Он открыл книгу.

Форзац был выдран. Оставшиеся от него зазубрины были видны всем, и сомневаться не приходилось: лист, на котором похититель написал свою записку, вырвали именно из этой книги.

Открытая книга была встречена гробовым молчанием, какого, наверное, не знали и самые великие процессы. Линкольн и его советники ничем себя не выдали, они просто смотрели на книгу, словно прочитали в ней все тайны жизни, и даже Деверо заметно сгорбился, сжался, поняв, что игра, очень возможно, всё-таки проиграна.

— Нет сомнений, что эта страница — из нашей библиотеки, — вымолвил, наконец, Линкольн. — Как вы это объясните, мистер Де Врисс?

— Никак. Это какая-то уловка!

— Боюсь, вам всё-таки придётся держать ответ.

— Книгу мог взять кто угодно. Например, они, когда были в посольстве!

— В библиотеку они не заходили, — пробормотал Ишем. Это были первые слова, которые он произнёс в нашу защиту.

Деверо занервничал.

— Господин посол, вы сами только что сказали… меня нельзя отдать здесь под суд.

— Так оно и есть. Но я не могу просто стоять и бездействовать. Вас опознали два стража закона. В городе произошли события, серьёзность которых нельзя отрицать. И сейчас нам предъявлена улика…

Очередную долгую паузу прервал советник посольства.

— Допрос представителя дипломатического корпуса местной полицией — такой прецедент есть, — сказал Уайт. Даже я удивился, с какой скоростью эти джентльмены меняют свою точку зрения — впрочем, чего ещё ждать от политиков? — Если против вас хотят завести дело, здравый смысл подсказывает, что вы не должны уклоняться от общения с местными слугами закона, иначе как вы обелите своё имя?

— Даже за пределами посольства вы всё равно будете под его полной защитой, — добавил Ишем. — На вас можно распространить право безопасного прохода — Ius transitus innoxii. Это позволит нашим друзьям из британской полиции побеседовать с вами, при этом вы будете за пределами их юрисдикции.

— А потом?

— Вас привезут сюда. Если ваши объяснения сочтут неудовлетворительными, тогда решать, как поступить дальше, будет посол.

— Но я не могу отсюда уехать. Вы же знаете — улица для меня опасна.

— Вас ждёт крытый фургон, — сказал Джонс. — В Англии он известен как «Чёрная Мария». Там нет окон, дверца надёжно закрывается на задвижку… на этот счёт можете не беспокоиться. Вас отвезут прямо в Скотленд-Ярд.

— Нет! Я не поеду! — Деверо повернулся к Линкольну, и впервые я увидел в его глазах подлинный страх. — Это ловушка, сэр. Они не собираются со мной беседовать. Они хотят меня убить. Эти двое — не те, за кого себя выдают. — Волнуясь, он перешёл на скороговорку. — Первым был Лавелль. Они встретились, а на следующий день он был убит в собственном доме, вместе со всеми домочадцами. За ним последовал Лиланд Мортлейк. Уважаемый бизнесмен! Ваше превосходительство его помнит. Не успели его арестовать, как он был отравлен. Теперь они пришли за мной. Если вы заставите меня ехать с ними, я не доберусь до Скотленд-Ярда или найду свою смерть там. Они убьют меня, не успею я сесть в эту их «Чёрную Марию»! Я ничего не совершал. Я ни в чём не виновен. Здоровье моё не блестяще, это вы знаете сами. Я отвечу на все вопросы, которые вы захотите мне задать, расскажу вам о моей жизни абсолютно всё, но клянусь вам — вы посылаете меня на верную смерть! Не заставляйте меня ехать с ними!

Он говорил почти навзрыд и с виду был так испуган, что я бы и сам ему поверил, не знай я, что это чистой воды спектакль. Неужели Линкольн попадётся на удочку и сжалится над ним? Однако посол опустил глаза и хранил молчание.

— Мы ничего ему не сделаем, — обещал Джонс. — Даю слово. Мы просто с ним поговорим. Есть очень, очень много вопросов, на которые пока нет ответов. Как только мы их получим, а заодно и полное признание, мы вам его вернём в соответствии с законами дипломатии. У нас есть разрешение самого лорда Солсбери. Нам всё равно, где этот человек предстанет перед судом — в Британии или Соединённых Штатах. Важно одно: он не должен уйти от возмездия за содеянное.

— На том и порешили, — заключил посол. Он поднялся, внезапно уставший. — Генри, отправьте нашего представителя в Скотленд-Ярд. Он будет присутствовать при допросе, который не начнётся до его прибытия. Я хочу, чтобы мистера Де Врисса вернули в посольство до вечера.

— Но поиски истины могут занять больше одного дня.

— Мне это известно, инспектор Джонс. В таком случае его снова отвезут к вам завтра. Но проводить ночь за решёткой он не будет.

— Хорошо, сэр.

Не сказав больше ни слова и даже не одарив Деверо прощальным взглядом, Линкольн вышел из комнаты.

— Я не должен ехать! Я не поеду!

Деверо, как ребёнок, со слезами на глазах вцепился в подлокотник кресла, и я стал свидетелем картины, страннее и недостойнее которой, пожалуй, в своей жизни не видел. Нам пришлось позвать в комнату несколько сотрудников посольства и вытащить его силой. Под взглядами перепуганных Уайта и Ишема Деверо потащили по лестнице, а этот несчастный скулил и начал визжать, завидев открытую дверь. Но только вчера вечером этот человек стоял в окружении своих дружков и отдавал им распоряжения, приговорив нас к мучительной смерти. Сравнить вчерашнего человека с существом, в какое он превратился сегодня, было практически невозможно.

Нашли какое-то покрывало, набросили ему на голову, и мы довели его до ворот, где ждала «Чёрная Мария». Нас сопроводил Уайт.

— Просьба не начинать допрос, пока не приедет мой представитель.

— Хорошо.

— Прошу обходиться с ним уважительно, как того заслуживает третий секретарь нашего посольства.

— Даю слово.

— Вечером увидимся. Можно ли надеяться, что дело к тому времени будет завершено?

— Мы сделаем всё, что в наших силах.

Именно на таких условиях Джонсу разрешили вывезти Кларенса Деверо из посольства. Из Скотленд-Ярда прибыли пять констеблей, которых Джонс отобрал лично. Больше никого близко к Деверо не подпускали. Чтобы кто-то из толпы не выпустил ещё одну отравленную стрелку — этот риск надо было свести к нулю. Нельзя превращать Деверо и в мишень для загадочного стрелка, который спас нас в Смитфилде. Наш подопечный ничего не видел и сопротивляться не мог, мы окружили его щитом из человеческих тел и так довели до «Чёрной Марии», стоявшей прямо рядом с воротами. Транспорт — кстати, тёмно-синий — представлял собой солидный короб на четырёх колёсах, его тщательно проверили, обшарили, прежде чем отправить к посольству: Джонс не сомневался, что внутри Деверо будет в полной безопасности. Дверцы уже были открыты, и с величайшей осторожностью мы запихнули Деверо внутрь. Там было темно, вдоль боков друг напротив друга располагались две скамьи. Любому преступнику такая перевозка показалась бы мучительной, но по иронии судьбы Деверо, с учётом его состояния, чувствовал себя здесь почти как дома. Мы закрыли и заперли дверцы. Один констебль вскочил на подножку сзади, чтобы простоять там всю поездку. Пока всё шло по плану.

Мы собрались ехать. Свои места за лошадьми, перед «Чёрной Марией», заняли ещё два полицейских. Мы с Джонсом тем временем забрались в парную двуколку, что стояла сзади, Джонс взял поводья. Ещё два констебля пойдут впереди по дороге, чтобы устранить возможные препятствия на пути. Двигаться будем медленно, но и расстояние не велико. На каждом углу нас ждут другие полицейские, из тех, что вели наблюдение за посольством. Я вдруг подумал: мы похожи на похоронную процессию. Вокруг не было людей в чёрном, хранивших почтительное молчание, но вполне могло показаться, что везут катафалк.

Посольство осталось позади. Генри Уайт стоял на тротуаре и с каменным лицом смотрел нам вслед. Потом повернулся и ушёл внутрь.

— Дело сделано! — воскликнул я с нескрываемым облегчением. — Такой кровавый злодей в вашу страну ещё не приезжал, и вот мы взяли его под стражу — только благодаря вам, ведь с книжкой вышло просто гениально! Слава богу, всё кончено.