Через минуту вернулась и положила на стол пять рублей.

— За работу.

Викторенко расхохотался. Пять рублей приколол кнопкой к стене. Потом спохватился, а вдруг у девушки та пятерка последняя. Выскочил из балка. Но уже поздно — девушки как и не было.

Давно комсомольцы отряда не собирались вместе на «чаепитие за круглым столом». Работа разбросала парней за сотни километров друг от друга. И каждая встреча становилась праздником. А на этот раз чаепитие началось с неожиданного заявления Касьяна Лебедушкина: он привел в столовую упирающуюся девушку и громко объявил:

— Знакомьтесь, моя невеста.

Все оцепенели от удивления. Библиотекарь, как задумал, стал маляром, а теперь еще объявил себя и женихом.

— Юлией ее зовут. Фамилия Зимница. Распишемся, она фамилию примет мою!

— Я не буду менять фамилию. Я Зимница и Зимницей буду!

— Тонуть выгодно, — засмеялся Славка Щербицкий. — Спасают невесты!

Викторенко смотрел на уже знакомую ему фельдшерицу. Ее рыжие веснушки сверкали звездочками.

— Редеет наш отряд, — со вздохом сказал Гордей Завалий.

— А может быть, пополняется? Юля, ты комсомолка? — спросил Николай.

— А как же! — задорно ответила девушка.

— Вот и отлично. Командир, принимаем Юлю Зимницу в отряд? — обратился Николай к Викторенко.

— Как решите, — ответил Иван.

— Принимаем, — дружно зашумели ребята.

Негласно Юля Зимница заняла в отряде место дезертировавшего Жорки Погребного. Впрочем, она заняла свое собственное место. Юля очень скоро стала хозяйкой большой семьи. Парни вручили ей сберегательные книжки и доверенности на получение денег, благо, что сберкасса была в Игриме. Девушка знала на память имена всех матерей и отцов ребят. Она уже успела всем написать письма, кое-кому перевела деньги, а «сыночкам» купила в магазине обновки.

Появление Зимницы в магазине продавщицы теперь встречали добрыми улыбками: «Пришла наша мать-героиня!» И выкладывали на прилавки стопки рубашек, теплых шарфов, галстуков, перчаток.

Когда Юля Зимница получила очередную пачку писем, почтальонша, пытливо заглядывая ей в глаза, спросила:

«Зимница, ты случайно не киноактриса? Пишут тебе и пишут. Подари, если не жалко, адресок красивого парня!»

«Что ты выдумываешь? До артистки мне еще дорасти надо, — смеялась девушка. — Ты меня лучше пожалей: ведь на каждое письмо отвечать надо. Нельзя никого обижать».

В каждом письме девушка находила одну и ту же приписку:

«Дорогая Юля! За деньги спасибо. Ты проследи за моим парнем. Далеко вы забились, почти на край света, как бы без догляда материнского и отцовского он от рук не отбился».

Девушку до слез трогали заботы матерей о своих сыновьях. Для каждой из них: Колюнька, Гордюша, Славик те же несмышленыши. За ними нужен глаз да глаз. Юле нравилось, что ребята принимали ее заботы и что завидовали Касьяну. А она-то знала, что ее Касьян мальчишка мальчишкой, хоть и стал громко басить.

Через два месяца снова собрался отряд. Стояли те же большие чайники на столах, но съехались не все парни. Около столов пустые стулья. Не прилетел Николай Монетов, не появился Гордей Завалий. И вдобавок простудился сам Викторенко.

Юлю пугала высокая температура у больного. Сбить ее пока не удавалось. На чаепитие они с Касьяном не пошли. Дежурили у Ивана.

В отсутствие Викторенко Смурый взял на себя роль командира. Говорил он долго и обстоятельно. Распалившись вконец, поймал ускользавшую мысль: почему не он командир отряда?

Виктор Свистунов нетерпеливо оборвал Смурого:

— Анатолий, закругляйся, а то чай стынет. Попьем и поговорим еще!

Неожиданно открылась дверь, и в появившейся коренастой фигуре ребята узнали секретаря обкома комсомола. Из-за его плеча выглядывала Галя — секретарь комсомольской организации объединения.

Шум отодвигаемых стульев, возгласы приветствия наполнили комнату. А потом, как часто бывает, наступила на какое-то время тишина. Прервала ее Галя:

— Петр Лукьянович по пути из Салехарда специально к вам.

— Совершенно правильно, — подтвердил секретарь обкома. — Давно собирался наведаться.

Разговорились. Оказалось, что и приехавших комсомольцев, и секретаря обкома тревожило одно и то же. Большинство рабочих трудится хорошо, но везде есть группы горлопанов. От работы отлынивают, затевают скандал за скандалом. Напористо наседают на бригадиров и прорабов: «За восьмерку я кручусь!», «Ставь, бригадир, четырнадцать часов!», «Что ты трясешься, прораб, не из своего кармана будешь платить», «Государство-то не обеднеет, если дашь заработать малость работяге!», «Строим на века. Надо правильно разбираться в лозунгах. Не мелочиться и не жадничать, учти это, бригадир!»

Горячие выступления ребят встревожили Смурого. Но встревожили по-своему. С испугом вдруг подумал, что он сам не лучше. Захотел стать командиром отряда. Но Викторенко сильнее его. Несмотря на все трудности, разбросанность парней, отряд существует. От него, как от горящего костра, во все стороны разлетаются искры. Смурому захотелось показать, что он не меньше других встревожен делами. Но беседа уже подошла к концу.

— На вас надежда, ребята. Давайте вместе бороться за коммунистические порядки на нашем советском Севере, — заключил разговор Петр Лукьянович и уже другим тоном стал говорить о том, что заходил к Викторенко и встретил там будущих молодоженов. Выяснилось, что ему известна история знакомства Юли и Касьяна, и другим парням он пожелал поскорее обзаводиться подругами жизни. Спросил:

— Подарок-то готовите?

Заспорили: Виктор Свистунов предложил купить радиоприемник. Славка Щербицкий настаивал на пылесосе. А кто-то высказался за стиральную машину.

— Ребята, да не о том вы, — вмешался Смурый, — пылесос, стиральная машина — это все потом. Жилье нужно.

— Дело сказал. Выбиваем для молодоженов балок, — упрямо заключил Свистунов.

— Свободный балок отыскать трудно, — засомневался Славка. Никто лучше его не знает поселок. Все столбы облазил. А с них далеко видно.

— Придется, Анатолий, тебе выбивать балок у начальника ЖЭК.

— Скажу Ивану, — буркнул Смурый. Он не мог понять, почему сам испугался взяться за дело. Снова вернулась зависть. Неужели около Викторенко все время ему быть на вторых ролях?

— Галю не забудьте на свадьбу пригласить, — сказал на прощанье секретарь обкома.

Месяц назад забили в мерзлоту бетонные сваи. А сейчас сполохи от костра выхватили островерхую крышу крыльца, резные опорные столбы и свешивающиеся по сторонам узорчатые деревянные полотенца. «А ведь это работа Гордея», — подумал Смурый с удивлением о своем товарище. Вспомнил давний разговор. Состоялся он у почты. Гордей сказал, что написал домой, чтобы прислали лучковую пилу для фигурной резьбы по дереву. «Хочу доказать, чего на самом деле стою. Только бы на почте приняли пилу в посылку у отца!»

Надо было уходить, а Смурый продолжал стоять перед затейливым крыльцом. С чувством удовлетворения Анатолий подумал, что отряд не зря прибыл в поселок. В самых разных местах можно встретить харьковских комсомольцев. И сейчас вон Виктор Свистунов едет на своем подъемном кране. Посигналил приветливо. Не успел он проехать, раздался разбойничий свист с высоты. Вскинул Анатолий голову — на острых когтях наверху столба стоит рядом с белыми изоляторами Славка. «Как дела, верхолаз?» — «Порядок!»

Вот только с начальником ЖЭКа не сразу удалось договориться: «Раз, — говорит, — вы не освободили балок для Егора Касаткина, то теперь ищите сами жилье для своего Лебедушкина». Но когда Викторенко повысили в должности, балок нашелся. Правда, весь разбитый.

Без сомнения, он побывал в железнодорожной катастрофе или кораблекрушении. В проемах ни одной рамы, дверь перекошена. С крыши сорвано железо.

— Этот инвалид нам не подойдет! — с обидой сказал Виктор Свистунов после осмотра.

Начальника ЖЭК, который к каждой фразе добавлял слово «нэт» стал убеждать: «Балок хороший, нэт!», «На нашем месте я бы сразу взял, нэт!», «Соглашайтесь пока не передумал, нэт!»