Я запретил давать им столь никчемные вещи, как черепки разбитых мисок и стеклянные осколки и шпильки; однако, когда им удавалось получить что-либо в этом роде, им мнилось, будто они завладели прекраснейшим сокровищем; одному из матросов удалось в обмен на шпильку получить два с половиной кастельяно[14] золота; другие за еще менее ценные безделки выменивали много больше. Часто они отдавали все, что у них было, будь это два или три кастельяно золота или одна-две арробы[15] хлопковой пряжи. Брали даже обломки обручей от бочек, как скоты неразумные, отдавая все, что имели; я посчитал, что это нехорошо, и запретил такой обмен. Сам-то я давал им тысячи изящных вещиц, дабы они нас полюбили, надеясь, что склоню их сделаться христианами, — ибо они расположены любить нас и служить Вашим Высочествам и всему кастильскому народу и стараются собирать для нас всяческие вещи, какие у них есть в изобилии, а для нас они необходимы. Не обнаружил я у них никаких сект или идолопоклонства, единственно они верят, что все силы и всякое благо даются небом; и они были твердо убеждены, что я, и наши корабли, и все наши люди явились с неба; и, избавившись от страха, принимали меня повсеместно с должным почтением. И происходит сие не от невежества, люди они весьма разумные, они ведь плавают по всем тамошним морям, и можно лишь удивляться, как хорошо они все понимают, единственно, что никогда не видели ни одетых людей, ни подобных кораблей.

И я, лишь только прибыл в Индии, на первом же обнаруженном нами острове захватил нескольких туземцев, дабы они научили нас языку и поведали обо всем, что там имеется; они быстро поняли нас, и мы стали понимать их, объясняясь когда устно, а когда жестами, и пользы от них было очень много; до нынешнего дня я их держу при себе, и они после многих бесед со мною по-прежнему уверены, что я явился с небес. Одни из них первыми объявляли об этом повсюду, куда я приходил; другие же бегали из дома в дом и по соседним селеньям, возглашая: «Идите сюда, идите посмотреть на людей с неба». И все как есть, мужчины и женщины, уже не опасаясь нас, приходили все от мала до велика, и все приносили что-нибудь поесть или выпить, потчуя нас с удивительным радушием.

На всех островах у них имеется множество каноэ, это такие шлюпки с веслами; они бывают побольше и поменьше, некоторые, даже многие, больше наших шлюпок с восемнадцатью гребцами; правда, они не очень широки, потому что сделаны из одного ствола, однако нашей шлюпке не угнаться за каноэ на веслах, они так быстроходны, что и вообразить невозможно; и на этих каноэ индейцы объезжают все здешние острова, коим нет счета, и развозят товар. На некоторых каноэ я видел по семьдесят—восемьдесят человек, каждый со своим веслом.

На всех здешних островах не заметил я большого различия в телосложении людей, ни в их обычаях, ни в языке, все они друг друга понимают, что весьма удивительно, и я пребываю в ожидании, что решат Ваши Высочества касательно бесед с ними о нашей святой вере, к каковой они весьма расположены.

Я уже говорил о том, что прошел вдоль берега острова Хуаны сто семь лиг по прямой с запада на восток, и, проделав сей путь, могу утверждать, что оный остров больше Англии и Шотландии, вместе взятых^{7}, ибо далее сих ста семи лиг есть там на западе еще две провинции, которые я не посетил, одну из них называют Ауау, и там люди рождаются с хвостами; провинции эти в длину должны иметь не менее пятидесяти—шестидесяти лиг, как я мог понять со слов индейцев, коих держу при себе, а они знают все острова.

Другой остров, Эспаньола, имеет в окружности больше, нежели вся Испания от Колибре (в Каталонии, близ Перпиньяна), вдоль морского берега, до Фуэнтеррабии^{8} в Бискайе, ибо я в один рейс прошел сто восемьдесят восемь лиг по прямой с запада на восток. Остров сей превыше всяких похвал, кто его увидит, никогда не покинет; на нем я остановился, хотя от имени Ваших Высочеств подчинил и все остальные, и все они изобильны настолько, что нет слов описать, и все я отдал во власть Ваших Высочеств, так что Вы можете ими располагать столь же полновластно, как кастильскими королевствами. На сей Эспаньоле, в месте, богатом золотыми россыпями и удобном для торговых сношений как со здешним материком, так и с другим, подвластным Великому Хану^{9}, где нам можно будет выгодно торговать, я заложил большое селение, дав ему название Вилья-де-Навидад; там я обосновался и построил крепость, каковая сейчас, наверно, уже вполне завершена, и оставил в ней отряд^{10}, достаточный для ее защиты, с оружием, и пушками, и продовольствием более чем на год, и одномачтовое судно, и мастера-корабельщика, способного построить другие такие же; и я завязал тесную дружбу с королем сей земли, который гордился тем, что может меня называть и считать своим братом; и даже если чувства его переменятся и он вздумает напасть на мой отряд, то ни он, ни его люди понятия не имеют об огнестрельном оружии и ходят голые, и, как я уже говорил, они самые трусливые люди на земле. Так что одного того отряда, мною оставленного, довольно, чтобы покорить всю ту землю, и, коль вести себя разумно, остров тот для наших людей безопасен.

На всех сих островах, кажется мне, обитатели довольствуются одною женой, своему же правителю или королю предоставляют их до двадцати. Женщины, показалось мне, трудятся больше, чем мужчины, но чего не смог я точно выяснить, так это есть ли у них собственное имущество, ибо, сколько могу судить по увиденному, каждый делится своим достоянием с другими, особливо же в том, что касается съестного.

До сей поры я на этих островах не встретил людей-чудовищ, о коих многие говорили; напротив, люди здесь весьма приятной наружности, отнюдь не черные, как в Гвинее[16], у них только черные прямые волосы, и они стараются не бывать там, где солнечные лучи чересчур жгучи; а солнце здесь и впрямь палит с большой силой, хотя остров удален от линии экватора на двадцать шесть градусов; на островах, где есть высокие горы, холода в эту зиму были большие; однако здешние переносят их без труда, будучи привычны и подкрепляя себя соответствующей пищей, а употребляют они много приправ и едят все очень горячее; итак, чудовищ я не обнаружил и о них не слышал, кроме как на одном острове, втором по пути в Индии, населенном людьми, которые на всех прочих островах слывут весьма жестокими, и говорят, они едят человечину[17]. У них имеется множество каноэ, на коих они объезжают все острова Индий, грабя и забирая все, что могут. Люди эти с виду не безобразнее других, разве что у них в обычае ходить с длинными, как у женщины, волосами, они вооружены луками и стрелами, тоже из тростника, с деревянным наконечником, ибо железа у них нет. Они отличаются свирепостью от прочих племен, которые сверх меры боязливы, я, однако же, нисколько не склонен ценить их выше прочих. Они общаются с женщинами с Матинино^{11}, первого острова на пути из Испании в Индии, где нет ни одного мужчины. Женщины те не признают обычных женских занятий, вооружаются луками и стрелами, как мужчины — тростниковыми копьями, а заместо доспехов у них пластины из меди, каковой там много.

Есть еще остров, говорят, больше Эспаньолы, жители коего безволосы. Там, слышал я, золота не счесть, и я везу с собою индейцев с этих и других островов как свидетелей.

Надеюсь, из рассказа лишь о том, что совершено в сем довольно поспешном путешествии, Ваши Высочества убедятся, что я смогу доставить золота сколько понадобится, получив от Ваших Высочеств лишь самую незначительную помощь; пряностей и хлопка …сколько прикажут Ваши Высочества привезти, и камеди[18], каковой доныне нигде не добывали, кроме как в Греции, на острове Хиосе, и Ваши Высочества смогут ее продавать сколько угодно, и древесины алоэ сколько прикажете привезти, и рабов сколько прикажете привезти из племен идолопоклонников; и я, кажется, нашел там ревень и корицу и найду еще тысячи полезных вещей, да их уже, наверно, нашли оставленные мною люди; я же не задерживался подолгу ни в одном месте, если только попутный ветер позволял плыть дальше; лишь остановился в селении Вилья-де-Навидад, каковое покинул, укрепив его и обезопасив. И поистине, я мог бы совершить куда больше, ежели бы суда мои были в полной исправности.