— Хорошая работа, сержант. Ваша команда действовала здорово.

Леонид понятия не имел, о чем говорит офицер, но улыбнулся и согласно кивнул. Очень важно показать, что штатские думают так же.

— В сторону! Расступитесь! Уйдите от люка! Голос шел из шлюза. Зазвучал клаксон, вспыхнула сигнальная лампочка, и двери открылись. Первой ворвалась струя холодного воздуха. За ней въехал транспортер, исключительно легкий, как большинство оборудования на Веретене, и оснащенный маленьким электромотором. Он слегка покачнулся, когда его надутые шины ударились о неровный пол.

Однако машина везла серьезный груз, включая двух раненых биотел, сильно покалеченного бойца II и трех врачей. Все, кроме киборга, были в скафандрах со снятыми шлемами. Один из врачей увидел медтехника и выкрикнул:

— У нас борг с остановившимся модулем жизненной поддержки, протекающей системой давления и большим количеством дыр, чем в швейцарском сыре! Скажи хирургии подготовить четвертую операционную, включить лазер номер три и быть наготове. Мы едем.

Леонид шагнул в сторону, чтобы дать дорогу транспортеру. За машиной, удерживаемое в воздухе благодаря отсутствию гравитации и втянутое всасыванием, следовало облако испарившейся крови. Раненые биотела были в сознании, но боец II просто лежал среди них, как великан среди лилипутов. Торговец пожелал ему (или ей) всего наилучшего.

Некоторые горняки замешкались, и Нарбаков толкнул одного.

— Оглох, что ли, черт побери? Убирайся с дороги! Горняк повернулся, поднял кулаки и остановился. Нарбаков, наверное, беспокоился о киборге и был готов сорвать на ком–нибудь свою злость. Это стало заметно, потому что горняк состроил гримасу и примирительно махнул рукой.

Нарбаков в сердцах вдавил большой палец в запирающую пластинку на своем шкафчике. Шкафчик с хлопком открылся.

— Штатская скотина!

Леонид подумал о таких же штатских мужчинах и женщинах, рискующих жизнью на поверхности Веретена, чтобы перевооружать киборгов, но не стал говорить об этом.

Они влезли в скафандры, проверили друг у друга герметизацию и вошли в шлюз. Он был до отказа набит ремонтными бригадами, легионерами и припасами. Несмотря на то что шлемы у всех были надеты, большинство оставили забрала открытыми и еще разговаривали между собой.

— Приятно видеть, что вы делаете какую–то работу.

— Работу? Да что ты–то знаешь о работе?

— Придержи язык, работничек. Я за одну смену делаю больше, чем ты за две.

— …его голову сразу. Не могли потом найти эту чертову штуковину. Должно быть, на орбите.

— Так где военно–космический флот? Где, хочу я знать, этот чертов флот?

— Она, значит, говорит: «Эй, пижон, хочешь развлечься?» — а я говорю…

— …вход в мой файл. Можешь поверить в такое свинство?

Завыла сирена. Голос принадлежал женщине, которая никогда не покидала планету Земля.

— Загерметизируйте ваши скафандры. Загерметизируйте ваши скафандры. Загерметизируйте ваши скафандры.

Болтовня мгновенно прекратилась. Забрала были загерметизированы, проверки приведены, и воцарилась полная тишина. Правила, касающиеся радиодисциплины, соблюдались строго. Посторонние разговоры могли стоить штатским недельной зарплаты, а легионеру — гауптвахты.

Никто не возмущался и не пытался эти правила нарушить, потому что делать это — значит рисковать жизнями. И своей собственной и других. На Веретене есть множество способов умереть, и хорошая, четкая связь просто необходима, чтобы сдерживать уровень смертности.

Люк открылся, и люди высыпали на поверхность. Леонид всегда с нетерпением ждал момента, когда он выходил из люка и окунался в тусклый красный свет.

Солнце было огромным и занимало четверть поля зрения торговца. Но его забрало лишь слегка потемнело, так как карлик излучал только четыре десятых процента той энергии, какую излучала бы та же самая площадь Солнца, видимого с Земли. Леонид скучал по Земле и больше всего — по теплу солнечного света и по белым облакам. Удовольствия, которые исчезают, когда живешь внутри астероида.

Это солнце было другим. Оно имело массу в двадцать пять раз больше массы Юпитера, или около одной сороковой от массы земного Солнца. Но несмотря на большую массу, карлик имел радиус всего 76900 километров и среднюю плотность 26. Есть чему удивляться, особенно если сравнивать ее с плотностью свинца (11), золота (19) и осмия (22).

Карлик начал сжиматься из газового облака около ста пятидесяти четырех миллионов лет назад, а фаза выгорания водорода длится у него свыше семидесяти девяти миллионов лет. Так же, как у Солнца и у всех «обычных» звезд, вещество возле его более горячего ядра нагревается, расширяется и поднимается к более холодной поверхности. Там оно остывает, становится более плотным и погружается внутрь.

Атмосфера карлика достаточно холодная — 1460 К по сравнению с солнечными 5780 К — и потому может содержать корунд, перовскит, мелилит, шпинель, форстерит, энстатит, а также окись титана, железо–никелиевые соединения и силикаты натрия, алюминия, магния и кальция. Большинство соединений существует там в виде конденсата или пыли с размером частичек от пятидесяти до ста микрон.

Чин—Чу знал, что различные типы конденсатов и пылевых частичек превращаются в жидкость, испаряются и становятся твердыми при разных температурах и давлениях, создавая туманы, облака и другие подобные образования, которые крутятся и клубятся в атмосфере карлика. И где–то там в кипящем котле активности образуются крошечные частицы «звездной пыли», удивительного вещества с уникальной способностью усиливать переизлучаемые длины волн всего видимого спектра.

Результат — бриллиантовое сверкание, иногда всеми цветами радуги одновременно, иногда чистыми монохроматическими вспышками. Эффект совершенно непредсказуемый и потому бесконечно обворожительный для глаз. И если есть что–то, за что люди хотят платить, то это личная значимость. Они заплатят огромные деньги за вещь, вещество или положение, которые выделяет их среди прочих и заставят казаться особенными.

Минутку… Чин—Чу оцепенел. Учитывая, что звездная пыль не имеет никакого военного или промышленного применения и что хадатане вряд ли так же, как и люди, понимают красоту, не остается сомнений в том, что они сделают. Не сумев взять Веретено малыми силами, они будут постепенно расширять их, пока не победят. Голос Нарбакова вторгся в мысли торговца.

— Пошли, Лео… у нас полно работы. Леонид повернулся спиной к солнцу.

— Да, Омар, конечно.

Икор Нибер—Ба, командир третьего копья, посмотрел через бронированный пластик. Солнце и этот смешной астероид, который вращался вокруг него, заполнили иллюминатор.

Люди не имели оружия дальнего действия, и это позволило Нибер—Ба достаточно близко подвести флагманский корабль, тем самым уменьшая расстояние, которое должны проходить его истребители.

Нибер—Ба был крошечным по меркам своей расы и весил чуть больше 250 фунтов — обстоятельство, которое мучило его всю жизнь. В обществе, основанном на силе, он был слабым. Боксерский мешок для мужчин и объект насмешек для женщин.

Но удары и оскорбления укрепили и закалили Нибер—Ба, сделали его тверже и умнее тех, кто его окружал.

В конце концов его прозвище Карлик превратилось из оскорбительного в уважительное и вселяло страх в сердца многих. И то, что сейчас один Карлик противостоял другому, не прошло незамеченным для Ни–бер–Ба, ибо он провел много лет, сравнивая себя с общественным идеалом, и имел весьма развитое чувство юмора.

Именно эта способность смотреть внутрь и видеть свои собственные недостатки пришла ему теперь на помощь. Третье копье задержалось, хотя ему давно пора было соединиться с остальным флотом военного командующего Позин—Ка, и виноват в этом он, Карлик. Он чересчур осторожничал, чересчур боялся, мешкал, когда следовало начать массированное наступление. В конце концов это вещество, которое люди с таким трудом вычерпывали из атмосферы солнца, не имеет стратегического значения и, с хадатанской точки зрения, совершенно бесполезно.