– В общем, я рад. Меня зовут Барабашка. Я домовой, о котором вам упомянул Стив. И не говорите, что не помните этого, да.

Тут Кэти припомнила, что Стив действительно что-то говорил о третьем члене их отряда, носящем странное имя Барабашка. Но Стив не вдавался в подробности, а Кэти не придала этим словам значения – мало ли что мог сказать больной в полубредовом состоянии. Да и весь его рассказ был сбивчивым и непоследовательным. Теперь же она убедилась, что Стив не бредил.

Барабашка сразу же подружился с Кэти. Она на удивление легко восприняла факт существования домовых и то, что один из них стоял рядом и разговаривал с ней. Они немного побеседовали, и Кэти собралась уходить, поскольку у неё было ещё несколько вызовов к больным.

Тепло попрощавшись со всеми и пожелав Стиву быстрее поправляться, она взяла свой чемоданчик и вышла. Джим догнал её и проводил до дома.

Проходили дни. Стиву становилось лучше. Барабашке сначала не нравилось у Стива дома – не было чердака, на котором он любил жить. И всё жаловался, что в каменном доме он не сможет почувствовать опасность. Но со временем домовой привык, по ночам забирался на крышу, чтобы побеседовать с духами, а наутро сообщал, что пока всё спокойно. Время от времени к ним приходила Кэти, делала Стиву перевязки, осматривала рану, накладывала какие-то мази. Джим заметил, что с каждым разом она задерживалась у них дома всё дольше и дольше, несмотря на то, что работы у неё здесь становилось всё меньше и меньше.

Гусиное Перо видел, что у Кэти и Стива появилась взаимная симпатия. А судя по их глазам, когда они смотрели друг на друга, можно было заключить, что дело зашло куда дальше простого дружелюбия. «Что ж, это к лучшему, значит, Стив быстрее поправится», – решил мальчик. И Стив действительно выздоравливал быстрее, чем того можно было ожидать. Скоро у него появился аппетит, он уже не скрипел зубами от постоянной боли, и в начале осени Кэти разрешила Стиву снять фиксирующую повязку. К тому времени он уже мог свободно шевелить больной рукой, начиная от локтя и ниже, но когда убрали бинты, скорчился от боли, попытавшись поднять руку вверх.

– Не надо, – предупредила его Кэти. – Лучше пока двигать рукой поменьше. Наверное, через пару недель рука будет работать нормально.

Свободное время Стив и Джим проводили вместе, и Гусиное Перо продолжал учиться у Стива чтению, письму и счёту. А ещё Джим постоянно строил планы, как они разделаются с бандитами, когда Стив совсем поправится.

Лошадей своих они давно определили на постоялый двор, договорившись с его хозяином, чтобы тот, если найдётся покупатель, сообщил им об этом. Однажды от хозяина постоялого двора прибежал посыльный и сообщил, что один человек готов купить лошадей.

– Сколько он предлагает? – спросил Стив.

– Сто фунтов, сэр, – ответил посыльный. – И двадцать за телегу.

– Я согласен. Джим, иди с ним и посмотри, чтобы всё было честно.

Джим вернулся через пару часов, принеся в мешочке ровно сто двадцать фунтов. Это было очень кстати, потому что денег у Стива оставалось уже немного.

И вновь спокойно проходили осенние дни. Вечера друзья обычно проводили втроём, а частенько и вчетвером, когда к ним заходила Кэти. Как-то раз Стив попросил её рассказать о себе.

– Родилась я в деревне, – начала девушка. – В семье у нас было шестеро детей, а я была самой маленькой. Моим родителям трудно было прокормить всех, и, как только я немного подросла, они отправили меня в город, на воспитание к одному лекарю, нашему очень дальнему родственнику. Росла я у него, занималась работой по дому, разносила больным лекарства, и за это он меня кормил и учил премудростям своей работы. Теперь он состарился, и я одна управляюсь с хозяйством и работой врача. Каждый год летом, когда больных становится меньше, я навещаю родителей и отдаю им большую часть заработанных денег (они тоже старенькие и сами зарабатывать не могут), оставляя себе лишь на самое необходимое.

– Что ж, тоже не особенно счастливая судьба, да, – подытожил Барабашка. – А живёшь где?

– Дома у этого старого лекаря. Я занимаю одну комнату, а он – другую. На двери дома нарисован красный крест, чтобы люди знали, что здесь живёт врач.

В один из вечеров в квартиру Стива постучали. «Может, это Кэти? – подумал он. – Что-то она давно не заходила. Но ведь уже поздно…».

– Кто там? – спросил Стив.

– Вам записка, сэр, – прозвучал из-за двери детский голос. Стив открыл дверь. На пороге стоял мальчишка лет четырнадцати.

– Вас зовут Стив Вольф? – уточнил он.

– Да.

– У меня для вас, сэр, записка.

– От кого?

– Мне передал её один человек, я его не знаю. Он встретил меня на окраине города, дал монету и попросил отнести по вашему адресу эту записку.

Стив взял протянутую мальчиком бумажку и отпустил его. На записке корявым почерком было нацарапано:

«Стив Вольф и Гусиное Перо! Ваша драгоценная докторша находится у нас в банде – мы её похитили. И жить ей осталось до завтрашнего вечера. Как только край солнца коснётся горизонта, она лишится своей прекрасной головки. Если хотите, чтобы мы её отпустили, приходите к нам вдвоём и без оружия, в противном случае девчонка сразу же будет убита. Мы ждём только один день».

Под этим посланием стояла подпись: «Атаман Ка». Стив прочитал текст, побледнел и молча передал записку Джиму. Гусиное Перо читал медленно, по слогам, но когда до него дошёл смысл написанного, он тоже изменился в лице. Из другой комнаты появился Барабашка. Стив упавшим голосом сообщил ему о записке. Все призадумались.

– А если напасть на них? – предложил домовой.

– Это самоубийство, – ответил Джим. – В банде осталось восемь или девять десятков вооружённых разбойников, а нас всего трое. Это по тридцать человек на каждого! У нас не будет никаких шансов. Тем более что разбойники сейчас настороже и, как только заметят нас в лесу с оружием, Кэти сразу же убьют. Лично я не вижу другого выхода, кроме как выполнить их требования.

– Неужели ты думаешь, что получив нас, они отпустят Кэти? – резонно возразил Стив.

– Но если мы не придём, и Кэти погибнет, то сможем ли мы когда-нибудь простить себе это? – спросил Гусиное Перо.

– Да я не о том, – объяснил Стив Вольф. – Я и не думал бросить Кэти в опасности. Просто я хочу найти какой-нибудь выход, хотя, на первый взгляд кажется, что его нет. У нас есть время подумать до утра, а там уже решим.

Друзья молча поужинали и легли спать. Барабашка перебрался на крышу. Ночь прошла беспокойно. Ни Стив, ни Джим не спали. Всю ночь строились планы, один фантастичнее другого, и один за другим отвергались. Подкрасться незамеченными было невозможно – наверняка по всему лесу были выставлены дозорные. Да и вообще, было неизвестно, где бандиты держат заложницу.

Неожиданно в открытое окно залетел Барабашка и воскликнул:

– Придумал! Я лечу над лагерем и бросаю бомбы, а потом врываетесь вы и освобождаете Кэти, вот!

– Подожди, – остановил его Стив. – А ты подумал, что этими же бомбами можешь убить и Кэти? А ты подумал, что после бомбардировки в лагере останется ещё полно разбойников, а нас только двое, да и рука у меня всё ещё побаливает. Так что план твой не годится.

– Да, – погрустнев, согласился Барабашка и снова исчез в окошке.

Уже под утро домовой вновь появился в комнате, бормоча:

– Мыши, мыши, кругом летучие мыши, много летучих мышей!

– Что с тобой? – удивился Стив и сел в кровати.

– Ничего, – ответил Барабашка. – У меня даже нет плана. Но появилась хоть какая-то идея. Летучие мыши, вот!

– Что ты всё твердишь о летучих мышах? – спросил Джим.

– Я могу их вызывать. Много-много. Я не знаю ещё, чем они могут нам помочь, но это лучше, чем просто сдаваться бандитам, да. Мыши слетятся почти мгновенно и сделают то, что я прикажу. Правда, есть одно затруднение. Их можно вызвать только после полного захода солнца, а разбойники написали, что убьют Кэти, как только солнце коснётся горизонта. Эти минуты могут Кэти стоить жизни. Да и я пока точно не придумал, как её могут спасти летучие мыши.