По моему мнению, это не «белая» ложь и не выдумка. Такие определения следует отнести к тем случаям, когда ложь не приводит к сколько-нибудь значительным последствиям. А это очень серьезно — сказать или нет правду подозрительному незнакомцу. Это — ложь, но большинство из нас ее оправдывают. Многие родители одобряют и менее серьезные случаи лжи, когда обман полезен обманутому. Например, одна десятилетняя девочка рассказала, что однажды она попросилась у мамы пораньше лечь спать, сославшись на усталость, а сама стала тайком мастерить подарок маме ко дню рождения.

Жульничество — еще один вид лжи, с которым дети хорошо знакомы. Когда детям задавали вопрос, какие еще существуют виды лжи, кроме тех, о которых мы уже спрашивали их, многие отвечали: «Списывание». В школах списывают часто: 22 % учащихся начинают это делать уже в первом классе! Из восьмиклассников 49 % признают, что им случалось списывать на контрольных[6]. На этом дело не кончается. Обследование калифорнийских старшеклассников показало, что ¾ из них списывали на экзаменах. К моменту окончания школы списывание ослабляется, но не сходит на нет. Первокурсники колледжа (30 %) признали, что, учась в прошлом году в школе, они жульничали во время тестирования; 20 лет назад лишь 21 % первокурсников делали такое признание[7].

Когда ребенок решает списать на экзамене или когда взрослый намерен занизить свои доходы в налоговой декларации или изменить супругу, они обычно считают, что нарушают правила, но не лгут. Но нет, ложь — необходимый элемент жульничества, неизменное качество вора, растратчика чужого имущества. Некоторые дети считают, что само жульничество не есть ложь, но если ты отрицаешь жульничество — тогда ты лжешь. По моему мнению, и то и другое следует признать ложью. Тот, кто списывает, например, скрывает реальный источник информации и выдает ее за свою собственную. Отвергать обвинение в списывании — вторичная ложь, направленная на то, чтобы избежать наказания, тогда как само по себе списывание обычно направлено на получение награды (хорошей отметки). Конечно, и списывание может быть продиктовано боязнью наказания, если родители грозят ребенку суровыми последствиями за плохую оценку. Списыванию посвящено множество исследований — гораздо больше, чем любому другому виду лжи. Ниже я опишу некоторые из этих исследований и постараюсь объяснить, почему одни дети идут на обман чаще, чем другие.

Степень вашего огорчения, когда вы узнаете о неискренности ребенка, почти не зависит от того, скрыл он правду или исказил ее. Гораздо большее значение имеют мотив лжи (почему ребенок обманул) и ее последствия (на кого и как повлияла ложь). Уверен, родители чувствуют себя спокойнее, когда понимают, почему ребенок солгал. Осознание мотива лжи помогает им принять решение, как себя повести, чтобы ребенок не солгал снова. Но есть и сложность: дети не лгут по какой-то одной причине, их бывает много. Как мы увидим, в каждой возрастной группе преобладают определенные побуждения.

И Том, и Джек солгали, чтобы избежать наказания Дети любого возраста, с которыми я беседовал, указывали, что стремление избежать наказания — главная причина лжи, как их собственной, так и других ребят. Так же считают родители и учителя. И это один из наиболее часто повторяющихся выводов в научных исследованиях лжи.

Стремление избежать наказания — распространенный мотив лжи и у взрослых. Большинство жуликов, растратчиков и соглядатаев лгут, чтобы скрыть свои действия. Так же ведет себя донжуан, человек, нанимающийся на новое место работы и скрывающий факт увольнения с предыдущего, водитель, превысивший скорость и уверяющий полицейского, что не видел ограничительного знака. Все они обычно лгут без особых моральных терзаний и не задумываясь над тем, надо им или нет солгать и не приведет ли ложь в случае разоблачения к еще худшим последствиям. Ложь для них — естественное средство избежать наказания за совершение неблаговидного или противоправного поступка. В известном смысле нельзя даже сказать, что они руководствуются мотивом избежать наказания. Их мотив — получение некой награды или выгоды: для Тома это стремление повеселиться без присмотра, а ложь — лишь средство это скрыть. Такого рода обман не похож на тот, на который пошел Джек, отрицая, что он сломал компьютер. Первый — ложь для сокрытия запретных удовольствий, второй — ложь для сокрытия нечаянной оплошности. В обоих случаях результатом лжи должно стать избежание наказания.

Когда ребенок лжет, чтобы избежать наказания, мы как родители принимаем во внимание, что именно он совершил (проступок сам по себе), какое действие ребенок пытается утаить и, безусловно, возраст ребенка. Вот что следует иметь в виду:

— Ответствен ли ребенок за то, что он (она) сделал? Был ли поступок продиктован осознанным решением сделать нечто, явно не одобряемое родителями?

— Какой нанесен ущерб? Пострадал ли кто-либо или чье-то имущество? Нарушен ли какой-то важный моральный принцип?

— Усугубила ли ложь ситуацию? Был бы ущерб меньше, если б ребенок не солгал?

Представьте, что Джек не уронил бы отцовский компьютер, а нечаянно облил бы его пепси-колой. В этом случае его нечестность обошлась бы дороже. Если б он сообщил об этом отцу сразу, пока жидкость не подсохла до состояния липкого сиропа, то ремонта можно было бы избежать или он обошелся бы дешевле. Но в реальной ситуации произошло совсем другое. Ложь Джека ущерба, к счастью, не усугубила.

Проступок Джека был нечаянным. Подростки часто неадекватно оценивают свои движения, задевая и сталкивая все на своем пути. Большинство читателей оценят проступок Тома как более серьезный, потому что он был совершен преднамеренно. Звать гостей его никто не заставлял; это не случилось само собой, он сам решил так поступить. Джек не имел намерения совершить то, что он сделал, Том — имел.

Хотя с точки зрения намерения поступок Джека менее достоин осуждения, однако он обошелся куда дороже вечеринки Тома. Починить компьютер стоит немалых денег, тогда как увеселение Тома не нанесло никакого ущерба. В целом, я думаю, большинство согласятся, что Том поступил хуже, чем Джек. Намерение значит больше нанесенного ущерба, как в этом случае, так и в большинстве подобных. Том солгал не ради сокрытия случайной оплошности. Ложь с самого начала была частью его плана, когда он заранее, за несколько дней, пригласил друзей.

А списать в школе на контрольной — это серьезнее, чем втайне пригласить друзей? В одном случае нарушается школьный запрет, в другом — родительский. Я не уверен, существует ли единое мнение: что по большому счету серьезнее? Приводит ли нарушение одного запрета к нарушению другого? Некоторые исследователи полагают, что на данный вопрос следует ответить утвердительно, особенно если дело касается подростков. Ниже мы обсудим, почему это так.

Раздосадованный причиненным ущербом, отец Джека мог поставить в вину сыну не только совершенный проступок, но и попытку его скрыть. Обнаружив ложь, он мог, однако, задаться вопросом: «Почему мой сын побоялся сказать правду? Что я раньше делал такого, что он решил, будто я его строго накажу?»

Конечно, у Джека мог быть и иной мотив. Может быть, он боялся унижения, которое пришлось бы испытать, признавшись, что он — неуклюжий подросток, который натыкается на предметы. (Том, прочитав эту главу, сказал, что вряд ли дело обстоит так. «Это еще было бы похоже на правду, — сказал он, — если б Джек сломал какую-то свою вещь, а раз речь шла об отцовской вещи, то он просто боялся наказания».) Я спросил Джека, почему он не сказал правду. Он посмотрел на меня так, будто я не в своем уме. Он допускал, что отец, может быть, и не наказал бы его, узнав о проступке, но наверняка бы разгневался. Мотивом, насколько я понял, служила боязнь не столько наказания, сколько отцовского гнева.