— Да, права.… Но откуда, же ты все это знаешь? Такое впечатление, что ты все время за мной подслушивала и подсматривала.

— Нет, такого не было, успокойся. Просто я с Борькой была, и все о тебе у него разузнала.

— Интересно, и что он тебе обо мне наговорил? Небось, какую-то гадость?

— Нет, я же тебе говорила, что ты насчет Борюсика была не права! Он, оказался, нормальным, только немножечко…

— Наглым и болтуном, как я поняла!

— Ну, можно сказать и так. И он, между прочим, мне многое о себе и тебе рассказал.

— Что, и о Буржуевке?

— И, о вашей Буржуевке, тоже, и как его, а до этого, и тебя…

— Так, ну хватит! Ну и болтун же этот Борька! Только, ты не думай, что он тебе просто так все это рассказывал, наверняка, для того, чтобы потом он бы воспользовался своим откровением.

Ты знаешь, он ничего просто так не делает! Скажи, а он тебе все сделал, на что ты рассчитывала?

— Так, милая, это что, допрос?

Спросила и от меня отодвинулась. Я поняла, что я слегка переборщила.

— Ты обиделась?

— Знаешь, я хочу спать. Спокойной ночи.

И от меня отвернулась спиной окончательно. Какое-то время мы обе молчали, наконец, я, с благодарностью и признательностью, за поддержку и за то, что меня отвлекла, да и за то, что у нее нашлись столь теплые слова в мой адрес, я к ней притиснулась и руку свою положила сверху на ее бедра. Она никак не прореагировала.

Обиделась, наверное, так подумала. Интересно, а почему это она за мной стала шпионить, все обо мне разузнавать? Неужели же она.…Так, стоп!

Ну, как такое может быть! У меня даже и мысли такой не было? Просто друзья и все такое, как у всех нормальных девчонок между собой бывает. Натерпелись и об этом поговорили, да еще из любопытства, разузнали подробности о подруге. Что тут такого? Обычное дело.

Вот так подумала о ней и сама не заметила, как пригрелась, как приятно ощутила тепло ее, тела, как она доверительно позволила мне его обнять и прочувствовать, потому я.…И только одна мысль мелькнула у меня: ну и пусть! Пусть, он уже будет с другой, а я? А я же, пока, побуду с ней, со своей новой подругой, которую так интересно зовут.… Так, никак не могу вспомнить, кажется, Колли, нет Кала? Как цветок, так, что ли?

Так и не разобравшись, пригревшись, прижавшись, так и уснула. Уснула, с ней рядом, доверительно обнимая свою новую подругу, которая обо мне, удивительным образом, все разузнала.

За раскатами грома приближающейся летней грозы я не услышала, о чем она тихо спросила.

Хотела переспросить, но потом, помня о ее просьбе, как можно дольше не двигаться и позировать, не изменяя положения своего тела, я просто, в знак согласия, кивнула головой. Кивнула и поняла, по ее такому напряженному сначала, а после моего кивка — такого радостного и сияющего лица, которое высунулось из-за мольберта, что я, что-то такое и для нее важное, только что определила сама. А что? Откуда, у нее такая радость и с чего это, она? Что, она, такое спросила, что я не расслышала…

Ну, радость, так радость.… Пусть, хоть немного порадуется, за меня, подруга…

А что, она уже, действительно, стала моей подругой? Сама стала пристально вглядываться каждый раз, как только она отрывалась и выглядывала…

Она это уловила, кивнула, весело головкой и что-то, за мольбертом, замурлыкала…

Нет, она ничего, очень даже приветливая и какая-то сразу одновременно: доверчивая и боязливая, настырная и скромная… Скромная…

Она-то скромная, а вот — я?!

Уселась и сижу перед ней — в чем мать родила… Правда, я долго с ней перепиралась, по этому поводу, обговаривала, как я перед ней предстану, в какой позе и чтобы она не рисовала моего лица.… Но все это, вскоре, забылось, и я предстала перед ее очами такая, как она настаивала…

Я сидела лицом к ней, в пол оборота, закинув ногу на ногу, одной рукой я опиралась сбоку, а другую.… По ее настоянию, я должна была забросить ее за голову, прогнуть спину, выставив, как она мне говорила, эффектную картинку, под названием: красивая деревенская девушка с обнаженной грудью.… Да, как она, там, мне сказала, ах, вот так — анонсировала!

Ну, что же и на том спасибо! Спасибо, что хоть только с грудью, а то, еще, чего доброго.…Да, вспомнила и тут же почувствовала, как начинаю краснеть.… Это не осталось для нее незамеченным, вот, что значит художница?

— Ты что-то вспомнила, дорогая? — этим вопросом, она, меня смутила окончательно.

— Колбочка, я устала, можно передохнуть?

Нагнулась над подоконником и выглянула в сад, прикрываясь рукой. Она привалилась ко мне сзади, приятно прижалась мягким и нежным частями своего тела, обхватила руками, заставляя напрячь тело и я, отмечая тот факт — что мне это очень приятно.

— Что ты, там такое увидела? — спросила, обдавая меня запахами масляных красок, какого-то еще острого химического запаха… — Это от рук, — пояснила — …растворитель… — тут же — опережая мою мысль.

Этим она, меня, просто поражала! Стоило мне о чем-то подумать при ней, как она удивительным образом и тут же угадывала, о чем это я думала?

Одно меня радовало, что она, так и не узнает причину моего к ней внезапного потепления.… Ведь, я, же, настырная! Какие там, университеты? Мне не до этого, мне, теперь, после всего, что у меня было с Виталькой, надо было, чтобы теперь это все произошло бы, со мной, как с настоящей женщиной. Я решила ей стать немедленно, после его предательства, отказа от меня и выбора иной женщины.

Все дело в этом, я так, почему-то, считала. Я должна была теперь открыто жить с мужчинами и без каких-то глупых, ненужных недоразумений, оставленных в моем теле от маленькой девочки. Ведь, я уже, познала мужское достоинство и радость от того, что научилось им делать! Именно я, являлась причиной их извержений! Ну, и какая же, я, была, тогда, девочка? Так, одно название и то, что во мне, все еще, сдерживало их проникновение. Я хотела с ними секса, как у всякой и порядочной, нормальной бабы!

Потому, я решила начать жить и даже свою честь потерять! Но, вот вопрос, с кем? Виталик отпадает, к тому же, он, не делал этого со мной даже тогда, когда я его об этом просила, а теперь и подавно! Теперь он с другой! А, во всем виновата, как считала, я сама!

Ведь, если бы я настояла и он бы в меня?! И вот, теперь, это для меня, как ненавистная преграда, от которой я, решила, немедленно избавиться! А как же иначе? Ведь, именно из — за нее, у меня, так все с Виталькой разладилось…

Надо сказать, что я, тогда, совсем себе не представляла, как и что надо для этого делать, если я это буду проделывать не с моим Виталькой. С ним мне все было понятно! А вот, как с другими? Нет, с какими-то чужими мужчинами я не смогу, да и не хочу! Может, она мне, чем-то поможет? Так рассуждала.

А может, она поможет мне это сделать? Ведь, как-то, живут между собой женщины? И я, слышала, что они, принципиально, обходятся без мужчин и даже сами все проделывают за них.

Потому, я и решилась жить с ней! Во, как! А вы, говорите, что бабы, слабы? Эх вы, мужики? Сами вы, слабаки и бабы!

И потому, я начала с ней.… Воспользовалась ее расположением к себе и к ней подлезла…и вот теперь, только и думаю, с чего бы мне с ней начинать и как ее, на такую операцию в себе, настроить.… Смотрю на нее, и она все больше мне начинает нравиться…Интересно, как это у нее, со мной произойдет? Подумала и тут же испугалась, так, как она, удивительным образом, считывала все мои мысли. Интересно, как это у нее получается мои мысли угадывать? Спросила ее еще вчера, уже лежа на кровати. Она, этим, так удивила меня.

А еще она, удивила меня тем, что не возила с собой и не надевала, принципиально, никакого белья, она мне так и сказала в первый же вечер:

— Посуди сама. Все люди, чуть ли не до двадцатого века ходили без белья и спали в своих кроватях — нагишом! Никакого белья!

Я ей возражала и говорила про длинные ночные рубахи — шартрез. Я об этом читала и еще говорила ей про картину такую, где горожане Кале вышли из города в одних рубахах — шартрез…