Все предки Вагнера — саксонцы. Дотошный и влюбленный биограф Вагнера проследил вплоть до XVII века и тридцатилетней войны имена, занятия и местожительства вагнеровских дедов и прадедов.
Они — вначале учителя, органисты, канторы, — причастны к школе и церкви. Верные лютеране и чистокровные мелкие мещане, они живут в самых заброшенных уголках саксонской провинции, понемногу перебираясь к городам. Готлиб-Фридрих Вагнер, умерший в 1795 г., дед родившегося в 1813 г. мальчика, — первый из всех его предков, предстает перед нами как лицо с определенной индивидуальностью. Он имеет уже высшее образование. Кроме того, он уже не сельский учитель и не церковный музыкант, он — акцизный чиновник, собирающий пошлины и въездный сбор в Лейпциг, у тех самых Ранштедтских ворот, где впоследствии будет жить семья его сына. Еще одна черточка, приведшая в смущение буржуазных биографов, характерна для этого Вагнера: с невестою своею он сошелся до брака, «церковное благословение» не было обязательным для современника эпохи «бурь и натиска».
У семьи Вагнера никогда не было недвижимого имущества или каких-либо сословных привилегий. «Акцизный чиновник», однако, уже имеет доступ к целому ряду преимуществ. Сбор денег у ворот крупного торгового города был очевидно выгоден. Местность у Ранштедтских ворот к тому же с 1766 г. была отмечена открытием драматического театра. Своим двум сыновьям Готлиб-Фридрих Вагнер сумел уже дать университетское образование и задатки художественных вкусов. Идеология этой мелкобуржуазной получиновничьей интеллигенции определена эпохой, лицемерно именовавшейся «веком просвещения». Классическая литература Германии, деятельность Гете и Шиллера в одном из соседних с Саксонией княжеств, руководит установками лейпцигской молодежи на рубеже ХVIII и XIX веков. Два брата Вагнера разделяют общее увлечение литературой и театром. Старший брат, Карл-Фридрих-Вильгельм родился в 1770 г. — в год рождения Бетховена. Это он и был впоследствии «полицейским актуарием» в Лейпциге, исполнял рель полицеймейстера при городском самоуправлении. Юрист по образованию, он был театралом по симпатии. У Фридриха Вагнера оказалась хорошая библиотека античных классиков, а как чиновник лейпцигской полиции он проводил в жизнь кодекс Наполеона, когда Лейпциг был оккупирован французами.
…Его сын, родившийся 22 мая 1813 г., Вильгельм Рихард — стал одной из крупнейших фигур XIX века.
…В семейной биографии Рихарда Вагнера была своя тайна. Она создана по существу им же самим: был ли действительно Рихард Вагнер сыном театромана-полицейского Фридриха Вагнера?
Мать Вагнера, Иоанна Розина Пэц (или Беец? — ее фамилия раньше писалась Веrtz, Реrthes, и Веrtzt вышла замуж за Карла-Фридриха Вильгельма Вагнера з 1798 г. двадцати четырех лет. Дети следовали один за другим. Рихард был девятым ее ребенком, четвертым сыном. Выраженное Вагнером сомнение относительно того, «то был его отцом, оправдывает внимание, какое оказывают биографы Вагнера личности незаурядного человека, ставшего отчимом Вагнера: Людвига-Генриха-Христиана Гейера.
Театральные интересы полицейского чиновника Фридриха Вагнера впервые познакомили его с этим молодым дилетантом. Гейер происходил из евангелически-церковной семьи таких же органистов и канторов, как и Вагнеры прежних поколений. Одаренный живописец, не доучившийся до конца студент, Гейер с 1801 г. становится актером-профессионалом, играет в различных городах немецкой провинции, с 1809 г. входит в состав труппы, сидевшей полгода в Дрездене и полгода в Лейпциге. Его знакомство с семьей Вагнеров, начавшееся с первых годов столетия, переходит в самую тесную дружбу. Он пишет портрет матери Вагнера в характерном для господствующего тогда стиля «ампир» открытом платье, с чепчиком на голове, — и в качестве парного к нему свой собственный портрет, в берете и с папкой живописца. Переписка Гейера с семьей Вагнера богата интересными деталями, бытовыми и профессиональными. Во время событий 1813 г. Гейер — вдали от своих друзей, связанный службой в дрезденской труппе. — Но осенью того же года, 22 ноября 1913 г., Фридрих Вагнер, после свержения французов и пленения короля, перегруженный заботами, умирает от «лазаретного тифа». Гейер принимает в многочисленной семье Вагнеров исключительное участие. Он устраивает старших детей у родственников и знакомых и перевозит оставшуюся семью Вагнеров к себе в Дрезден. Через полгода после смерти Фридриха Вагнера его вдова выходит замуж за Гейера. От этого брака у матери Рихарда была еще дочь, Цецилия, любимая подруга его детства. Рихард очень любил своего отчима и пользовался его особой любовью. Действительно ли Гейер, как писал в 1870 г. Рихард Вагнер своей сестре, «хотел своим браком на вдове друга загладить некую вину» или никакой «вины» вообще не было — это остается именно тем секретом, который будет интересным в настоящее время разве только для психоаналитиков. — Принципиального значения вопрос об отце Рихарда Вагнера конечно не имеет.
Переезд в Дрезден означает знаменательный перелом в жизненной среде семьи Вагнеров. Из старинного дома на Брюле, дома, носившего живописное название «у красного и белого льва», — семья Вагнер-Гейер переселяется в Дрезден на Морицштрассе и чувствует себя здесь вполне обеспеченной годовым заработком Гейера в 1 040 талеров. Знакомства семьи — теперь профессионалы: артисты драмы и оперы, журналисты, интеллигенты.
Эпоха после 1815 г., т. е. дрезденский период детства Вагнера, определяется теми законами реакций, которые были начертаны на знаменах реставраторов.
Священный союз» и Меттерних; Австрия, католический феодализм, восстановление всего, что было уничтожено при французской оккупации, вплоть до воскрешения косичек и капральской палки. В стране устанавливается затхлая и неподвижная тишина. В окнах королевской резиденции в Дрездене сидят одетые в красное гренадеры, свесив ноги через подоконник во двор, вяжут чулки — а на коленях у них открытые томы чувствительных романов. Немецкое искусство переживает эпоху буржуазного романтизма: в театре господствует «драма судьбы», и разбойник Яромир в «Праматери» Грильпарцера, герой, исполняющий мистическую волю некоего древнего искупления, заступает место героического бунтовщика против несправедливости, — Карла Моора из «Разбойников» Шиллера.
Для понимания среды, которая воспитывала молодого Вагнера, важнее эпигоны, чем классики, не великие имена Гете или первых вождей романтизма, а та поэзия второго сорта, которая, несмотря на ряд исключений, отражает рост буржуазного сознания. Людвиг Уланд, родившийся за четверть века до Вагнера. удачно характеризует ту Германию, какая представлялась глазам либерального бюргерства. — Княжеский двор? — Дерево, которое стоит «кверх ногами», корнями в небо. Университеты? — Профессор ежедневно «освобождает внутренний наш смысл» в то время, когда ему самому чудесно удается житейская практика. Поэзия? — Поэта интересует только его собственное разорванное сердце, но не боль народа. Церковь? — Ее девиз «кланяйся и молчи». Парламент — карикатура, а государственный герб вместо орла, символизировавшего полет вперед—
Уланд делал только одно исключение: в доме бюргера — все хорошо. Здесь цветет добродетель и счастье. Его идеал Германии — единый дом, полный хороших людей. Беззубость критики объясняется классовым характером либерального бюргерства. Генрих Гейне, по возрасту занявший среднее место между Уландом и Вагнером, в это же время (1816) умеет сказать о современной ему Германии иное.
Царствуют суеверия, ложь, обман. — Великий враг Генриха Гейне, феодальный оппозиционер Платен говорит: