ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Восемь лет назад

Мал

Видимо, у того, кто придумал фразу «С глаз долой — из сердца вон», была память аквариумной рыбки. «С глаз долой — моему чертову сердцу нет покоя» звучит удачнее.

Мне ее не хватает.

О, мне не хватает ее, как цветку не хватает солнца. Как группе The Clash не хватило успеха с альбомом «Кончай трепать мозги». Я все время думаю о Рори, а наш договор, наверное, худшая моя идея со времен десятого класса, когда я подрочил в свежеиспеченный пастуший пирог.

За столиком в «Кабаньей голове» мой кореш Дэниел хлопает меня по спине, а Шон, его брат-близнец, подвигает пинту темного пива. Кивнув, они велят мне опустошить кружку до дна.

— Плевать на договор, — выпаливает Дэниел. — Бери телефон и звони девушке.

Я смотрю на густую белую пену в пиве. Все не так просто. Дело не только в договоре, но и в том, что будет после. Как мы обещали, что у нас все получится.

— А если она забыла меня? — спрашиваю я, уткнувшись носом в стакан.

— Через три недели? Вряд ли. — У Шона вырывается грубоватый смешок.

Дэниел и Шон похожи друг на друга, как и все однояйцевые близнецы. Коротко выбритые светлые волосы, зеленые глаза и нахальные улыбочки а-ля «я трахнул твою женушку». Единственное различие между ними в том, что у Дэниела, когда он открывает рот, временами проскальзывает что-то дельное, а вот Шон — настоящая обезьяна. И я говорю это с большой любовью. Не к Шону. К обезьянам. Они славные разумные создания.

— Отношения на расстоянии не для меня.

Я опускаю палец в «Гиннесс» и слизываю горькую пенку. Слышу вздох от столика рядом с нами. Кэтлин. Сидит со своими подружками, Хизер и Мэйв. Она взмахивает распущенными волосами, смущенно мне улыбается и поворачивается к Мэйв.

— Несомненно, тебе придется на это пойти, раз уж не получается перестать думать и говорить о ней. Ты совсем расклеился. — Дэниел запихивает в рот горсть чипсов.

— Вдвоем и дорога короче. — Шон стучит по виску. — Подумай над этим.

— Пословица не в тему, но мнение верное, брат, — смеется Дэниел. — Помню, как ты говорил, что не собираешься остепеняться, но именно это сейчас и происходит, а она даже не здесь. Вместо того, чтобы попытать счастья, ты предпочитаешь упиваться страданиями. После ее отъезда ты ни разу не трахался. Хотя бы попробуй. Если не для себя, то ради нас. Ты нам обязан. Надоело слушать твое вечное нытье.

— Мал? — спрашивает Шон.

— А?

— Кэтлин… свободна?

— Насколько я знаю, да.

— Как ты думаешь...

Он заканчивает вопрос, я уверен, но мысли мои снова уносятся в Рориляндию. Я беру телефон и ввожу ее имя в поисковик. На свете, конечно, не одна Аврора Белль Дженкинс. Прежде чем добраться до важной информации, приходится пролистать кучу изображений с диснеевскими принцессами и статей о том, как сделать сказочный слайм.

На улице гремит гром, и вдруг начинает сыпаться град.

Совпадение или судьба? Порой кажется, будто мир издевается надо мной, как только я начинаю думать о Рори.

На сайте одной школы в Нью-Джерси я нахожу о ней статью двухлетней давности. Рори выиграла в каком-то конкурсе фотографий. Здесь есть снимок, на котором она держит дешевую статуэтку в форме пленки и с глумливым видом показывает камере средний палец. Неизменные подводка, чулки в сеточку и ботинки. Девушка, которая меня покинула.

Для чего мне пришлось узнать о твоем существовании?

— Да ладно… — Я качаю головой. — Даже если бы я собирался ей позвонить, у меня нет ни ее номера, ничего.

— Жалко, — бубнит Шон, держа у рта стакан и глазея на девушек за противоположным столиком.

Он кажется немного недовольным. Тут я вспоминаю, как он что-то спрашивал про Кэтлин. Шон и Кэтлин на разных уровнях умственного развития. Малость странная пара, но ведь и странности случаются.

— Погоди-ка, ведь твой дед знает ее маму? — щелкает пальцами Дэниел, в его глазах зажигается огонек.

Да-да, мой дед ее знает. И номер их телефона у него есть. Рори не дозволено быть в курсе ни о том, что он знаком с ее матерью, ни о том, что мне это известно, а я скрыл. Черта с два дед даст мне номер, но я ведь могу подсмотреть в его маленькой записной книжке. Проблема решена.

Конечно, есть вероятность, что Рори вернулась домой, уехала в колледж и уже встретила любовь всей своей жизни. Но если нет...

Если нет, я выдержу и отношения на расстоянии.

Или случайные встречи.

На самом деле все, что угодно.

В один присест допив пиво, я встаю.

— Держи нас в курсе, — хлопает меня по спине Дэниел.

Шон расстегивает воротник рубашки, прочищает горло и пересаживается к девушкам.

Я выхожу из паба и пешком направляюсь к дому дедушки. Он живет не так уж далеко — на другом конце деревни, а мне нужен свежий воздух, чтобы привести мысли в порядок. Я слышу за спиной шаги, но темп не сбавляю. Сбоку появляется Кики. Она шумно дышит.

— Ты действительно это сделаешь?

— Почему бы и нет?

Стоило бы озаботиться, что Кэт подслушала мой разговор. Сколько себя помню, она всегда совала нос в мои дела. Я списываю это на ее характер. В людях нужно принимать как хорошее, так и плохое.

Хорошее: она отличный друг, чрезмерно заботливая и никогда меня не подводит.

Плохое: она бешеная, как коробка склизких лягушек, и обожает, когда я мучаю ее, подавая двусмысленные знаки. Если я перестану это делать, она будет морально уничтожена и впадет в депрессию.

— Безумие — вы живете на разных континентах. Она никогда не покинет Америку и не переедет сюда насовсем. Какое у тебя с ней будущее?

— Разберемся.

Я заворачиваю за угол. Она идет за мной по пятам.

— Именно так и говорят люди, когда не могут понять, выгорит ли у них дело.

Кэт почти бежит, чтобы не отставать от меня. Вот мы и у дома моего деда. Я выуживаю из кармана ключи — у меня есть ключи от этого дома, потому что иногда, когда дедушка уезжает на неделю по своим церковным делам, нужно приглядеть за его кошкой Сиршей.

Кэт хватает меня за руку и дергает назад, в один прыжок закрывая собой дверь.

— Нет! — Она вздрагивает. — Не звони ей.

Я неспешно осматриваю ее. Господь всемогущий, сегодня эксцентричность Кэт зашкаливает.

С горящим взглядом она пихает меня в грудь, отталкивая от двери дедушкиного дома.

— Мал, она тебе не подходит. А я — да. Я достойная девушка из семейства О’Коннелл. — Плача изо всех сил, Кэтлин бьет себя рукой в грудь. — И мне плевать, что ты наверняка переспал с моей сводной сестрой. И плевать, что у тебя есть чувства к ней. И плевать, что она говорила о тебе, как о мимолетном увлечении. Я все равно тебя хочу, и мне осточертело ждать.

Всегда знал, что Кэтлин в меня влюблена. Я всячески не поощрял эти чувства, но не отвергал открытым текстом. Просто избегал ее и сокращал наше общение до пустого и приемлемого минимума. Но я всегда считал, что ее влюбленность похожа на ту, что была у меня к мисс Флинн, учительнице в средних классах, когда впервые узнал, что пенис годится не только для процесса мочеиспускания. Когда ты чувствуешь влечение к человеку, но вместе с тем осознаешь, насколько ненормальна идея действительно быть с ним.

Кэтлин — самый собранный, честолюбивый, уравновешенный и целеустремленный человек, которого я знаю. Я — уличный музыкант и бродяга, который по выходным напивается в хлам. У нас совершенно нет ничего общего кроме того, что мы оба дышим. Но уверен, что даже в этом Кэтлин успешнее.

Погодите. Мимолетное увлечение?

— Замри. Что она тебе говорила? — поднимаю я ладонь вверх.

Мысленно признаю, что я бессердечный сукин сын, раз спрашиваю подругу о Рори, когда она только что бросила к моим ногам свое истерзанное сердце и призналась в вечной любви, но вернемся к этому немного погодя. Сразу же, как обсудим мое истерзанное сердце.

(Видишь, Кэт? Я тоже эгоист. И правда, что ты во мне нашла?)

Она смотрит вниз, закусив губу.

— Помнишь тот день у меня дома, когда ты вышел в туалет? Ты вернулся и увидел, как мы с Рори держимся за руки. Это было через минуту после того, как она сообщила, что планирует с тобой переспать. Я призналась в чувствах к тебе, а она сказала, что ей все равно. Сказала, что мне достались деньги, папа и наследство, а она получит парня. Что она помешает моим планам на тебя. Вот почему я не пыталась поддерживать с ней общение, Мал. Меня ранили в самое сердце.

Переваривая услышанное, я делаю шаг назад.

Эти слова совсем не похожи на Рори. Она отнюдь не коварная змея, но еще и довольно сдержанная, чтобы произносить что-то подобное. Эти слова похожи на цитату из фильма «Жестокие игры», а не на фразу из уст диснеевской принцессы. Однако и Кэт не лгунья. Во всяком случае, раньше я такого за ней не замечал, а ведь знаю ее всю свою жизнь.

Я обхватываю Кэтлин руками и притягиваю к своей груди.

— Кэт?

Она вздрагивает в моих объятиях. Она знает. Она не может не знать. Я перетрахал, перецеловал, обласкал почти каждую девушку в этой деревне. Всегда был осмотрительным и не касался ее и пальцем, — и не только потому что меня припугнул ее папаша.

— Послушай меня. Ты красивая, умная, забавная и завариваешь чудесный чай. Но ты мне как сестра. Ты слишком важна для меня, поэтому я не стану лезть тебе под юбку. И не думаю, что мои чувства переменятся. Я лучше надеру кому-нибудь задницу за плохое к тебе отношение, чем сам стану уродом, который дурно с тобой обращается. Ты меня понимаешь?

Я чувствую, как застывает ее тело. Легонько целую ее чистые и аккуратно уложенные волосы, скучая по разноцветному вороньему гнезду Рори: светлые корни, темная середина, обесцвеченные концы.

— Мне жаль, если она так тебе сказала, — добавляю я.

— Что значит «если»? Она так сказала. — Кэт задирает голову. Свет в ее глазах полыхает как затухающее пламя. — Ты же веришь мне, правда? Ты знаешь, что я говорю правду. — Она тянет на себя мою рубашку.

— Ты нравишься Шону, — меняю я тему.

— Правда? — Она куксится, словно я только что предложил ей встречаться с ведром смазки. — Ну а мне он не нравится.