Он сидел так ещё какое-то время, пока не стало совершенно очевидно, что Риверте едет прямо к нему. Когда между ними оставалось не больше пятидесяти ярдов, Уилл встал и подошёл к своей лошади, успокаивающе похлопав её по шее и зашептав ей в ухо. И так он стоял, спиной, не оборачиваюсь, пока Риверте придерживал жеребца и спешивался в паре шагов от него.

Искра скосила на вновь прибывших мужчину и коня карий глаз и всхрапнула. Уилл нежно погладил её за нервно подрагивающим ухом.

- Спокойно, спокойно, - прошептал он, пытаясь унять бешеное биение своего собственного сердца. - Всё хорошо, ничего не случилось.

- Я вас напугал? - спросил Риверте у него за спиной - не слишком близко, и Уилл почему-то испытал от этого невыносимое облегчение.

- Не вы и не меня, - не оборачиваясь, ответил он, ласково понукая кобылу отойти на пару шагов. - Искра не слишком любит вашего Рока.

- А. Я забыл. Надо было мне взять другую лошадь, - сказал Риверте так рассеянно, что это могло бы провести того Уилла Норана, который только что прибыл в замок Даккар и понятия не имел о том, в какой безвыходной западне очутился. Но не Уилла Норана, который был рядом с этим человеком уже столько лет и знал его... ну, довольно-таки хорошо.

Убедившись, что Искра отведена достаточно далеко от привязанного к дереву и всё ещё похрапывающего от галопа вороного, Уилл повернулся - и застыл, увидев, что Риверте опустился на колени и что-то раскладывает на смятом уилловом плаще, раскинутом на траве.

- Что вы... - начал Уилл - и умолк, когда понял, что это: пирог, яблоки, сливы и бутылка вина в соломенном чехле. Разложив всё это неторопливо и аккуратно, Риверте присел на землю, прямо на траву, и, глядя на Уилла снизу вверх, небрежно указал ему на землю напротив себя.

- Присаживайтесь, Уильям. Не стесняйтесь.

Это прозвучало так церемонно, что при других обстоятельствах Уилл бы улыбнулся и, может быть, ответил шуткой. Но сейчас ему не хотелось шутить, не хотелось улыбаться. И присаживаться тоже не хотелось.

- Благодарю, - его голос звучал холодно и, наверное, чересчур отрывисто, но, к счастью, они были одни, впервые за долгое время, и Уилл мог позволить себе не притворяться. - Я уже завтракал.

- Врёте, - беззлобно заметил Риверте. - И вовсе вы не завтракали. Сбежали, как обычно, едва рассвело, и даже забыли свою котомку с едой. Я решил, что нынешний день слишком пригож, чтобы именно сегодня позволить вам умереть с голоду под открытым небом.

Уилл резко обернулся к Искре, кинул взгляд на седло... и правда! Его обычной седельной сумки не было. Но он ведь вроде бы вешал её сегодня утром... или нет? Он не мог вспомнить. Риверте с любопытством следил за ним, отмечая смену выражений на его лице и, конечно, без труда читая на нём мысли Уилла. Потом похлопал ладонью по земле рядом с собой и мягко сказал:

- Ну садитесь же, Уильям. Пожалуйста.

Уилл колебался ещё минуту, но потом всё-таки сел. Глупо это было, в конце концов - но он почему-то не мог заставить себя находиться к этому мужчине близко, не хотел, как когда-то, когда боялся его и боялся себя, того, что лишь начинал тогда чувствовать. Сейчас он не боялся. Сейчас он...

- Ну и как вам Шалле? - невинно спросил Риверте, чуть улыбнувшись, когда Уилл деревянно опустился на приличном расстоянии от него. - Вы не скучаете здесь?

"Скучаю. По вам", - подумал Уилл, а вслух сухо сказал:

- По-моему, здесь прекрасно. Это чудесное место.

- Да, мне тоже нравится... и Лусиане нравится, хоть она и тщится это скрыть. Ей, как и мне, тоже стыдно, что нам, людям из стали и китового уса, приглянулось такое пасторальное местечко. У его величества определённо есть вкус, как считаете?

- Сир, если вы явились сюда, чтобы играть со мной... - резко начал Уилл - и замолчал. Он боялся, что если начнёт говорить сейчас, то уже не сможет умолкнуть вовремя.

- То что? - с любопытством подтолкнул Риверте, внимательно глядя на него.

- То не надо, - сдержанно ответил Уилл.

- А я думал, вам нравится, когда я с вами играю. Раньше нравилось почти всегда.

- Я вырос, сир. Быть может, дело в этом.

- Может быть, - задумчиво проговорил Риверте. Его длинные сильные пальцы, ничем не украшенные сегодня, рассеяно дёргали травинки рядом с его коленом. Уилл невольно глянул на эти пальцы - и беззвучно задохнулся, вспомнив, как они пробегали по его шее, по спине, по бедру, по лодыжке и ступне, то ли лаская, то ли дразня. Рот наполнился слюной, а потом тут же пересох, и Уилл с трудом сглотнул, отводя глаза.

- Уилл, - голос Риверте звучал негромко, но очень внятно в пьянящем, насыщенном ароматами трав воздухе. - Скажи мне всё, что хочешь.

- Ничего не хочу, - слишком поспешно ответил Уилл, всё так же глядя в сторону, и Риверте сказал:

- Ты злишься.

"Надо же, какое открытие", - гневно подумал Уилл, а вслух сказал:

- Нет. С чего бы?

- Ну, - проговорил Риверте, выпрямляясь и придвигаясь к нему чуть ближе, и Уиллу пришлось приложить все усилия, чтобы не отпрянуть, - я могу сходу назвать полдюжины причин. Тебе неловко, ты обижен, ты чувствуешь себя забытым, брошенным и одиноким. Ты не знаешь, как себя вести, не понимаешь, что происходит, а я не делаю ничего, чтобы помочь тебе разобраться в этом.

- Что ж, - сказал Уилл самым ледяным тоном, на какой только был способен, - видите, вы и сами всё знаете. Зачем тогда задавать вопросы?

Риверте вздохнул. Его рука перестала терзать траву и легла на колено.

- Глупый. Ты же сам всё понимаешь, просто не хочешь признать. Уильям, этот мир устроен так, что у каждого, кто желает занимать в нём определённое положение, есть обязанности. От них можно уклоняться, ими можно пренебрегать, но лишь до определённого предела, если только ты не готов преступить черту маргинальности. Я не могу её преступить. Я главнокомандующий армией Вальенской Империи, и это создает мне много больше ограничений, нежели преимуществ. Быть первым приближённым при императорском дворе - это обуза, Уильям, это ярмо, это рабство, и я знал это, когда решил добиться этого положения. Так же как ты, решившись когда-то уйти в монастырь, знал, что обрекаешь себя на лишения - но ты думал, что взамен получишь нечто, чего они стоят. Наша жизнь состоит из сделок, Уильям, мы продаём одни права, чтобы получить другие, и играем по правилам, если хотим заработать положенный ими выигрыш.

- Ну и к чему вся эта развесистая демагогия на лоне природы? - огрызнулся Уилл. Его раздражал негромкий, немного усталый голос Риверте, раздражали его слова, раздражала их правдивость, и сильнее всего раздражало то, что, говоря всё это, Риверте незаметно и неотвратимо придвигался к нему всё ближе и ближе, а Уилл не мог так же ловко и незаметно от него отодвинуться.

В ответ на его выпад Риверте слегка улыбнулся, чуть прищурив свои синие глаза, яркие и прозрачные на солнечном свету.

- Не знаю. Это место плохо влияет на меня, я расклеился и впадаю в меланхолию. Здесь слишком спокойно для меня, слишком...

- Слишком хорошо? - не выдержав, подсказал Уилл, когда он умолк.

Риверте кивнул.

- Да. Наверное. Вы же знаете, когда всё совсем хорошо, мне это быстро надоедает.

Да, Уилл это знал. Это причиняло ему боль, ввергало его в отчаяние, в смятение, но он это знал.

Если бы ещё он также знал, что ему делать.

- Вы хотите, чтобы я уехал и оставил вас в покое? - неожиданно для самого себя спросил он. - Только, прошу вас, не юлите сейчас и скажите правду.

- Не юлить? - брови Риверте оскорблённо взлетели вверх. - Когда это я юлил?!

- Вы это делаете прямо сейчас! Не придирайтесь к словам! - рявкнул Уилл, резко отстраняясь от него - Риверте был уже так близко, что мог бы запустить пальцы ему в волосы, мог наклониться и накрыть его рот своими губами, мог... Уилл яростно тряхнул головой. Он не позволит и дальше морочить себе голову! - Говорите, как есть, и прекратите меня жалеть. Это... это унизительно, монсир.