— Встретила там. Помнишь, Лиру Михалну, физручку?
— Какую? Подожди… Гадалку эту?
— Да. Полы там моет.
— Ой! Да ты что! Надо же, сколько лет, ей тогда уже было за очень. А что меня не позвала? Помню, конечно. Конечно, помню. Лира Михална, такая… А ты ее как узнала, ты ж маленькая была?
— По голосу. Голос у нее.
— Ой, да, прокуренный. Как запоет утром по динамику!
— Лидусь, это Высоцкий пел, — говорит папа.
— Высоцкий? А мне помнится, что сама, она ж самодеятельница такая была… А теперь вот, значит, уверовала. Ну и правильно, уже и возраст такой. А ведь мне тогда правду нагадала, и про тебя, Коль, слышишь, всю твою подноготную. А о чем вы с ней разговаривали?
— Да ни о чем. О чем они в церкви… Исповедайся, то-се.
— И я тебе то же самое. Хочешь, как приедем, сразу отцу Андрею позвоню?
— Мам, оставь меня в покое.
— А что «в покое»? Ты сама вон из церкви в слезах пришла.
— Да в каких слезах?
— Вот в таких. И отец видел, правда? Что глаза у тебя на мокром месте были.
— Мама, я повторяю, оставь меня в покое.
— Да и пожалуйста, я тебя вообще… Если б ты сама в покое была. Полгода уже током бьешь! Уже сама даже своих слез не видишь.
— Я последний раз очень прошу…
— Сердце кровью обливается! Кто у тебя еще близкие? Кто еще тебе так, как мы? Поехали сюда с тобой, все твои фантазии на задних лапках исполняли!
— Лидусь, не отвлекай ее за рулем…
— Ничего страшного, пап. Давайте все выскажемся. Кто еще хочет свои пять копеек вставить, пожалуйста!
— Лен…
— Пожалуйста! Нет желающих? Тогда, давайте, я скажу.
— Николай, дай мне сумку, там валидол!
— Лен, мать пожалей!
— А ты ее сам очень жалел тогда? Когда уходил? Когда так дверью хлопнул?
— Ну зачем так?
— Затем… В общем, дорогие мои и хорошие… Всем вам большое спасибо. Но спектакль закончился. Все. Всем спасибо.
— Лена, зачем в конце все портить?
— Почему «портить»? Сыграли все неплохо, особенно наша приглашенная звезда, Лев Аскольдов, поаплодируем! Ну, аплодируем, громче! Ну громче же!
— Лена!
— Господи…
Чуть не врезаюсь, машину заносит влево…
— На, попей еще.
Мотаю головой.
Пустое поле, лес вдали, машины проносятся.
Подходит мама:
— На, кофту накинь.
— Как сердце? — спрашиваю.
— А насчет нас с мамой, — говорит папа, — мы тут решили попробовать снова объединиться.
Я смотрю на них:
— А как…
— Мы с Адой давно уже как кошка с собакой.
Вот, значит, почему тогда приперлась. «Шарфик! Шарфик!» Бедная.
— А что раньше не сказали?
— Сами только вчера решили.
Проезжает грузовик. Автобус. Вспоминаю Гену. Он бы меня сейчас коньяком своим поганым напоил, и все было бы хорошо.
— Ну что, ты как, Леночка? Может, поедем уже? Ты в состоянии?
— В состоянии.
Сажусь за руль. Леник все сидел здесь, в мобильном копался.
Кладет мне ладонь на колено.
— Пристегнись, пикает.
Пристегивается, не убирая ладони. Ладно, пусть. Мне уже все равно.
Мама спит у папы на плече. Папа тоже посапывает. Вот нервная система, супер.
Еще одна эсэмэска. От Коваленка.
— Может, прибавишь скорость? — Леник смотрит.
— Ты тоже заметил?
— Уже минут пять сигналит.
Смотрю в боковое. «Жигуль» обшарпанный.
Снова мигает.
Прибавляю скорости, отрываемся.
«Жигуленок» исчезает.
Темнеет.
Леник шепотом:
— Лена, надо поговорить.
— А зачем?
Гладит меня по щеке, шее.
— Граждане пассажиры, не отвлекайте водителя… И тут — не надо… Хочешь, чтобы я во что-то врезалась, да? Ну не надо здесь. Родители же, ну…
Ну что с этими его руками делать? Ладно, сижу, терплю.
— Лен… Еще прибавь.
— Что?
— Догоняют.
— Может, остановимся?
— Нет, не надо. Это, наверное… которые нас в Бултыхах пасли.
— Думаешь, это…
— Я же специально, говорю, все время за тобой ходил.
— Так. Если ты хочешь, чтоб оторвались, убери руки. Вот так.
Блин!
Железнодорожный переезд, шлагбаум, торможу.
— О-х…
Родители открывают глаза. Леня смотрит в потолок.
«Жигуленок» тормозит сзади.
Дверца распахивается, выскакивают какие-то мужики.
Из «жигуленка» почти вываливается Генка. Голова в бинтах.
Бегут к нам, волоча Генку.
Генка машет букетом роз в забинтованных руках.
Долго ищу ключи.
Нащупываю, вытаскиваю. Падают. Руки трясутся.
Поднимаю. Смотрю на дверь. Нет, ничем не обмазана. Чистая.
— Ну вот и дома…
Вожусь с замком.
Нет, изнутри. Лешка, значит, уже приехал.
Звоню, шаги за дверью.
Стоит заспанный.
— Привет! На, сумку возьми…