— В телеграфной! — крикнул он. — Телеграфист принёс посылку. Она лежала прямо около стенки между телеграфной и вашим кабинетом, Джонс. Будь вы за своим столом… — Грегсон смолк, в глазах отразился страх. — Кажется, Стивенс погиб.

Тут испугался и Джонс.

— Кто-то ещё?

— Не знаю. Всем приказано покинуть здание.

Но мы ослушались. И продолжали идти вперёд, мимо пострадавших, которые шли к выходу, кто-то прихрамывал, у кого-то порвалась одежда, у кого-то текла кровь. На третьем этаже была тишина, от которой стыла кровь в жилах. Никто не кричал, но мне послышалось, что где-то рядом потрескивает огонь. Я следовал за Джонсом, и наконец мы оказались перед дверью в его кабинет. Она была открыта. Я заглянул внутрь — и увидел ужасную картину.

Кабинет был скромных размеров. Единственное окно, как и говорил Джонс, выходило на квадратный внутренний двор. Комната завалена обломками — левая стена целиком разрушена. На деревянном столе высилась груда кирпича, и я сразу увидел — Грегсон был прав. Находись Джонс за своим столом, его настигла бы смерть. На полу лежал молодой человек, возле него, беспомощный и ошарашенный, на корточках сидел полицейский. Джонс рванулся в кабинет и опустился на колени рядом с лежащим. Увы, молодой человек был мёртв. В голове жуткая рана, рука с окоченевшими пальцами откинута в сторону.

— Стивенс! — воскликнул он. — Это был мой секретарь… мой помощник.

Дым струился в кабинет через отверстие в стене, и я увидел: телеграфная пострадала ещё больше. Там был настоящий пожар, языки пламени лизали потолок и подбирались к крыше. Среди развалин лежали ещё два тела. Было трудно определить возраст погибших — взрыв изувечил их до неузнаваемости, нанёс жуткие травмы. Кругом валялись листы бумаги. Какие-то страницы просто висели в воздухе — наверное, из-за жары. Огонь быстро распространялся.

Я подошёл к Джонсу.

— Нам здесь делать нечего! — воскликнул я. — Надо следовать приказу и покинуть здание.

Джонс повернулся ко мне, и я увидел, что в глазах его стоят слёзы — то ли от нахлынувших чувств, то ли от дыма.

— Это предназначалось мне? — спросил он.

Я кивнул.

— Боюсь, что так.

Я взял его под руку и вывел из кабинета. Взрыв прогремел всего несколько минут назад, но на этаже уже никого не было. Я знал: если огонь начнёт пожирать всё подряд, и мы окажемся в центре дымового полотна — вполне можем погибнуть. И хотя Джонс сопротивлялся, я увлёк его за собой вниз по лестнице. За нашими спинами, в телеграфной, рухнула часть потолка. Наверное, надо было унести мёртвого секретаря, по крайней мере прикрыть тело в знак уважения, но в ту минуту я решил, что наша собственная безопасность важнее.

Когда мы наконец вырвались на свежий воздух, к зданию уже подъехало несколько пожарных машин. Пожарные вовсю суетились, тянули через тротуар свои шланги. Весь прочий транспорт исчез. Улица, только что, как всегда, оживлённая, пугала своей пустотой. Я помог Джонсу отойти подальше от здания Скотленд-Ярда и посадил на свободную скамейку. Он тяжело опёрся на свою палку, с трудом сдерживая слёзы.

— Стивенс, — пробормотал он. — Мы проработали бок о бок три года, он недавно женился! Мы говорили с ним полчаса назад.

— Какая беда.

Я не знал, что ещё сказать.

— Такое уже случалось. Бомба в Скотленд-Ярде! Было — шесть или семь лет назад. Ирландцы, фении, меня тогда в Лондоне не было. Но сейчас… — Казалось, он ошеломлён. — Вы и правда считаете, что мишенью был я?

— Я ведь вас предупреждал, — напомнил я. — Эти люди не знают жалости, а Эдгар Мортлейк угрожал вам только вчера.

— Это месть за наш налёт на «Бостонца»!

— Доказать это невозможно, но другой причины я просто не вижу. — Я осёкся. — Не выйди вы встретить меня, сидели бы за своим столом в кабинете. Разве не понятно, Джонс? Вас спасли какие-то секунды.

Он схватил меня за руку.

— Меня спасли вы.

— Очень этому рад.

Мы глянули через дорогу — пожарные подключали паровые насосы, устанавливали лестницы. Клубы дыма всё ещё вырывались из здания, они густели и заволакивали небо.

— Что теперь? — спросил я.

Джонс устало покачал головой. Скулы и лоб его были вымазаны сажей. Наверное, и я выглядел не лучше.

— Не знаю, — ответил он. — Прошу вас об одном: ни в коем случае не рассказывайте Элспет!

Мы сели в поезд на вокзале «Холборн-Виадук» куда позже, чем намеревались, когда уже наступил вечер, и пассажиров поглотила тьма, как буквы на странице поглощает чернильная клякса. Джонс был мрачен. После взрыва он уже встретился с Лестрейдом, Грегсоном и другими инспекторами, но принять план действий решили завтра. Вывод о том, что объектом покушения был именно он, казался неизбежным. Доказательством были слова Эдгара Мортлейка, а также само время теракта — едва ли можно говорить о совпадении. Лестрейд предлагал арестовать братьев немедленно, но в итоге Джонс убедил его проявить благоразумие. Где улики? Краткий разговор — братья могут сказать, что этого разговора вообще не было. Джонс предложил действовать тоньше, у него есть план, делиться которым он, впрочем, не стал. Я с ним согласился. Кларенс Деверо со своей шайкой раскидывали сети вокруг агентства Пинкертона многие годы, наверняка и с британской полицией они поведут себя так же. Чтобы их скрутить, нужно действовать крайне осмотрительно.

— Едва ли Элспет знает о взрыве, — сказал Джонс, когда наш поезд въехал в район Лондона, известный как Камберуэлл, и мы собрались выходить. — Придётся ей сказать, мне невыносима сама мысль о том, что я буду скрывать от неё такое! Но место взрыва! И что мишенью, вполне вероятно, был я…

— Об этом мы ничего ей не скажем, — предложил я.

— Она всё равно догадается. У неё нюх на истину. — Он вздохнул. — Но я всё равно не понимаю наших противников. Чего они хотели добиться? Допустим, меня бы убили — вон сколько у нас инспекторов, сами видели. Моё место могут занять многие. А если им так надо меня убить, есть миллион способов попроще. Вот мы стоим на платформе. Убийца с ножом или удавкой может сделать подлое дело, что никто и глазом моргнуть не успеет.

— Возможно, убивать вас в их намерения и не входило, — сказал я.

— Раньше вы говорили другое.

— Я сказал, что вы были мишенью, и от этих слов не отказываюсь. Но Кларенсу Деверо всё равно, на этом вы свете или на том. Он лишь показал, что силён и не боится преследований. Он смеётся английской полиции в лицо, при этом он её предупреждает. Держитесь от меня подальше. Не лезьте в мои дела.

— Тогда он нас недооценивает. После такого мы наши усилия только удвоим. — Он умолк вплоть до выхода со станции. — Тут нет никакой логики, Чейз, уверяю вас, — продолжил он. — Кто был этот человек в экипаже? Что означает встреча между Мориарти и Деверо, какую роль играет этот мальчишка, Перри, как объяснить убийство Лавелля, при чём тут Хорнер с Чансери-лейн… каждое из этих событий в отдельности я могу понять. Но когда я пытаюсь связать их воедино, здравый смысл ускользает. Будто читаешь книгу, у которой при издании перепутали части и напечатали их не в том порядке, либо автор намеренно решил всё запутать.

— Смысл станет ясен, когда доберёмся до Кларенса Деверо, — сказал я.

— У меня возникает вопрос — а доберёмся ли? Похоже, Лестрейд был прав. Это не человек, а призрак. Он не материален.

— Разве не то же относится к Мориарти?

— Вы правы. Мориарти существовал, но его подлинная личина не была мне известна, вплоть до развязки. В этом и заключалась его сила. Возможно, Деверо взял его за образец. — Джонс захромал, стал тяжелее опираться на палку. — Я устал. Давайте помолчим. Мне надо собраться с мыслями перед встречей с женой.

— Может быть, вам удобнее провести этот вечер в кругу семьи?

— Нет, мой друг. Если я перенесу нашу встречу, Элспет ещё больше перепугается. Ужинаем вместе, как и собирались.

Идти от Холборна до Камберуэлла было недалеко, но дорога умудрилась завести нас в глубокие сумерки, и когда мы добрались до места, над улицами клубился густой туман, он словно глушил воздух и превращал последних пешеходов в привидения. Мимо прогромыхал четырёхколёсный экипаж. Слух уловил цоканье копыт, скрип колёс, но сама повозка проскользнула мимо нас тусклой тенью и растворилась за поворотом.