Он легко преодалел канаву и отыскал колодец на перекрестке двух дорог. Это был самый настоящий деревенский глубокий колодец с мощной цепью и оцинкованным ведром. В деревни у многих на участках были колодцы или колонки, поэтому местные сюда за водой приходили редко. Тем не менее, у колодца Борис остановился и огляделся еще раз, чтобы убедиться, что никого нет. Все было тихо и спокойно. Он взял ведро и стал раскручивать ворот. Со скрипом и звуком бьющихся друг о друга звеньев цепи Борис опустил ведро в самый низ колодца, зачерпнул воду и, вновь прислушавшись, стал наматывать цепь на желоб, поднимая драгоценную влагу. Трясущееся дрожащее ведро, разбрызгивая воду, с трудом поддавалось ему. У измученного и обессиленного Бориса едва хватало сил крутить ручку ворота. Он разбрызгал почти половину. Думая, что он зря зачерпнул целое двенадцатилитровое ведро — все равно все не выпить, — Борис поставил ведро на край колодца. Едва отдышавшись, он осмотрелся, опустил голову в ведро и стал с жадностью пить, закрыв от удовольствия глаза.

Какой божественно вкусной казалась ему простая прохладная вода! У него не было никакой емкости, чтобы набрать воды с собой, и он с нетерпением поглощал влагу, пил много, пил до упора, чувствуя, как вода наполняет тело, пил, не обращая внимания, что где-то неподалеку кричат собаки. Он остановился лишь тогда, когда понял, что не может больше пить — полный желудок не принимает уже воду. Испарина покрыла все тело Бориса, хотя и не было жарко. Дышалось легко, он ощущал прилив сил и несравненное облегчение.

Утолив жажду, Борис вернулся в лес и некоторое время сидел в укрытии в темноте, наблюдая за дорогой и пережидая, когда стихнет лай недовольных собак. Вскоре все успокоилось. Появившаяся луна освещала дорогу и постройки. Но Борис все сидел в нерешительности, хотя улица была безлюдна. Ему хотелось найти какой-нибудь домик без хозяев, где можно будет обогреться и отоспаться. Наконец он решил осторожно осмотреть село, бесшумно выбрался на дорогу и стал обходить проступавшие в лунной мгле дома. Но заколоченных и явно необитаемых домов ему не попалось. Он все же приметил небольшой домик на окраине, прошел вдоль забора, чтобы убедиться, что нет собаки. Участок зарос травой, темные окна не выдавали явного присутствия людей в доме. Возможно, хозяева не жили здесь постоянно. Может, приезжали время от времени. Но в доме могли быть продукты.

Борису сильно хотелось есть, он перемахнул через забор и нерешительно остановился на участке, прислушиваясь. Все было тихо. Деревня спала, только с соседнего участка доносилось непонятное ворчание дворового пса. Он не гавкал и не выл, просто недовольно урчал, толи чувствуя запах чужого человека, толи жаловался собачьему богу на свою унылую жизнь. Борис бесшумно пересек двор и остановился у входной двери, снова прислушавшись. Ничего подозрительного. Он тронул дверь. Она податливо поддалась, потому что оказалась не запертой изнутри. Он осторожно заглянул внутрь. В помещении было темно и тихо.

Борис колебался. Он не знал, как быть. Ему было страшно заходить в чужой дом, он не умел воровать, он никогда раньше не брал ничего чужого, если не считать злополучных яиц. Но голод как и в прошлый раз гнал его. И он решился. Борис несмело, готовый в любой момент убежать, вошел в полумрак маленькой и тесной прихожей. Здесь было совсем темно, но он не стал искать выключатель, чтобы включить свет, а почти на ощупь пробрался ко второй двери и, открыв ее, оказался на кухне, слабоосвещенной лунным светом, проникавшим с улицы через небольшое окно.

Борис осмотрелся. В углу кухни стоял холодильник. Дрожа от внутреннего возбуждения, он подошел и осторожно открыл дверцу. На секунду зажмурившись от света включившейся лампочки, он обнаружил начатую бутылку пива, пару банок консервов — шпроты и какую-то рыбу — и внушительную связку сосисок, лежавших на верхней полке. Запах сосисок мгновенно усилил его аппетит. Борис вытащил сосиски, оторвал одну из них, в спешке, с нетерпением, очистил ее от пленки и запихал в рот. Нежный аромат мяса на пару секунд сковал его челюсти. Он аж зажмурился, но затем с бешенством голодного зверя, чавкая от удовольствия, стал быстро жевать свою добычу, одновременно очищая от пленки еще пару сосисок, которые тоже последовали в рот. Ему казалось, что это самые вкусные сосиски, которые он когда-либо ел. Но внезапно каким-то внутренним чутьем он уловил осторожное движение за своей спиной, Борис обернулся и с изумлением обнаружил, что в паре метров от него стоит рослый, мощный, но довольно старый мужик. Он был в майке и семейных трусах, а в руках держал кочергу.

Пока вор уплетал его сосиски, хозяин дома, пожилой мужчина, бесшумно проник на кухню с намерением скрутить негодяя. От печки из комнаты он прихватил кочергу, которую на всякий случай держал наготове. Он вошел на цыпочках и уже подкрался к воришке, надеясь застать его врасплох. Он собрался действовать по обстановке. Либо неожиданно схватить вора, резким ударом подсечь его ноги, опрокинуть и обездвижить, прижав к полу кочергой, либо сначала оглушить его кочергой, а затем уже навалиться и скрутить. Еще секунда и он схватил бы Бориса, но тот в последний момент внезапно обернулся, заметив деда прежде, чем он успел что-либо сделать.

Борису понадобилось мгновение, чтобы оценить обстановку и избежать нападения. Бросив сосиски, он отскочил в сторону, в самый угол кухни. Но дед напирал. Он замахнулся кочергой. Словно в замедленной съемке Борис увидел как крупная рука деда пришла в движение, и кочерга приближается к его голове. Борис инстинктивно ринулся в сторону. Все решили сущие мгновения. Борис успел увернуться. Удар пришелся по касательной, лишь слегка задев правое плечо. От удара немного зазвенело в ушах, но Борис не почувствовал боли. В следующий момент он был уже в другом углу кухни.

— Прибью, гад! — прорычал дед и двинулся на Бориса, вновь замахиваясь кочергой для повторного удара.

На миг Борис испугался, что дед и в самом деле убьет его, но самообладание молниеносно вернулось к юноше, он понял, что надо немедленно защитить себя. Как тигр, стремительным рывком, Борис метнулся к деду и перехватил его руку с кочергой. Он не испытывал больше страха, он спасал свою жизнь, схватив деда за запястье и что есть силы сжав его руку.

Некоторое время они молча стояли друг против друга, борясь за кочергу. Дед пытался освободиться из тисков молодого вора, совсем еще мальчишки. Дед был мощным и некогда очень сильным мужиком, выделявшимся своей грубой физической силой. Когда-то он неплохо дрался и в схватке мог победить любого. Но возраст и подорванное алкоголем здоровье давали о себе знать, хотя дед и не хотел признавать этого очевидного факта. Он был уже не тот, он ни с кем не дрался уже более десяти лет, он не мог долго противостоять молодому парню. Рука деда немела, кочерга медленно склонялась в его сторону.

— Пусти! — прохрипел наконец дед. Но Борис был неумолим. Кочерга с грохотом повалилась на пол.

Борис ослабил хватку. Дед вырвался и попытался было нанести удар ногой противнику в пах, но Боря увернулся, он не имел опыта драк, но у него оказалась очень быстрая реакция. Слегка попятившись, Борис тут же сам сделал молниеносный выпад в направлении деда. Он с такой яростью стукнул деда кулаком по плечу, что тот буквально отлетел к стене и рухнул на пол. Но дед быстро вскочил и изо всех оставшихся сил бросился к столу в надежде добраться до ножа из ящика. И ему почти удалось это. Дед схватил нож, однако Борис был начеку. Он опять опередил деда, подскочил к нему, перехватил руку с ножом и крепко сжал ее.

— Ах, ты, сука! — прокричал дед и попытался занести кулак свободной руки для удара.

Борис заметил это. Его нога автоматически дернулась вперед и кончик ботинка попал точно под самую коленную чашечку деда. Борис и знать не знал об уязвимых местах противника, он не собирался бить ногой, та пришла в движение словно сама собой. Но получилось очень удачно. Дед аж взвыл от резкой боли, нож вывалился из его рук.