидит у нее под кожей, словно чертова болезнь, выедающая тебя изнутри. На днях Тор рассказала мне, что когда она была у Джо, она молилась о смерти. Она сказала, что никогда так еще не молилась, потому что не верила в Бога, но в тот момент она думала, что если бы верила в него хоть немного, то он бы сжалился над ней и положил конец её страданиям. Что вы на это скажите? Я не могу забрать у нее страх, как бы мне сильно, черт возьми, этого ни хотелось. Он заклеймил ее физически и морально, и я не знаю, заживут ли эти раны вообще.

Я смотрю на имена, которые Дэвид мне прислал. Все эти люди  напрямую связаны с Джо, и когда я хорошенько присматриваюсь, то замечаю двоих, которые когда-то были моими клиентами. Откинувшись на стул, я вижу, как Тор входит в дверной проем и опирается о дверную раму. Она снова перекрасилась в блондинку, и, несмотря на все, что она пережила, она по-прежнему излучает сияние. Ее серебристо-голубые глаза скользят по мне, и еле заметная улыбка играет на ее полных губах. Господи, до чего же эта женщина чертовски красива. Даже с ненавистью и холодом, которые время от времени настигают ее, ничто не может сделать ее менее совершенной. Она моя. Мой взгляд медленно скользит по ее телу, останавливаясь, когда он достигает низкого выреза на ее платье. Я ощущаю, как набухает мой член. Я не могу ничего с этим поделать. Мои глаза тянутся дальше, к краю короткого, бледно-голубого платья, которое на ней надето. Оно доходит до середины ее бедра. Она сдвигает ноги, и подол немного поднимается. Я выпрямляюсь на месте, чтобы немного ослабить натяжение на моих джинсах.  Я хочу трахнуть ее очень грязно, но я стараюсь не показывать этого.

- Ты уже знаешь, где он? - спрашивает она, барабаня пальцами по деревянной дверной раме.

Я хватаю сигареты и выталкиваю одну из упаковки, помещая ее между моих губ. Я прикуриваю её и делаю затяжку. – Нет, - отвечаю, выдыхая.

- Нам нужно найти его, Джуд, - вздыхает она, глядя на стену. – Каждый день, который он дышит… Я просто хочу, чтобы он сдох.

Я делаю еще одну затяжку, выпуская ровный поток дыма из моих губ, поскольку думаю о том, как хочу прикончить этого гребаного Джо. О том, как хочу достать его в течение проклятого месяца, но я не стану заявлять Тор об этом прямо сейчас, вместо этого я просто отвечаю:

- Знаю.

- Нет, - ее бездонные глаза снова встречаются с моими. – Ты ни черта не знаешь.

Я делаю еще одну затяжку и смотрю на нее, когда еще больше дыма слетает с моих приоткрытых губ, моя челюсть инстинктивно сжимается, когда привычная вина накрывает меня. Я ненавижу напоминать себе, насколько она разбита.

- Блядь,  еще как знаю, Тор, - отвечаю ей сквозь стиснутые зубы.

В ее глазах загораются искры, а ноздри  раздуваются. Я только могу предположить, что она думает о нем. За последние несколько дней она достигла неимоверного уровня гнева в этом вопросе, и я, если честно, только рад этому. Вина, отрицание… это не имеет значения, но гнев, ну, это совсем другая история. Это единственная эмоция, которая порой может быть куда более очищающей, чем гребаное крещение. Когда вы, наконец-то, даете волю всему, что в вас накопилось, выйти наружу, когда вы потеряли все, иногда гнев — это все, что у вас остается. Как бы дерьмово это не было, временами месть – это все, чем ты живешь. И вот на какой стадии мы сейчас находимся.

Она отталкивается от двери. Ее намерения очевидны, когда она направляется в мою сторону и наклоняется над столом. Она забирает сигарету из моей руки и помещает ее между своими полными губами, затягивается и выпускает дым в мою сторону.

- Ты действительно, действительно не осознаешь этого, - говорит она, когда выпрямляется и садится на край стола передо мной.

Она скрещивает ноги. И это невинное движение заставляет ее сарафан приподняться вверх на ее бедрах настолько, что я могу лицезреть ее белое кружевное нижнее белье. Тяжело сглотнув, я отвожу взгляд от ее длинных, худых ног. Телефон звонит, что является приятным отвлечением, и я быстро достаю его, чтобы ответить.

- Слушаю? – мне еле удается выдавить это слово из себя, прежде чем я слышу, как прерывается линия. Я хмурюсь и поднимаю глаза, чтобы увидеть  отсоединенный шнур. Тор накручивает его на свои пальцы, ухмыляясь мне. Она ставит свои босые ноги на стул, недалеко от моего бедра и разводит их в стороны, предоставляя мне намного больший обзор.

Я запрокидываю голову на спинку стула и закрываю глаза. Я не хочу разбираться с этим прямо сейчас. Честно говоря, у меня нет столько выдержки.

- Тор…

- Джуд, - отвечает она плавно, и эта сексуальная улыбочка становится еще шире.

Я убираю ее ногу со стула. – Что ты творишь?

Ее взгляд не покидает мой, когда она медленно отталкивается от стола. Она скользит мне на колени, таким образом, оседлав меня. Выгнув бровь, она скользит своими руками по моим плечам и обнимает меня за шею. Ее теплая киска прижимается к моему члену в джинсах. Я так чертовски долго не трахался с ней. Я хватаю ее за бедра, и опускаю немного ниже по своим коленям, чтобы она не могла почувствовать мой чертовски твердый член.

- Тор, что ты делаешь?

В ее глазах вспыхивает пламя. – Тебе нужно, чтобы я описала это более подробно? – Ее пальчики скользят по моим плечам, к верхней пуговице моей рубашки и расстегивают ее. Она, поддразнивая, царапает своими ногтями мою оголенную кожу, заставляя меня выпустить еле слышный вздох. Затем она двигается к следующей пуговице, расстегивая ее, а затем к еще одной.

Я хватаю ее за запястье. - Ты этого не хочешь, - говорю я, поднимая брови. 

 Нахмурившись, она наклоняет голову набок. Я вижу, как в ее глазах зарождаются боль и кричащая уязвимость.

- Я не хочу, или ты не хочешь этого? – тихо спрашивает она.

Я не уверен, как ответить, потому что не думаю, что она сможет справиться с этим. Она только думает, что сможет. Вздохнув, я прижимаю руку к ее щеке и глажу ее мягкую кожу большим пальцем.

- Поверь мне, я очень тебя хочу.

 Ее грудь поднимается в неровном дыхании, а глаза неотрывно смотрят в мои.

- Я просто не думаю, что ты готова, - произношу я.

Ее лицо морщится. И когда я боюсь, что она может снова взорваться в слезах, она шепчет: - Пожалуйста, - это слово произнесено так тихо, что я едва могу его расслышать. – Я не могу, я не хочу, чтобы он…

Она отводит взгляд к стене позади меня. Она так сильно стыдится этого, что меня это убивает. Это не ее вина, но она чувствует себя именно так. Я осторожно беру ее подбородок, заставив взглянуть на меня. Тишина окутывает нас, когда я пытаюсь подобрать правильные слова.

Она хмурится, а ее глаза умоляют меня.

- Мне нужно, чтобы ты забрал это.

Я нежно сжимаю ее бедро, а ее глаза опускаются на мою грудь. Нет слов, которые могли бы описать это. Мне лучше вообще помолчать. Она такая хрупкая, и я никогда не узнаю, что из того, что я сказал или сделал, может сломать ее. Ей нужно знать, что она чего-то стоит, ей нужно чувствовать себя любимой, но именно этого я и боюсь. Я не тот человек, который может выразить чувства в словах. Я не чертов романтик. Во мне нет ни капли сочувствия.

Я прижимаю свои губы к ее, пытаясь помочь ей почувствовать то, что я не могу выразить словами. Жар ее мягких губ окутывает мою кожу. Мои пальцы впиваются в ее кожу, и я борюсь с каждым желанием, где хочу уложить ее на спину и хорошенько оттрахать.

Ее язык скользит по моей нижней губе, а пальцы сжимают мои плечи, когда она сильнее вдавливает свое тело в мое. Я позволяю своим рукам путешествовать от ее изгибов к шее, зарывая свои пальцы в ее волосах, когда углубляю поцелуй. Ее руки опускаются на пряжку моего ремня. Я замечаю, как они дрожат, как и она сама. Она в отчаянии, ее движения слишком рассеяны, и я понимаю, что просто не могу на это смотреть. Я отпускаю ее волосы и отрываюсь от нее.