Целую тебя, крепко жму руку Марии Николаевны и шлю обратно пропорциональный привет Коти. …

Надо ли подписываться?..

5. А. П. Ленскому[32]

26 сентября 1887 г. Москва

26 сентября 87 г.

Милейший Александр Павлович!

«Бывший Ваш любимый автор» ставит на сей раз свою пьесу без своего всегда любимого артиста: я отдал Богучарова Южину[33]. Когда мы с Вами беседовали в последний раз о Богучарове, я увлекся желанием делать его более симпатичным и потерял тот образ, который выводил. Теперь я его снова нашел. Это отнюдь не «милый, легкомысленный парень». Безволие ему не присуще. Удовлетворение инстинктов — его сфера, а работать над собой он и не желает, сдерживать себя ему нет охоты, хотя он мог бы с успехом иногда и отказаться от своих желаний. Но он быстро и искренно увлекается всем, что красиво, сильно и оригинально. Он может быть антипатичен, но увлекателен должен быть всегда, по крайней мере для женщин.

Нам с Вами надо побеседовать об испанской драме[34]. Хорошо бы вместе прочесть ее и сговориться, как работать.

Но когда мы ее будем ставить? После пьесы Шпажинского[35] в Малом театре предстоит 6 или 7 бенефисов. Все бенефицианты {57} поставят новые пьесы, и Кроме этих ни одна не попадет в сезон.

Жму Вашу руку.

Вл. Немирович-Данченко

6. А. И. Сумбатову (Южину)[36]

6 января 1889 г. Петербург

6 декабря 89 г.

Как вы поживаете и как идут ваши дела? Каков репертуар ( — когда идет «Последняя воля»)? Когда бенефис Никулиной?[37] Вообще что нового?

Наш адрес: Невский 11, кв. 23.

Не без трепета ждем бенефиса здешней дивы[38]. 11‑го в среду. Билетов еще не начинали продавать, но уже кресел и лож нет, а цены — 10 р., 9, 8, 7, 6 и 5 р. кресла, 35 р. и 30 р. ложи… Черт знает что! Вот бы 10 % со сбора! «Последней воле» почет. За пьесой следует только сцена Павла Вейнберга[39].

Играют:

Савина. Вот уж присутствовал на двух репетициях (до меня было три), но еще ничего пока не вижу. Утешает меня только то, что актеры говорят: «Мария будет удивительна», да еще то, что сама она весела[40].

Федорова[41]. Тон отличный, словно она подслушала Ермолову (или я удачно подслушал?). Как будет играть — не знаю. Сама-то она какая-то… фитюлька.

Левкеева[42] — толстая, добрая дуреха. Полное отсутствие экспрессии.

Сазонов за Ленского[43]. По-видимому, страшно доволен ролью. Много работает и овладевает всей пьесой. Рисунка не дает, больше любовника играет, но энергии много.

Давыдов за Рыбакова[44]. Отлично читает всю роль. Как будет играть — не знаю.

Варламов[45] — энергичен.

Далматов[46] — ?

Роли знают наизусть с первой репетиции. Места сделаны {58} все по моим указаниям, посланным недели две назад Федорову[47].

Режиссерское управление тщательно занято постановкой. Не отказывают ни в одной мелочи, даже портрет Юлии Павловны[48] пишут.

Сокращений в пьесе очень мало, гораздо меньше, чем в Москве. Здесь автор должен умолять актеров, чтобы они позволили ему вычеркнуть его слова, а не то, что у вас, где актеры просят авторов о помарках.

Кажется, в труппе существует взгляд, что пьеса не будет иметь никакого успеха. Главным образом вследствие успеха в Москве.

Далматов будет конвойным (в черкеске).

На спектакле будет вся аристократия и, по всей вероятности, вся царская фамилия.

Что мне принесет этот вечер? Все в руцех божиих!

Смотрел «Репину»[49]. Пьеса имеет здесь большой успех. Хороший фельетонный язык. Пьеса не нравится нам.

Савина играет не совсем то, что надо, но умирает изумительно. Правда так и лезет из рампы со всей резкостью впечатления. Ужас наводит ее смерть. В конце ее труп на кресле перед публикой с застывшим блеском глаз — буквально реальный труп. Но только это и хорошо у нее.

В Александринском театре при всем том искусство не живет, а так, изредка является погостить, чисто как у Корша, только с более крупными силами. Пьес ставят неимоверно много. Одна другую давит. Репетиции делают так: в 10 ¹/₂ «Последняя воля», а в 2 — «Ульяна Вяземская»[50], — не угодно ли?

Завтра в Мариинском театре решается участь «Калашникова»[51]. Государь смотрит генеральную репетицию и решает, пускать ее или нет.

«Цепи» назначены на начало октября. Савина жаждет играть Нину[52]. Всё Савина да Савина! Ты не можешь себе представить, что она власти забрала в руки. Она в духе — и весь театр сияет и веселится. Стоит ей нахмуриться, и все, все, все ходят на цыпочках, не знают, как угодить ей.

У Федорова в бенефис идет «Иванов» Чехова.

{59} В «Репиной» бесподобны Свободин (Зоненштейн) и Варламов[53] (режиссер). В особенности неподражаем Варламов. Вот этого бы актера в Малый театр! Подтянул бы он наших комиков.

Напиши.

Володя

7. Из письма А. И. Сумбатову (Южину)

8 июня 1889 г. Усадьба Нескучное

8 июня 89 г.

Екатериносл. губ. Почт. отд. Благодатное

… А кто тебе твердил в продолжение трех-четырех лет, что ты можешь прекрасно играть Отелло[54]? Сделает ли он тебе неувядаемую славу — я не знаю, потому что слава зависит от тысячи пустяков, но что ты будешь играть эту роль по-настоящему — это верно. Отелло и Макбет[55] — вот две светящиеся точки, куда стремится твоя настоящая дорожка. О Гамлете… Ну, положи руку на сердце и скажи — ведь ты стремишься к нему только по рутине, только потому, что нет такого бездарного актера, который бы не мечтал о нем. И всю-то теорию о Гамлете вы с доброй памяти Юрьевым сочинили только для того, чтобы тебе легче было играть его. Пусть Марья Николаевна — судья понимающий — отрешится от того, что она твоя жена, и скажет по совести: в чем ты ей больше пришелся по вкусу — в Гамлете, которого играл в 10‑й раз, или в Отелло — в 1‑й раз? Пусть даже судит как южинистка. Это не затуманит ее настоящего взгляда. …

Вл. Немирович-Данченко

8. А. П. Чехову[56]

6 ноября 1889 г. Москва

89 XI 6

Дорогой Антон Павлович! Хотел сам заехать к Вам вчера, да не успел. А много хочется наговорить по поводу «Лешего»[57]. Ленский прав, что Вы чересчур игнорируете сценические {60} требования, но презрения к ним я не заметил[58]. Скорее — просто незнание их. Но я лично не только не принадлежу к горячим защитникам их, а напротив, питаю совершенное равнодушие, несмотря на то, что числюсь «профессиональным» драматургом и даже критиком. Как драматург я поэтому еще ни разу не имел шумного сценического успеха. Тем не менее у меня есть твердые воззрения на то, что может и должно иметь на сцене успех, что должно бы, но не может, и что имеет, но не должно. Выражаюсь запутанно, но точно. Я хочу сказать, что понимаю требования сцены или, как выражаются, сценичность не так, как ее понимают «знатоки». И, с моей точки зрения, Вам легко овладеть сценой. Что они там ни говори, жизненные яркие лица, интересные столкновения и правильное развитие фабулы — лучший залог сценического успеха. Не может иметь успеха пьеса без фабулы, а самый крупный недостаток — неясность, когда публика никак не может овладеть центром фабулы. Это важнее всяких сценических приемов и эффектов. Но ведь это — недостаток и беллетристического произведения и всякого произведения искусства.

Вл. Немирович-Данченко

9. А. Е. Молчанову[59]

13 апреля 1891 г. Москва

13 апр. 91 г.

Многоуважаемый Анатолий Евграфович!

Вместе с этим письмом я посылаю другое — Ивану Александровичу[60]. Боюсь, что оно вышло несколько длинно и при отсутствии у директора времени не заслужит его внимания. Поэтому обращаюсь к Вам за помощью.

Я не могу приехать в Петербург и потолковать с Медведевым о распределении ролей. В то же время я так мало знаком с труппой Александринского театра. Окажите мне услугу. Вы так близко знаете петербургский театр и его актеров. Посидите часок-другой над «Новым делом»[61] и помогите мне распределить роли. Сделайте хоть так: против каждого лица поставьте {61} два‑три имени, а если Вам будет не трудно, то и с оговоркой, за кем из артистов какое преимущество.