Да, в коридорах было интересно, и по сравнению с ними административная секция показалась еще скучнее. Она была огромной и разделялась на подсекции с названиями вроде «Материально–техническое обеспечение», «Снабжение», «Информация», «Бюджет» и «Кадры».

Последняя казалась самым скучным местом, но капрал Дистер определил Салазара туда и поместил под прямой надзор борга по фамилии Виллен.

Дистер был коренастым человечком с торчащими ушами и огромным носом. Его мятая, будто жеваная, форма натягивалась и едва сдерживала огромное пузо. Громкий голос капрала легко перекрывал гудение компьютеров. Вокруг все было белым, голубым или серым и имело форму ящиков. Дистер говорил, а Салазар слушал.

— Работа сравнительно легкая — да что там, просто легкая после учебного–то лагеря — и определенно не перегрузит твои схемы. Виллен достаточно компетентна, хотя чертовски зла и немного вспыльчива. В нее первый раз попали, и она еще не восстановилась.

Салазар хотел знать больше, хотел услышать о битве, но Дистер свернул за угол, и появилась еще одна биформа. Не считая личной пластинки, которая гласила «Виллен», она выглядела точно так же, как он. Обе биформы имели рост шесть футов, яйцевидную голову, установленные по бокам видеокамеры, бронированную грудную клетку, скелетообразные руки и ноги и четырехпалые ступни. Они были закрыты в резину и скрипели при ходьбе. Виллен кивнула Дистеру.

— Капрал.

Дистер указал на Салазара.

— Встречай своего нового помощника. Зовут Салазар. Прямо из учебного лагеря. Покажи ему, как и что. Салазар заметил, что Виллен даже не взглянула в его сторону. Ее видеокамеры зажужжали, нацеливаясь на Дистера.

— Спасибо, не нужно. Я не хочу помощника. Глаза капрала сузились. Его голос стал тише, а не

громче.

— Да неужели? Ну, мне плевать на то, что ты хочешь. Салазар — твой помощник, так что привыкни к этому.

Повисла тишина, и какую–то долю секунды Салазару казалось, что Виллен возразит, но этот момент прошел. Ее голос был мертвый, безразличный.

— Да, капрал. Простите, капрал. Дистер кивнул.

— Хорошо. Теперь возвращай свою хромированную задницу к работе. Удачи, Салазар. Дай мне знать, если она выйдет из рамок. С этими словами коротышка повернулся кругом и зашагал по проходу. «Ничего худшего капрал сказать не мог, — решил Салазар. — Эта Виллен почти наверняка разозлилась». Жалея, что он не может обезоруживающе улыбнуться, Салазар осторожно проговорил: — Прости, что так вышло.

Виллен уклончиво пожала плечами. Ее ответ пришел по рации.

— Это не важно. Просто делай то, что я скажу, держи свой рот закрытым, и мы прекрасно сработаемся.

Салазар хотел было ответить, но подумал, что лучше кивнуть, и стал ждать, когда Виллен даст ему какие–нибудь распоряжения. «Может, это и лучше учебного лагеря для новобранцев, — решил он, — но очень незначительно, а в некоторых отношениях даже хуже». Он решил выяснить, когда прибудут тела бойцов II, и посмотреть, нельзя ли как–нибудь стать первым, кого они приведут в действие.

Рибер Хисук—Да наслаждался опасным падением через атмосферу Альгерона, падением тщательно рассчитанным, чтобы симулировать метеоритный дождь и одурачить человеческие системы обнаружения. Его гондола внедрения имела специальную керамическую оболочку. Она светилась там, где молекулы воздуха терлись о ее поверхность. Часть тепла просочилась внутрь и кожа хадатанина стала белой.

Хисук—Да активировал мысленную связь и проверил детекторы. Никаких признаков преследования не было. Да им особо и не с чем его преследовать. Может, люди и вправду так глупы, как все говорят? После всех трудов и расходов по строительству военной базы на поверхности Альгерона они не сочли нужным окружить планету военными кораблями.

О чем они все–таки думают? Разведка утверждает, что это — следствие политической размолвки между военно–космическим флотом и силой, называемой «Легион». Но это слишком глупо, слишком фантастично, чтобы поверить, поэтому должно быть другое, более правдоподобное объяснение. А впрочем, не важно, люди заслуживают смерти, и он поможет им умереть.

Гондола дернулась, качнулась и выпрямилась. Хадатанин проверил, как дела у его команды, увидел, что все пять гондол внедрения следуют за ним, и удовлетворенно хмыкнул.

Все шло чудесно. Он сделал первый шаг к тому, что будет быстрым — Хисук—Да не сомневался — восхождением к власти, за которым последует долгая и безоблачная жизнь.

Сначала будет завершена его миссия на Альгероне, а за ней последуют три празднования доблести и стремительное продвижение в командиры копья.

Но это будет только начало. С Империей людей, поверженной во прах, и с его послужным списком в качестве трамплина, Хисук—Да войдет в темный и запутанный мир хадатанской политики. А потом, посредством сочетания хитрости и абсолютной безжалостности, он поднимется на самый верх!

От одной только мысли об этом у молодого воина закружилась голова.

Зажужжал зуммер, вспыхнула сигнальная лампочка, и покалывание пробежало по левой руке хадатанина. Люди их обнаружили? Ракеты поднимаются на перехват?

Страх спугнул видения славы и погнал в кровь естественный стимулятор. Цифровые показания резко вошли в фокус, и Хисук—Да просмотрел их, пытаясь понять, где опасность. Опасность была, но не в виде приближающихся ракет.

Внешняя поверхность керамической оболочки гондолы начала перегреваться. Незначительной корректировки угла пикирования было достаточно, чтобы зуммер замолчал, лампочка погасла, и покалывание прекратилось.

Однако перегревание сохранилось и удержалось чуть ниже критического уровня, когда гондола пробила два слоя атмосферы и вошла в третий.

Альгерон заполнил мысленный экран хадатанина. Художник мог бы наслаждаться тем, как солнце омывает розовым светом облака, а геолог мог бы дивиться на вершины гор, которые поднялись до самого космоса, но Хисук—Да ничего этого не видел.

Он видел только цель, военный объект, кишащий формами жизни, которые угрожали его виду. Угрожали не тем, что сделали или собирались сделать в ближайшем будущем, но тем, что могли бы сделать, имея достаточно времени и свободу. Да, как потенциального врага их следовало остановить именно сейчас.

Вокруг заклубились облака, встречный ветер толкнул гондолу вбок, и самый внешний слой керамической оболочки облупился. Бортовой компьютер гондолы послал покалывание по руке хадатанина и поместил сообщение в его мозг.

«ПРИГОТОВИТЬСЯ К ТРЕТЬЕЙ СТАДИИ ВНЕДРЕНИЯ».

Хисук—Да посмотрел, как там остальные гондолы, убедился, что они по–прежнему на месте, и проверил рукой снаряжение. Тесьма… есть. Основной парашют… есть. Запасной парашют… есть. Оружие… есть. И так далее, пока не прикоснулся к каждой детали снаряжения. Затем он послал ответное сообщение:

«Готов к третьей стадии внедрения».

«БЫТЬ НАГОТОВЕ… ТРИ ЕДИНИЦЫ И ОТСЧЕТ…»

Цифровое табло появилось перед его мысленным взором. Хисук—Да почувствовал, что его мышцы напряглись, когда цифры стали неуклонно уменьшаться. Пять… четыре… три… два… один.

Болты взорвались. Целые секции оболочки гондолы отвалились, полетели вниз и снова взорвались. Ничто крупнее заклепки не должно было достичь поверхности.

Хисук—Да вытянул руки и ноги и почувствовал, как воздух мчится мимо него. Хадатанин надеялся, что идет на цель. Все еще работающий компьютер подтвердил, что это так, — не то чтобы это имело большое значение, исправлять курс в любом случае было слишком поздно.

Уплотнитель вокруг забрала разорвался. Ветер выл у его лица, срывая слезы с глаз. Облака исчезли, внизу появилась пустыня, размытая из–за слез, но все же узнаваемая.

Хорошо… это соответствует тому, что должно быть… а значит, его миссия продолжается.

Хадатанин проверил цифровые показания, убедился, что он еще достаточно высоко, чтобы появиться на радаре, и сканировал свою команду. Каждый из них был оснащен маломощным локаторным маяком и, если все в порядке, должен появиться на его мысленном экране.