«…и узнать о них то же самое», – хотел добавить он, но промолчал.

– Да мне не жалко, – залепетал Билли, явно шокированный таким поворотом дела, – только…

– У вас же куча свободных комнат, ведь так?

Морган попал в положение почти безвыходное и опять покорно закивал – Бергот подумал, что скоро у хозяина притона это войдёт в привычку. Конечно же, тот мог сослаться на то, что правила запрещают гостям жить в особняке, что это смутит хастлеров и прочее, но видимо, у Моргана не хватило на это моральных сил. Он и вправду выглядел уставшим.

– Большое вам спасибо, Билли, – искренней благодарности в словах Бергота не звучало – они просто стали подтверждением сделки.

Лазар попросил поселить его на втором этаже – в комнате, соседствующей с комнатой Стайлера. Ему снова пришлось побороться с поднадоевшими воспоминаниями, которые, к неприятному открытию Бергота, начинали мешать делу. Однако комната оправдала все его ожидания – в своём предназначении она, конечно, была похожа на все остальные и приспособлена для любовных утех, но вполне пригодна для жизни. Большая мягкая кровать к огорчению полицейского безбожно скрипела, а стояла почти посередине – резной спинкой прислонившись к стене и упираясь в подвесной потолок четырьмя резными колонами. Между ней и окном вольготно разместилась прикроватная тумбочка с настольной лампой-абажуром, пепельницей и журналом Квир – потрепанным и явно перечитанным не один раз. Стол порадовал Лазара тем, что оказался письменным и вполне удобным для работы – при желании на нём можно было приспособить ноутбук и стопку отчётов для старичка Оби. Сине-зелёный тон обоев так же располагал к работе. Остальная мебель была обыденно-практичной: стулья, кресло, комод.

После того, как Лазар разложил немногочисленные вещи и более или менее освоился в новом доме, он спустился в бар, чтобы в одиночестве выпить чашечку кофе. Бармен – плечистый, рыжий и своим длинным носом напоминающий Берготу лису – устроился работать в Голубой Рай пару недель назад, а потому не представлял никакой информационной ценности.

Лазар сидел за одним из пяти столиков в баре, напоминающих жёлто-масленые грибы с плоской овальной шляпкой, но полукруглые диванчики здесь оказались очень мягкими и удобными. Время близилось к трём часам дня, Морган ещё не дал ему адрес Оржа, в притоне было пустынно и тихо, как в похоронном бюро, а потому Лазар откровенно скучал. Бармен ёжился под его цепким внимательным взглядом и недовольно натирал белым полотенцем стаканы, делая вид, что он здесь один.

Сначала Бергот услышал приближающийся стук каблучков, потом лёгкую деревянную россыпь бамбуковых занавесок – в бар вошла та самая женщина, которую он видел утром в компании двух мужчин. Она приветливо улыбнулась бармену, назвала его по имени – оно оказалось весьма забавным и очень соответствовало внешности мужчины. Фокс.

Лазар сдержано хихикнул так, чтобы его никто не услышал и сделал ещё один маленький глоток кофе. Кажется, бармен всё-таки заметил это, но всё равно немного оживился, видимо, понимая, что теперь не только он будет удостоен пристального внимания высокого, хорошо сложённого шатена, нагло насмехающегося над его именем.

Женщина осмотрелась, подошла к полицейскому с той же приветливой улыбкой на ровных губах. Она была красивой – насколько вообще бывают красивы крашеные блондинки. Бергот ни чёрта не понимал в женской красоте отчасти потому, что она его не возбуждала, но эта женщина сразу вызвала в нём необъяснимую симпатию. Она держалась прямо, одевалась со вкусом, но не вычурно, следила за руками и за лицом, использовала минимум косметики и максимум женского обаяния. Её стройную фигурку не могло скрыть даже простое чёрное короткое платье и белоснежная тонкая шерстяная кофточка с широким воротом-капюшоном, что обнимал хрупкие плечи.

Взглянув в её карие улыбающиеся смелые глаза, Лазар подумал, что эта хрупкость весьма обманчива.

– Господин Бергот? Рада с вами познакомиться, – она протянула ему руку с тонким запястьем в обрамлении лёгкой золотой змейки браслета, и Бергот вежливо поднялся с места, принял это рукопожатие, а заодно так же приветливо улыбнулся. – Я Сьюзи Крам, я занимаюсь бухгалтерией Голубого Рая.

– Очень приятно, Сьюзи, – Лазар жестом пригласил её присесть рядом, и она с охотой приняла это приглашение. – Я могу угостить вас кофе? – торопливо поинтересовался он.

Она смущённо улыбнулась – по мнению Лазара совершенно очаровательно улыбнулась. Ему впервые в жизни нравилось смотреть на женщину, что его несколько озадачило. Тем не менее, кофе он ей заказал скорее по собственной инициативе, чем по её молчаливому согласию.

– Билли сказал, что у нас появился новый полицейский, который непременно найдёт убийцу Астайле. Простите, я не удержалась от любопытства. Не сочтите за наглость.

– Если бы мне такое сказали, я бы тоже не удержался от любопытства, – с шутливой иронией подметил Лазар.

Сьюзи серьёзно посмотрела на него.

– Вы не уверены, что найдёте этого мерзавца, который сделал такое с человеком?

– Найду, – Бергот улыбнулся мягко, но с порядочной долей наглости, разглядывая на миловидном лице Крам тень замешательства. – Во всяком случае, приложу все силы, чтобы убийца сидел в тюрьме. У вас в этом деле личный интерес?

– Что вы, скорее – общественный, – Сьюзи тихо засмеялась, слегка перемешивая кофе чайной ложечкой – такой же белой, как фарфоровое блюдце и чашка на столе. Тонкие пальцы с французским маникюром справлялись с этой задачей на удивление аристократично. – Я мало знала Рауля, но, согласитесь, всё произошедшее так чудовищно. В голове не укладывается.

Улыбка Сьюзи померкла и какое-то время они с Лазаром пили кофе молча, отдавая дань памяти безвременно погибшему человеку.

– Я могу задать вам пару вопросов? – в конце концов, нарушив молчание, поинтересовался Бергот, не помнивший, когда в последний раз был таким тактичным.

– Конечно. – Крам кивнула.

– Скажите, в последнее время Астайле не говорил ничего подозрительного? И какие отношения были у него с Билли Морганом?

Сьюзи немного задумалась, потом отодвинула от себя пустую чашку и, сцепив руки на коленях, сказала:

– Подозрительного? Нет. Вряд ли. Что же до Билли, он в Рауле души не чаял. Астайле было позволено больше, чем всем остальным мальчикам. Билли мог простить ему явку на работу в пьяном виде, прогулы, вечеринку, которую Рауль мог устроить за два часа до открытия и споить при этом добрую половину коллектива.

– Да это форменный саботаж. Неужели всё так плохо? – картинно удивился Лазар.

– Почему? – спросила Крам, лукаво поглядывая на него. – Это всем нравилось, да и не так часто Астайле устраивал подобные развлечения. Пару раз в год. Просто другие могли лишиться работы из-за этого, а он нет. Он был весёлый, озорной, совсем не сидел на месте.

– Особенный, – усмехнулся Лазар, и Сьюзи согласно кивнула.

– Уникальный, как любит говорить Билли.

– Вы сказали, что мало знали Астайле, а вот господин Морган утверждает, что Рауля любили все без исключения. Глядя на вас, я в этом сомневаюсь. Я реалист, Сьюзи, и не очень представляю, как можно любить человека, практически его не зная. Может быть, поможете мне в этом разобраться?

– Билли преувеличивает, – снисходительно улыбнулась она, глядя в глаза Лазара так же смело, как в начале их встречи, – но только немного. Рауля скорее обожали именно за его умение держать дистанцию. Он никогда не отягощал других своими проблемами, да я, честно признаться, сомневаюсь, что они у него были. Вы когда-нибудь видели человека, полностью довольного своей жизнью, господин Бергот?

– Нет, – с усмешкой признался Лазар, пытаясь попутно припомнить: попадались ли ему когда-либо такие феноменальные люди. Увы, если в человеческом сообществе и существовали подобные индивидуумы, то они очень старались не попадаться на глаза полицейским. Стражам закона люди приносили свои беды, претензии, зависть, ненависть и прочие негативные эмоции – всё это водилось в полиции в таком богатом ассортименте, что порой Лазар начинал искренне верить: мир состоит только из зла и порока.