Он носил набедренную повязку, портупею и головной телефон, скопированный с тех, которыми пользуется Легион. Благодаря ему он узнал, когда патруль выходит из форта Камерон, и был в курсе всех передвижений легионеров.

Твердый ухмыльнулся. Пусть у людей есть приборы, которые смотрят на землю с неба, но у него есть глаза в самой пустыне, и они очень мало что упускают.

Твердый учуял своих воинов задолго до того, как увидел. Крепкая смесь запахов помета дутов, самих дутов и оружейного масла облаком висела над ущельем. Он подумал, что надо не забыть поблагодарить создателей за то, что у людей такой паршивый нюх.

Военный отряд возник будто из–под земли, едва вождь слез с покрытого сланцем склона. Боевые животные слегка заволновались, учуяв его запах. Длина их теней свидетельствовала о конце еще одного короткого дня.

Шестиногие косматые дуты стремились куда–нибудь спрятаться. Это были равнинные животные, и им не нравились ущелье и опасности, которые там таились.

Твердый махнул своему помощнику Легкодвигу Ночному Бродяге, наметил путь по валунам и пошел по ним грациозными прыжками. Вождь знал, что молодые воины наблюдают за ним, надеясь на ошибку, которая означала бы наступление старости, но его широкие беспалые ноги нашли твердую опору среди камней, и он опустился в седло с рассеивающим все сомнения глухим ударом. Претендентам, если таковые есть, придется пока что подождать.

Клиноног, боевой дут Твердого, беспокойно переступил и захрюкал. Похлопав животное по массивной шее, вождь включил рацию. Киборги сканируют эфир, поэтому наа был краток.

— Люди идут. У нас один круг темноты, чтобы добраться до позиций. Двинулись.

Короткий обрывок фразы вырвал Виллен из транса. Сообщение было зашифровано и потому непонятно, но тем не менее настораживало. Маломощная передача на данной частоте означала, что в радиусе пятидесяти миль кто–то есть. Виллен включила рацию.

— Странник–два Странник–патрулю. Я слышала передачу на частоте четыре. Подтвердите.

— Ответ отрицательный, Странник–два, — ответил Гуннер.

— Странник–три тоже не слышал, — добавил Россиф.

— То же Странник–четыре, — вставил Джонс. Голос Роллера был жесткий и саркастический:

— В чем дело, Странник–два? Нервишки шалят? Виллен собиралась ответить, когда голос Були прогремел через интерфейс:

— Странник–один Страннику–патрулю. Прекратите треп. Впереди справа бреллы чем–то кормятся. Давай–ка посмотрим, Страннику–два.

Сервопривод зажужжал, когда Виллен повернула голову вправо. Увидев кучку стервятников, она мысленно выругалась. У нее электронная оптика, она в головном дозоре, и она же их не заметила! Чертов Роллер. Этот ублюдок и под броней ее достает. Но уж дважды одну и ту же ошибку она не совершит.

Виллен медленно пошла вперед, сканируя окрестности. При каждом шаге ее металлические ступни с громким хрустом проламывали корку смерзшегося песка. Були прильнул к ее спине точно так же, как когда–то давно ее младший братишка. Это воспоминание принесло с собой боль, и Виллен оттолкнула его.

Фокус, она должна сфокусироваться, должна видеть то, что ее окружает. Усеивавшие землю маленькие пучки травы исчезли, когда равнина влилась в узкую горловину каньона. Небо потемнело, наступала ночь.

Виллен вызвала из памяти спутниковую карту, увеличила нужный сектор и увидела, что каньон Пересекает предгорья и выходит в пустыню на той стороне. Место словно на заказ для засады. Именно тот вид маршрута, которого нужно избегать, если только возможно.

Бреллы увидели подходящего бойца И, но так обожрались мяса, что им было трудно взлететь.

— Иди медленнее и остановись, не доходя пятидесяти футов.

Команда пришла от Були по внутренней связи, а не по рации. Со стороны старшего сержанта это было огромное одолжение. Он понимал, что она еще зеленая и еще только учится. Другие сержанты, например Роллер, отдали бы приказ во всеуслышание, просто чтобы ее унизить.

Виллен замедлила шаг и остановилась. Последняя брелла шумно втянула воздух, резко вытолкнула его наружу и тяжело взлетела. Труп, которым она кормилась, принадлежал наа. Он лишь слегка разложился, но был сильно обезображен стервятниками.

— Труп может быть заминирован, — спокойно сказал Були, — или окружен минами. Вот почему ты останавливаешься, чтобы все рассмотреть.

Это был ценный урок, и Виллен постаралась его запомнить. Старший сержант переключился на рацию:

— Странник–один Страннику–семь… мне нужен рядовой.

Були слез со спины Виллен и обошел вокруг трупа. Все его тело затекло и болело, но старший сержант постарался ничем не показать этого. Никаких признаков мин–ловушек он не увидел, зато увидел помет дутов, следы волочившихся ног и пустые патронные гильзы. Все указывало на бой, а по расположению следов и гильз легионер заподозрил, что бой был односторонним.

Уисмеру пришлось бежать из впадины, в которую залег Гуннер, и он слегка запыхался.

— Да, старший сержант? Були указал на труп:

— Исследуй грунт. Не попади в тело.

Менее опытный солдат, возможно, удивился бы, почему старший сержант поручает это биотелу, когда в десяти футах стоит боец II. Но Уисмер понял. Були боялся, что новобранец совершит ошибку, и не хотел говорить этого. Ходили слухи, что старший сержант любит боргов. Вот вам и доказательство.

Уисмер поднял к плечу лазерную винтовку и выстрелил. Прерывистый голубой луч ударил в землю. Поднялся клуб пара, засветился расплавленный камень. Ничего не взорвалось, поэтому Уисмер повторил эту операцию, пока площадка вокруг тела не стала рябой от мелких черных ям.

Були подошел поближе. Он ступал в углубления, избегая нетронутой земли и, возможно, необнаруженных мин. Тепло просочилось через подошвы ботинок и согрело ноги. Труп представлял собой месиво, а эта вонь вызвала у легионера тошноту.

Виллен решила, что Були лучше других сержантов. Она знала, как и другие рядовые, что офицеры и сержанты приучены жертвовать киборгами, вместо того чтобы подставлять себя в случае опасности.

Теоретически это имело смысл. С мощной броней и вооружением киборги имели гораздо больше шансов выжить, чем биотела. Плохо одно: многие офицеры и сержанты часто игнорировали тот факт, что при повреждении конечностей, брони и сенсоров киборги испытывают боль. Боль, равную той, что чувствуют входящие в них мозги.

Специалисты сделали это нарочно, чтобы борги заботились о своих дорогостоящих телах, и как средство дисциплины. В конце концов боец II тяжело вооружен и более чем достойный противник отделению биотел, поэтому какой–то контрольный механизм был настоятельной необходимостью. По крайней мере так казалось биотелам.

Виллен вспомнила стимулятор боли, который строевой инструктор использовал в учебном лагере, и содрогнулась. Она знала, что биотелам–офицерам разрешено носить при себе этот прибор, но не видела, чтобы кто–нибудь использовал его после базового обучения. И надеялась, что никогда не увидит.

Множество крошечных черных насекомых заметив, присутствие Були, поднялись в воздух, зароились вокруг него и снова сели. Були знал, что следовало послать Виллен осмотреть труп, но хотел увидеть его собственными глазами. От того, что он увидел, а еще больше от запаха, его затошнило. Бреллы прежде всего набросились на глаза. Затем, следуя по пути наименьшего сопротивления, расковыряли дыры от пуль, чтобы вскрыть брюшную полость и попировать на внутренностях жертвы.

От одежды наа остались лишь залитые кровью лохмотья, но кое–что они рассказали. Плетеная нарукавная повязка над правым локтем указывала на принадлежность владельца к северному племени. Ничего необычного само по себе, так как члены южных племен держались ниже экватора и не осмеливались забираться на север, кроме как для войны и торговли.

Нет, значение повязки заключалось в том, что этот самый наа был членом племени, а не банды разбойников. И повязка, и церемониальные бусы, сорванные с его шеи и рассыпавшиеся по земле, вручались новопосвященному.