На фоне этой разгромной критики превозносили "Марксизм и вопросы языкознания" – новую теоретическую работу Сталина, "гениальный труд, который произвел переворот" в науке, "нанес решительный удар антинаучным теориям"; из институтов и университетов изгоняли последователей языковеда Н. Марра, раскритикованного вождем народов. В 1952 году увидела свет последняя работа Сталина "Экономические проблемы социализма в СССР"; ее в обязательном порядке изучали в институтах и научных учреждениях страны.

Идеологические кампании проводили повсюду, выискивали и разоблачали "чужаков, лишенных корней", которые "ненавидели и шельмовали русскую культуру и преклонялись перед буржуазным Западом". В Киеве заклеймили студентов университета – они "организовали коллективное посещение заграничного фильма и даже устроили оживленную дискуссию, восхваляя качество этого кинофильма".

Борьба с низкопоклонством не носила поначалу антиеврейского характера, но вскоре всё изменилось – подспудный государственный антисемитизм, который неприметно накапливался с первых лет войны, стал антисемитизмом открытым.

***

Музыкально-педагогический институт в Москве основали сестры Елена, Евгения и Мария Гнесины – дочери раввина. В 1948 году в ЦК партии поступил донос о высказываниях директора института Елены Гнесиной:

"Хачатурян никогда не изучал марксизма-ленинизма в таком объеме, как это поставлено у нас, а между тем он прекрасный и одаренный композитор… Зачем, например, обременять этим студента Светланова, ведь он же Рахманинов, уверяю вас – Рахманинов, а здоровьишко у него слабое. Ну, заставим его изучать марксизм-ленинизм и другие науки, это же будет во вред его главному делу".

***

На проекте постановления "О журналах "Звезда" и "Ленинград" сохранились правки Сталина, вошедшие в окончательный текст. Редакторы журналов "не только не вели борьбы с вредными влияниями Зощенко, Ахматовой и им подобных несоветских писателей на советскую литературу…" ("несоветских писателей" – добавлено Сталиным); газета "допустила ошибку, поместив подозрительную хвалебную рецензию… о творчестве Зощенко…" ("подозрительную" – добавил Сталин), и прочее.

В 1988 году ЦК партии отменил постановление "О журналах "Звезда" и "Ленинград" – "как ошибочное", а журнал "Коммунист" назвал его беспрецедентным "по бестактности, дикости и хулиганству".

***

В стране "победившего социализма" не существовало такого понятия – "инакомыслие", "инакомыслящий". В "Словаре русского языка" С. Ожегова, подготовленного к изданию в начале 1953 года, слово "инакомыслящий" – "имеющий несходный с чьим-нибудь образ мыслей" – отнесено к категории "устаревших" понятий. Даже в "Словаре" Ожегова, изданном в 1975 году, возле слова "инакомыслящий" помечено кратко – "устар.".

***

Очевидцы сохранили в памяти "неакадемический" эпизод, случившийся в 1948 году на сессии Академии сельскохозяйственных наук. И. Презент сказал с трибуны: "Когда мы, когда вся страна проливала кровь на фронтах Великой Отечественной войны, эти муховоды…" Договорить он не успел. К трибуне бросился генетик И. Рапопорт, бывший фронтовик-разведчик с повязкой на выбитом глазу; он схватил Презента за горло и закричал: "Это ты, сволочь, проливал кровь?.."

Доктора наук Рапопорта отстранили от научной работы вместе с другими генетиками и лишь через 10 лет он продолжил исследования, заслужив звания Героя Социалистического Труда и лауреата Ленинской премии.

***

Генетик В. Эфроимсон заслужил на фронте ордена и медали, в конце войны подал начальству рапорт о массовом изнасиловании немецких женщин. Когда Т. Лысенко и его последователи громили генетику, Эфроимсона лишили звания доктора наук. В 1948 году он написал в ЦК партии "О преступной деятельности Т. Д. Лысенко", которая нанесла ущерб сельскому хозяйству, – Эфроимсона арестовали и осудили на 7 лет "за клевету на Советскую армию".

В Ленинграде отправили за решетку Е. Зеликсона, директора Научно-исследовательского института физической культуры – "вейсманиста и космополита, проводившего в течение многих лет свою вредительскую деятельность в области физкультуры и спорта".

***

В 1918 году Забалканский проспект в Ленинграде переименовали в Международный проспект. Во время борьбы с "низкопоклонством" и "тлетворным влиянием Запада" Международный проспект превратился в Проспект И. В. Сталина. С 1956 года, после разоблачения "культа личности", его вновь переименовали – теперь уже в Московский проспект.

Убийство С. Михоэлса

1

С. Михоэлс говорил в годы войны: "Когда снова откроются театры, надо будет начать с чего-нибудь шумного, веселого, чтобы люди встряхнулись…" Таким спектаклем стал "Фрейлехс", премьера которого состоялась в июле 1945 года, – последняя большая удача Московского еврейского театра, спектакль, названный "шедевром гармонии и ритма".

Сюжет спектакля – еврейская свадьба, символ возрождения народа после страшных лет Катастрофы. Зрители восторженно принимали "Фрейлехс", и один из них написал Михоэлсу:

"В братских могилах лежит прах моей матери, сестренки и других родственников… Четыре года я провел на фронте, был дважды ранен, на моих глазах гибли товарищи… Меня угнетала мысль: что будет с нашим народом, сумеет ли он вынести муки пережитого, воспрянет ли вновь…

И вот я сижу в театре, в нашем родном театре, на своем родном языке слушаю призыв… и крепнет убеждение: жил, живет и вечно будет жить Израиль…"

Это был спектакль по пьесе З. Шнеера, музыка композитора Л. Пульвера. Режиссер С. Михоэлс, актер В. Зускин и художник А. Тышлер получили за постановку спектакля звания лауреатов Сталинской премии.

Н. Вовси-Михоэлс, дочь С. Михоэлса – из воспоминаний:

"В Москве в зале Политехнического музея отмечалась юбилейная дата "дедушки еврейской литературы" Менделе Мойхер-Сфорима. Зал был набит до отказа. Со вступительным словом выступил Михоэлс, после чего они с Зускиным сыграли отрывок из "Путешествия Вениамина III".

Свое выступление Михоэлс начал так: "Вениамин, отправившийся на поиски Земли Обетованной, спрашивает встреченного на пути крестьянина: "Где дорога в Эрец Исраэль?" И вот недавно с трибуны Организации объединенных наций товарищ Громыко дал нам ответ на этот вопрос".

Боже, что произошло с залом! Раздался буквально шквал рукоплесканий. Люди повскакали со своих мест, отец стоял бледный, неподвижный, потрясенный такой реакцией зала. Овации длились, наверное, минут десять. Затем был показан фрагмент из "Вениамина".

Назавтра, за два дня до Нового, сорок восьмого года, отец поехал на радио прослушать запись своего выступления. Вернулся он встревоженный – запись оказалась размагниченной…

"Это плохой признак", – сказал он мне по-еврейски…

Через неделю он был командирован в Минск, откуда уже не вернулся…"

2

Соломон Михоэлс – член Комитета по присуждению Сталинских премий – поехал в Минск на просмотр спектаклей, выдвинутых на соискание премии. За два дня до этого ему поменяли сопровождающего; вместе с Михоэлсом отправился в Минск ответственный секретарь журнала "Театр" В. Голубов-Потапов, секретный осведомитель органов безопасности.

А. Борщаговский: "На вокзале Голубов как-то сиротливо прижался ко мне, признался, что "вот так" – пухлой рукой он провел по воротнику пальто у горла – не хочет ехать… "Зачем же ты дал согласие?.. Послал бы их подальше". Он посмотрел на меня серьезно и печально, сказал понуро, что нужно, просят, потом чуть посветлел лицом, мол, с Михоэлсом всё-таки интересно…" И далее: "Организаторам убийства нужен был зависимый, сломленный человек и непременно бывший житель Минска, оставивший там… давние знакомства и связи".