Светка тоже вдруг замолчала, и Сява попытался разрядить обстановку:

— Девчонки, вы чего совсем загрустили? А ну ударим в бубен пьянства и разврата! — пошутил он и, посмотрев на девушек, громко рассмеялся. — Да вы расслабьтесь! Что пить будем?

— А что есть? — в унисон спросили Света с Лялей.

— Бар я вам уже показал. — Сява кивнул в сторону стойки. — Выбирайте что хотите. Да, лед в холодильнике.

Девушки зашли за стойку и начали рассматривать спиртное. Ляля остановилась на мартини, а Света сделала себе джин с тоником. Вновь вернувшись к ребятам, которые поудобнее расположились на диване, они увидели на компакт-диске ровненькие дорожки белого порошка. На стеклянной поверхности журнального столика лежал маленький целлофановый пакетик, перевязанный ниткой.

— Вау! — восхитилась Светка. — Да здесь не меньше грамма!

— Два без малого, — гордо уточнил Сява. — Чистейший кокаин. Будете?

Ляля отрицательно покачала головой и глотнула мартини. Она не слыла занудой-моралисткой, просто никогда не пробовала, да и начинать ни к чему.

— А я не откажусь, — согласилась Света.

— У тебя есть сотка? — спросил Сява у друга.

— Сейчас посмотрю. — Кирилл запустил руку в задний карман и достал оттуда несколько аккуратно сложенных купюр. Выбрав из них стодолларовую, он протянул ее Сяве. Тот хорошенько расправил банкноту, положил ее на ладонь и начал скручивать в трубочку.

— А почему не сто рублей? — спросила Ляля, заметив, что среди купюр были не только «зеленые».

— Потому что так вкуснее, — констатировал Сява. — Ну что, поехали?

Он засунул трубочку в ноздрю и быстро отправил кокаин в нос. От порошка на поверхности диска остался белый след, который Сява подобрал мизинцем и втер в десны. Кирилл и Света сделали то же самое. Ляля попивала свой мартини, с интересом наблюдая за происходящим. По телу разливалось приятное тепло. Напряжение таяло. Откинувшись в мягкие пуфы дивана, она отвела глаза в сторону и наткнулась на забавный портрет: незамеченный доселе чернокожий музыкант со всей мочи дул в трубу. От прилагаемых усилий его глаза буквально вываливались из орбит. Причем с каждой минутой этот эффект усиливался.

Еще с минуту все молчали в ожидании прихода, после чего Сява встал и включил быструю музыку.

— Кажется, тыркнуло!

— Да, аптечный продукт! — похвалил порошок Кирилл. — А тебя-то как зовут? — Он перевел взгляд на Лялю.

— Ляля.

— Ляля? Это имя или кликуха? — усмехнувшись, полюбопытствовал Кирилл.

— Ляля — это сокращенное от Людмилы, — обиженно пояснила она.

— Да ты не дуйся, я просто такое смешное имя первый раз слышу. И чем ты, Ляля, занимаешься по жизни?

— Музыкой, — спокойно ответила девушка.

— Да-да, она классно играет! — вклинилась в разговор Света.

— И на чем ты играешь, если не секрет?

— Не секрет, на фортепиано.

— О-о, ты у нас Паганини в юбке? — сострил Кирилл.

Услышав такое, Ляля поперхнулась и долго не могла откашляться. Кирилл удивленно посмотрел на Светку:

— Что это с ней?

— Паганини — это скрипач, а она — на фортепиано, — снисходительно пояснила Света. — Вот было б тут у вас фоно, она бы показала класс.

— А, один хрен, — махнул рукой Кирилл. — Скажите лучше, куда отдыхать ездили?

— Нам некогда было — мы поступали, — ответила за себя и за Лялю Светка. — А вы?

— Я в Египте две недели жарился, а Сява, — в этот момент приятель Кирилла, пританцовывая, прохаживался по комнате, — в Лондон мотался английский подтягивать. Ну, с Лялей все понятно — она скрипачит… э-э-э… играет, в общем, а ты куда поступила?

— Я в универ на эколога. А вы, помнится, тоже учитесь?

— М-м… учимся. — Посмотрев друг на друга, ребята рассмеялись. — Нас преподаватели только два раза в год видят — когда мы им в зачетке деньги приносим.

— Так вы работаете? — переспросила Ляля.

На этом месте они рассмеялись еще громче.

— Не, веселая у тебя подруга! — загоготал Сява. — Ее послушать, так мы прям стахановцы!

— Джиджаз! С нашими предками, Лялечка, работать в этой жизни не обязательно! — заключил Кирилл.

Ляля умилилась, заметив, что Кириллу свойственно прибавлять букву «Д» к некоторым словам. Широкая улыбка озарила ее лицо. На протяжении недолгого разговора Сява успел сделать по комнате такое количество кругов, что у дующего в трубу негра зарябило в глазах. Мимоходом он сделал музыку еще громче, и разговаривать стало совершенно невозможно. Ляля встала и отправилась к встроенному в стену шкафчику, чтобы долить себе мартини. Света решила присоединиться к Сяве, и они слились с хаус-ритмом. Казалось, что остановить их в этот вечер уже ничто не сможет. Ляля, облокотившись на барную стойку, наблюдала за танцующими. Света соблазнительно покручивала бедрами. Время от времени она выписывала руками круг над головой и прокручивалась вокруг своей оси. Не столь пластичный Сява словно врос в синий квадрат на паласе. Хождение по квартире сменилось динамичной ходьбой на месте без отрыва носков от пола. Попеременно приподнимались только пятки. Спрятав руки в карманах джинсов, он небрежно покачивал торсом из стороны в сторону, словно стрелка хронометра. Стеклянные глаза не сводились с соратницы по кайфу и совершенно перестали моргать.

Голова у Ляльки от спиртного уже поплыла, настроение было приподнятое. Тут к Ляле подошел Кирилл и приобнял ее за талию. Наклонившись к ее уху, он спросил:

— А ты чего не танцуешь? Ну давай, присоединяйся.

Ляля почувствовала его горячее дыхание близко-близко. Сердце в груди заколотилось.

— В клубе потанцую.

— В клубе? — удивленно переспросил Кирилл.

— Ну да. Мы ж потом в клуб?! — в свою очередь удивившись, ответила Ляля.

— А чем нам здесь плохо? — спросил парень уже чуть более жестким тоном.

— Да нет, неплохо, — попыталась разуверить его Ляля, решив, что Кирилл обиделся. — Просто Света говорила…

— Ну, раз все хорошо, значит, сидим. Чего ты дергаешься? — перебил ее Кирилл.

Он резко убрал руки и снова уселся за столик. Ляле такое поведение по вкусу не пришлось, но она благоразумно промолчала, подумав только: «И чего надулся сразу? Могли бы предупредить, что никуда не собираются…»

Тем временем Кирилл, похлопав в ладоши, обратился к танцующим:

— Э, народ! Не пора ли нам подкрепиться?

Поудобнее устроившись на диване, они сделали второй заход. Все были так увлечены процессом, что о Ляле почти забыли. Дорожки становились все длиннее и толще. Ляля сама никогда ничего подобного не пробовала. Но не надо было быть докой, чтобы сообразить, что прет ребят не слабо.

— Ляль, а ты чего, «кокос» вообще не кушаешь? — крикнул Сява.

На секунду Ляля растерялась, сразу не поняв, при чем тут кокос, но, вспомнив, что так иной раз именуют кокаин, отрицательно покачала головой.

— Я больше по синьке врезаю, — с юморком ответила она. — Сяв, а где у вас туалет?

— Пойдем, зайка, покажу.

Сява отвел ее в большую ванную комнату, оборудованную душевой кабиной-сауной, джакузи и прочими «новорусскими» наворотами. Оставшись с девушкой наедине, он положил руку ей на бедро и осклабился:

— Ты ничего такая, что-то я тебя не рассмотрел тогда в клубе. — Сява окинул Лялю похотливым взглядом.

— Темно было, — оборвала его Ляля низким голосом. Она сделала шаг в сторону, дабы дать понять, что прикосновения Сявы ей неприятны.

— Да мы недотроги?!

— Недотроги.

— У-у, какая грозная! Ладно, я пошел, ты тут, думаю, сама справишься.

Растерянная Ляля осталась стоять одна посреди просторной ванной комнаты. Для собственного спокойствия она поспешила закрыть дверь на защелку. Она настороженно взглянула на свое отражение в зеркале над умывальником. Ляля долго смотрела в свои глаза, молчаливо о чем-то предупреждающие. Чтобы прервать воцарившуюся тишину, рука машинально открутила кран с горячей водой. Звук льющейся воды наполнил собой пространство. Неприветливость кафельных стен делала его неприятно звонким. Неожиданно дверная ручка истерично задергалась. Снаружи послышался Светин голос. Ляля открыла дверь. Не обращая внимания на подругу, запыхавшаяся от танцев Светлана торопливо направилась к унитазу. Движения ее были дергаными, отрывистыми, а на лице застыла пластилиновая улыбка.