За окном стелился туман, покрывая Бастардову долину непроглядной пеленой, сквозь которую с трудом пробивались блеклые огоньки ближайшей деревни. Таким образом, разглядывать там было совершенно нечего, но Уилл, примостившийся на подоконнике, не слишком из-за этого огорчался. Благо ему было что созерцать в той самой комнате, где он сейчас находился - в этой тесной, холодной, неуютной комнате с высокими стрельчатыми окнами и куцыми гобеленами на обшарпанных стенах; комнате, отведённой хозяином замка Калленте под библиотеку, что выдавало в нём явную неприязнь к чтению. Сама по себе библиотека выглядела уныло, а книги на полках - Уилл уже проверил - оказались преимущественно дрянными любовными романами. Но даже это не слишком расстроило Уилла.

Он созерцал Фернана Риверте.

Его милость господин граф восседал в жёстком кресле с высокой спинкой, вытянув непостижимо длинные ноги к еле теплящемуся камину. Одна его рука небрежно откинулась на деревянный подлокотник, другая переворачивала страницы книги, лежащей у графа на коленях - со скоростью примерно десять страниц в минуту, так что за время, проведённое в библиотеке замка Калленте, Риверте успел уже прочесть книгу наполовину. Уилл удивлялся, чем она так его увлекла - это была "Наиполнейшая история королевства Сидэлья" за авторством мэтра Дуальдия. Конкретно с этой книгой Уилл не имел возможности ознакомиться, но он читал другие труды досточтимого мэтра и находил его одним из самых занудных, косноязычных и пустословных литераторов, каких только носила земля. Впрочем, Уилл, со свойственной ему нездоровой деликатностью, никогда бы не высказал своё мнение вслух, тем более что Риверте казался не на шутку увлечённым чтением. Фернан Риверте, Вальенский Кот, сидит у камина и мирно читает книгу... Само по себе это зрелище казалось настолько редкостным и дивным, что Уиллу не было дела ни до сумрачного пейзажа за окном, ни до холодной угрюмой комнаты, ни до того, что в животе у него уже давно и довольно-таки вызывающе бурчало от голода. Он просто сидел на подоконнике, подобрав ноги к груди, подперев щеку кулаком, и смотрел на своего Фернана Риверте. Шелест страниц да треск скудного огня в камине были единственным, что нарушало умиротворённую тишину. "Вот это и есть рай, - подумалось Уиллу, и он не удержал улыбки при этой мысли. - Ну, ещё бы поужинать, и точно будет".

Жаль только, что причина, по которой они оба оказались здесь и столь благостно коротали вечер, была отнюдь не идиллической.

Замок Калленте, в народе называемый Бастардовым замком, стоял посреди долины, окружённой со всех сторон холмами, и с севера - высокой искусственной плотиной, ограничивавшей бурные речные воды. Провинция Сидэлья славилась своими водоёмами - реками, водопадами, болотами и топями, и большая часть средств, уходившая из вальенской казны на содержание этой провинции, шла на непрестанную борьбу с капризной природой и попытки обуздать её вздорный нрав. Долина звалась Бастардовой неспроста: много веков назад именно здесь засел знаменитый Сидэльский Бастард, незаконный сын короля Гарольда, задумавший свергнуть своего родителя, удавить единокровных братьев и самолично воссесть на престол. Крови он у сидэльцев выпил тогда немало, и память о себе оставил исключительно дурную - впрочем, как и большинство представителей сидэльских аристократических семейств, всегда отличавшихся склонностью к кровавым и яростным междоусобицам. Распри уходили корнями в дремучую древность и продолжались до тех самых пор, пока Вальена не захватила Сидэлью и не приобщила её к своей империи. Уилл никогда раньше здесь не бывал, да не особенно его и тянуло - о Сидэлье он слышал лишь то, что здесь плохой климат, богатая добыча рыбных продуктов и множество населённых пунктов со странными названиями. По дороге они проехали деревню Паучьи Лапки, городок под названием Горесть, и вот теперь - Бастардова долина и Бастардов замок, который, впрочем, нынешний его владелец предпочитал именовать более благозвучно - Калленте. Хотя в народе, как понял Уилл, официальное название не признавали, поговаривая, что не важно, кто владеет этим местом: ублюдок - он ублюдок и есть.

Они прибыли сюда полтора часа назад, вдвоём. Маттео Гальяна считал, что это опасно; капитаны Риверте считали, что это опасно; Уилл тоже подозревал нечто подобное, однако граф Риверте был не из тех, кто считается с чужими опасениями. Он отказался взять с собой даже слуг, резонно заметив, что не планирует задерживаться в Калленте дольше, чем на одну ночь, и что в эту единственную ночь с ним и так будет рядом человек, способный помочь ему раздеться. Уилл невольно зарделся при этих словах, сказанных куда громче и развязнее, чем ему бы хотелось. Дурацкая привычка краснеть и смущаться по любому поводу с годами никуда не делась, и хотя Уилл давно вышел из возраста, когда это могло казаться милым, поделать с собой он ничего не мог. Впрочем, Риверте по-прежнему нравилось беззлобно высмеивать его румянец и, когда никто не видел, целовать предательски порозовевшие щёки.

Уилл поймал себя на том, что улыбается, как дурак. Он не имел ни малейшего представления, что им принесёт сегодняшний вечер, но вид Риверте с книжкой у камина был таким уютным, что Уиллу не хотелось сейчас беспокоиться ни о чём на свете. Хоть бы маркиз задержался ещё подольше...

И разумеется, стоило ему только вознести эту непритязательную молитву, как дверь в библиотеку распахнулась, и в неё вплыл сам господин маркиз собственной персоной, лёгок на помине.

- Мой дорогой граф Риверте! - воскликнул он, протягивая в умоляющем жесте надушенные руки в накрахмаленных манжетах. - Мой дражайший, драгоценнейший граф Риверте, я так страшно, так непростительно перед вами виноват! Сумею ли я однажды загладить мою вину?

Его светлость маркиз Андреас Лизордо был довольно молодым, относительно рослым, уже заметно лысеющим человеком с длинным тонким носом и копной завитых и намасленных чёрных волос. В сочетании с крупными залысинами эти локоны производили странное впечатление, даром что были стянуты в пышный хвост на затылке. Кудри за спиной, лысина на лбу - маркиз выглядел как некогда роскошный жеребец, подхвативший лишай, и Уилл пожалел бы его, если бы этот нелепый внешний эффект не был исключительно виной самого маркиза. Сир Лизордо обладал красивой формы черепом, и с бритой головой смотрелся бы куда приятнее - но, cудя по его роскошному пурпурному камзолу и сорочке с пышным жабо, его светлость не искал лёгких путей. Интересно, подумал Уилл, он так вырядился ради Риверте или это его обычный домашний костюм? Ни один, ни другой вариант Уиллу не слишком нравился.

В ответ на пафосное приветствие маркиза Риверте поднял голову от книги и выгнул бровь.

- И вам привет, маркиз, - ответил он, не спеша вставать хозяину навстречу. - Не вполне пойму, откуда такая драма. А если вы о том, что заставили нас проторчать тут битый час, то, право слово, это такие пустяки.

- О-о! - с придыханием изрёк маркиз, всё так же протягивая к Риверте руки, на каждой из которых сверкало по полудюжине перстней с фальшивыми камнями. - Если бы я только знал! Этот скотина мажордом только минуту назад сообщил мне, что вы уже прибыли. Видите ли, я ждал вас только к завтрему, и велел меня нынче вечером не беспокоить, потому...

- Пустяки, я же сказал, - безмятежно ответил Риверте, наконец поднимаясь с такой ленивой грацией, словно это он был хозяином, встречающим надоедливого просителя. Уилл пристально посмотрел на него, пытаясь уловить за внешней безмятежностью признаки сдерживаемого гнева, которых, конечно, никак не мог заметить маркиз Лизордо, но которые безошибочно узнавал Уилл. Господин граф мог сколько угодно изображать из себя добродушного кота, но на самом деле никто не смеет безнаказанно заставлять ждать Фернана Риверте.

Он протянул Лизордо руку, отставив два пальца - не слишком явно, но Уилл не раз видел, как он протягивает руку для пожатия тем, кого действительно ценит и уважает. Лизордо был не дурак, и, смекнув, что сходу взял не вполне верный тон, почтительно принял предложенные пальцы, не посягая на всю ладонь. Зато он сполна отыгрался на Уилле.