Таким образом, нетрудно было бы произвести новую классификацию наших литературных жанров на основании этого критерия: отношения между формой повествования и реальностью. Разумеется, эта задача выходит за пределы наших намерений. Мы не собираемся покидать область восточных литератур, на традициях которых вырос необычайный и чудесный цветок — литература Ветхого Завета.
Библейские литературные жанры и истинность Библии
3. Все сказанное до сих пор должно быть отнесено также и к Ветхому Завету.
Теория литературных жанров была разработана благодаря самоотверженным усилиям группы экзегетов, первым из которых был о. М.-Ж. Лагранж, который еще в 1896 г. в статье «L'inspiration et les exigences de la critique» («Боговдохновенность и требования критики»), «Revue Biblique» 5 (1896), 510–518, установил несомненную связь между намерением священнописателя и литературным жанром. Дальнейшие разыскания, особенно касательно непогрешимости Библии, привели Лагранжа[13] к утверждениям спорным и, по-видимому[14], никак не совпадающим с важнейшими положениями цитированной энциклики. Совершенно справедливо указывали и на субъективизм классификации литературных жанров, предложенной о. Ф. Гуммельауером в его «Ехеgetisches zur Inspirationsfrage» («Экзегетика вопроса о боговдохновенности»), Freiburg, 1904[15].
И все же семя, брошенное с гениальной интуицией и в духе смиренного подчинения Церкви, принесло свои плоды тридцать с лишним лет спустя в разъяснениях, содержащихся в энциклике папы Пия XII «Divino afflante Spiritu» от 30 сентября 1943 г.:
«Итак, в словах и писаниях древних восточных писателей часто буквальный смысл не проявляется с такой очевидностью, как у писателей нашего времени; то, что они хотели сказать своими словами, не может быть определено одними законами грамматики или филологии или только контекстом. Необходимо непременно, чтобы экзегет некоторым образом вернулся своей мыслью к тем отдаленным векам Востока, чтобы, пользуясь средствами истории, археологии, этнологии и других наук, распознать и узнать, какими литературными жанрами хотели воспользоваться и какими действительно воспользовались авторы этого древнего времени. Восточные авторы, действительно, не всегда пользовались для выражения того, что было в их уме, теми формами и способами, которыми мы пользуемся теперь, но скорее употребляли те, которые были приняты людьми их времени и их страны. Экзегет не может определить априори, каковы они были; он может сделать это только путем внимательного изучения древних литератур Востока…
Итак, для того, чтобы вполне удовлетворить современным требованиям изучения Библии, католический экзегет должен, объясняя Св. Писание, доказывая и защищая его абсолютную непогрешимость, разумно пользоваться этим средством; он должен исследовать, каким образом способ выражения или литературный жанр, которым пользуется агиограф, может привести к правильному и точному пониманию, и убедиться, что этой частью своей задачи ему нельзя пренебрегать без большого ущерба для католической экзегезы…
Те же среди нас, кто отдается изучению Библии, должны быть крайне внимательны к этому пункту и не пренебрегать ничем новым, что открыли археологи, история древности и изучение древней письменности, ничем из того, что может помочь лучше познакомиться с умственным складом древних писателей, с их способом рассуждать, рассказывать и писать, с их формулами и их техникой.
При таком положении вещей миряне-католики — пусть они обратят внимание на это — окажут услугу не только светской науке, но будут иметь большую заслугу и перед христианской религией, если отдадутся со всем вниманием и со всем усердием исследованию и изучению древности и помогут по мере своих сил разрешению вопросов этого рода, которые до сих пор остались недостаточно ясными и явными»[16].
Ватиканский Собор II подтверждает эти положения:
«Так как Бог говорил о Священном Писании через людей и по человечеству, толкователь Священного Писания, с целью уяснить, что Бог хотел нам сообщить, должен внимательно исследовать, что священные писатели действительно разумели и что Богу было угодно нам открыть через их слова.
Чтобы выяснить цель священнописателей, нужно кроме другого, принимать во внимание «литературный жанр».
Действительно, истина предлагается и выражается по-разному и различными способами в текстах исторических, или пророческих, или поэтических, или в других видах речи. Поэтому нужно, чтобы толкователь исследовал смысл, который священнописатель хотел выразить и выразил в определенных обстоятельствах, соответственно условиям своего времени и своей культуры, с помощью употреблявшихся в его время литературных жанров. Ибо для правильного понимания того, что священнописатель хотел утверждать своим писанием, нужно обратить должное внимание и на обычные, прирожденные способы восприятия, выражения, повествования, присущие: временам священнописателя, и на те, что были вообще в употреблении в ту эпоху в человеческих взаимоотношениях.
Но так как Священное Писание надлежит читать и толковать с помощью того же Духа, под воздействием Которого оно было написано, чтобы правильно выяснить смысл священных текстов, нужно не менее усердно обращать внимание на содержание и единство всего Писания, учитывая живое Предание всей Церкви и согласие веры. Задача же экзегетов — содействовать согласно этим нормам более; глубокому пониманию и изложению смысла Священного Писания, дабы благодаря как бы предварительному изучению созревало суждение Церкви. Ибо все, что было сказано о способе толкования Писания, подлежит в конечном итоге суждению Церкви, которая исполняет Божественное поручение и служение хранить и толковать слово Божие» (Dei Verbum, № 12) [17] .
Недавно Иоанн Павел II в своей речи перед членами Папской библейской комиссии 26 апреля 1979 г. вернулся к этой теме: «Многократно и многообразно» (Евр 1,1) Бог входил в общение с людьми и в Своем благосклонном и непостижимом снисхождении говорил с ними через пророков, апостолов, священных писателей, а главное — через Сына Человеческого. И всегда Бог сообщал о Своих чудесах, пользуясь языком и опытом человеческим.
Как убедительное показала текущая Пленарная сессия, месопотамские культуры, египетская, ханаанская, персидская, эллинская культуры день, за днем вносили вклад в откровение Его неизъяснимой тайны, тайны Спасения» [18].
В этих документах устанавливается четкое различие между предметом и способом повествования. Первый принадлежит объективной действитедльности, это явление природы или историческое событие, второй — способ повествования — относится к области умственного осклада, стилистических приемов, некоторых общепринятых схем, применявшихся и нравившихся читателю в эпоху и в среде священного писателя.
Таким образом, экзегет должен всеми доступными средствами попытаться восстановить «манеру и искусство рассуждения, повествования и письма, присущие древним писателям», что позволит ему установить связь между изображаемой действительностью и формой повествования, заложенную в намерении священнописателя.
У кого-то в связи с тезисом о непогрешимости Библии могут возникнуть возражения против использования литературных жанров в экзегетике. Прежде чем отвечать на эти возражения, попробуем прояснить понятие «непогрешимости».
Непогрешимость есть следствие боговдохновенности священных книг. В них, действительно, не может быть ошибок, поскольку их автор — Сам Господь, ведь Бог не обманывается и не может обманывать. Но, без сомнения, непогрешимость есть неотъемлемое свойство Библии лишь по отношению к тому, что Бог хотел выразить в священной книге. Как и при чтении любой другой книги, элементарная задача читателя — постараться понять, что же в точности хотел сказать автор, и только после-этого читатель может высказывать суждения по поводу истинности тех или иных положений, выдвигаемых писателем. Однако, есть в Библии и нечто совершенно особое: как раз то, что она боговдохновенна. И поэтому, как указывал еще бл. Августин, в том случае, если, по мнению читателя, он встречает ошибку, он должен просто признать, что не понял как следует священный текст.
13
Ср. также La melhode historique, 2а ed., Paris 1904.
14
Ср. E.Galbiati, I generi letterari secondo il P.Lagrange e la «Divino afflante Spiritu», Venegono 1948.
15
Об истории теории литературных жанров ср. P.Eufrasio di Cristo Re, I generi letterari e I, Еnciclica «Divino afflante Spiritu» // «Questioni Bibliche», Pane I, Roma 1949, pp. 1-30 О понятии литературного жанра см. L. Alonso-Schokel, Genera litteraria, «Verbum Domini» 38 (1960), 3-15.
16
Текст энциклики находится в Acta Apost. Sedis 35 (1943).297–325.
17
См. итальянский перевод догматической Конституции о Божественном Откровении в книге «Tutti i documenti del Concilio» (Milano, Massimo, 1983, 11a ed. p. 81–96).
18
«Acta Apostolicae Sedis», 71 (1979), 607.