— Да, понимаю, — серьезно подтвердил Холодайкин. — Я позвоню от себя.

Через пять минут он вызвал следователя к себе.

— Трудных завтра вылетает в Москву. Подготовьте его соответственно…

По сердитому лицу врио прокурора Вера Петровна поняла, что разговор со Скориным был не из приятных.

В Москве Семен Трудных был всего один раз, да и то с вокзала на вокзал. Это было пять лет назад, когда они с женой ехали в отпуск к ее брату в Краснодар.

Самолет прилетел на Домодедовский аэродром в середине дня. Небо все было в тучах. Дул холодный ветер. Младший лейтенант намеревался быстро устроиться в гостиницу, например в «Москву» или в «Россию», и в тот же вечер приступить к поискам Гридневой.

Автобус удивительно долго ехал по загородному шоссе, потом медленно пробирался через узкие московские улицы, то и дело перекрываемые потоками машин. Младший лейтенант беспокойно поглядывал на часы: уже почти два часа на московской земле, а они всё едут и едут под низким серым небом, мимо серых разноэтажных зданий.

Когда экспресс переезжал Большой Каменный мост, выглянуло солнце, ослепительно заигравшее на золоченых куполах кремлевских храмов. Это было настолько завораживающее зрелище, что все пассажиры притихли, созерцая красоту белокаменных церквей, видневшихся среди густой зелени Кремля.

Семен Трудных сошел на площади Революции и направился в гостиницу.

У стойки администратора было подкупающе пусто. Младший лейтенант солидно откланялся швейцару, не обратившему на него никакого внимания, и подошел к дежурному. Не спеша поставил свой чемоданчик на стойку, положил на него свой плащ и протянул удостоверение.

Дежурная, пожилая женщина с седыми прядями в красивых волнистых волосах, глянула на книжечку и недоуменно посмотрела на Трудных.

— Мне номер нужен, — вежливо пояснил младший лейтенант.

— Вы по броне?

— Нет, по важному…

Администратор положила удостоверение на полированный барьер и молча указала на табличку «Мест нет».

Трудных пробормотал что-то просительное, но невозмутимая дежурная даже не обращала на него внимания.

Тут буквально из-под руки младшего лейтенанта вынырнула неимоверных размеров кепка — как посадочная площадка для вертолета.

— Здравствуйте, я опять в Москве, — устало сказал администратору маленький волосатый кавказский человек под кепкой.

— Здравствуйте, здравствуйте! — обрадованно заерзала на стуле дежурная. — Минуточку… Товарищ, у вас больше ко мне вопросов нет? — обратилась она к Трудных.

— Вы не скажете, а в гостинице «Россия», случайно, есть номера? — спросил младший лейтенант.

— Налево, вниз по переходу, мимо ГУМа, через Красную площадь, — как автомат, произнесла дежурная.

Семен Трудных топтался на месте, все еще надеясь остановиться здесь, в «Москве».

Кавказский человек обернувшись к нему, грустно произнес:

— Товарищ, тебе же сказали — возьми такси и езжай в «Россию».

И тут Семен узнал этого человека: на талышинском базаре он появлялся один или два раза в год. С цитрусовыми. И за что-то имел привод в милицию. Трудных радостно протянул ему руку:

— Здравствуйте! Помните Талышинск?

Человек в кепке быстро прижал свою руку с большим перстнем к груди и, сдвинув мохнатые брови, ответил:

— Не помню.

— Как же, в милиции?..

— Дорогой! — обиделся волосатый человек. — Если у тебя нет денег на такси, я тебе дам!

Младший лейтенант пошел прочь растерянный. Он все же успел расслышать извиняющийся голос дежурной:

— Могу предложить только полулюкс… Люкс освободится завтра утром…

В «России» было куда многолюднее. В квадратных низких креслах, обитых красной кожей, сидели тщательно ухоженные немолодые женщины, щеголеватые пожилые мужчины, ярко одетые подростки. Около администраторов гудела разноязыкая толпа. Честно выстояв минут сорок в очереди, Семен Трудных услышал: «Мест нет».

Расстроенный младший лейтенант вышел на улицу. Вдоль стеклянного вестибюля гостиницы выстроился ряд иностранных машин, заляпанных бирками, эмблемами и надписями. Швейцар недоверчиво разглядывал неправдоподобно красный лимузин, распластавшийся своим хищным изящным телом по самой земле, выдвинув далеко вперед хромированную пасть о шести фарах.

— Товарищ, — тронул его за расшитый галунами рукав Семен Трудных, — не скажете, в какой гостинице можно найти номер?

Швейцар, с трудом оторвавшись от сверкающего лаком и стеклами чудовища, осмотрел младшего лейтенанта так, словно тот свалился с Луны.

— Мне остановиться в гостинице надо… — робко пояснил Трудных.

— Поезжай на ВДНХ. Автобус двадцать четыре, — сказал швейцар и снова погрузился в созерцание заграничных автомобилей.

…В первом часу ночи уже отчаявшийся получить хотя бы койку Семен Трудных был с большими трудностями определен в четырехместный номер в гостинице «Турист».

Когда дежурная ввела его в полутемную комнату, их встретил дружный разнотонный храп, запах дыни, жареной баранины и коньяка.

Раздевшись в темноте, младший лейтенант повалился в прохладу свежих простыней и мгновенно заснул…

Семен Трудных проснулся в десять часов по-московски. Номер был пустой. Прохладный воздух, шевеля кремовую шелковую занавеску, струями вливался в комнату. Ругнув себя за небдительный сон, младший лейтенант побрился над умывальником в углу номера, почистил щеткой свой серый коверкотовый костюм, придирчиво оглядел себя в зеркале и степенно вышел в коридор.

Проглотив в буфете три порции сосисок, два стакана жидкой кисловатой сметаны и бутылку лимонада, приведшего его в восторг, Семен Трудных направился в город, предварительно выяснив в Мосгорсправке адрес Каминской. Чем ближе автобус приближался к центру столицы, тем неуютнее чувствовал себя младший лейтенант, памятуя свой разговор с народной артисткой по телефону из Талышинска.

Отыскав дом на улице Немировича-Данченко, с трудом разобравшись в подъездах, номерах квартир и этажах, Семен Трудных с бьющимся сердцем нажал кнопку у обитой коричневым дерматином двери. Сейчас ему лицом к лицу предстоит встретиться с Каминской, артисткой, которую он видел в десятках фильмов, на портретах в кинотеатрах, по телевизору.

Дверь долго не открывали. Младший лейтенант уже было подумал, что дома никого нет: ни шороха не раздавалось за дверью.

Семен Трудных в нерешительности переминался с ноги на ногу. И вдруг замок щелкнул, и на пороге появилась Каминская, до удивительного знакомая, будто он с ней виделся много-много раз.

— Это вы звонили? — спросила артистка.

— Да. Здравствуйте… по делу… понимаете… — Младший лейтенант вконец растерялся. — Я опять, извините, интересуюсь насчет гражданки Гридневой…

— Поразительно! Это вы звонили третьего дня среди ночи и спрашивали Гридневу?

— Я.

— Вам же было сказано, что Гридневу я не знаю, здесь такая не живет. Вы не поверили, явились собственной персоной! Поразительное поведение! (Младший лейтенант окончательно стушевался.) Теперь вы удовлетворены? (Семен Трудных тупо кивнул.) В следующий раз проверяйте у ваших невест паспорт. Там точно указан адрес…

Каминская хлопнула дверью.

Младший лейтенант присел на ступеньку, ругая себя на чем свет стоит, что не смог по-человечески поговорить с артисткой. И тут только вспомнил, что не предъявил фотографию. Выждав немного, он снова нажал звонок, решив: будь что будет.

На сей раз дверь отворилась быстро.

Увидев опять Семена Трудных, Каминская, сцепив руки на груди, трагически произнесла:

— Молодой человек, я ничем не могу помочь в поисках дорогой вашему сердцу особы.

Пробормотав что-то нечленораздельное, младший лейтенант протянул фотографию Гридневой и Азарова. Каминская машинально взяла снимок и растерянно посмотрела на младшего лейтенанта.

— Это же Оля! — Она повертела фото.