Наружный паразит финвала пэнелла антарктическая.

Инстинкт материнства и товарищества у сельдяных китов — финвалов развит слабо. Если случайно ранена или убита кормящая самка, то сосунок убегает и держится вдалеке. Если ранен детеныш, матка к нему не приближается и уходит. Не отличаются эти киты и привязанностью самца к самке, и наоборот.Особой памятливостью эти киты также не обладают. Я уже рассказывал, как мы через два-три дня добыли одного задетого гарпуном финвала. Такие случаи у нас были, и не раз. Более того. Некоторых китов задевали гарпуном по нескольку раз и все же через известное время они вели себя попрежнему, ничего не опасаясь.Спят эти киты крепко. Мы иногда подходили к такому спящему киту и легко его убивали.Во времена парусного флота за финвалами не охотились, так как они после смерти тонут, да и не догонишь его на парусном или весельном вельботе.Современный промысел финвалов начался в конце прошлого столетия. Некоторое время их добывали мало, так как были более выгодные объекты для охоты, но затем они твердо вошли в промысловую номенклатуру китов и теперь являются основным объектом промысла во многих районах Мирового океана.Эти киты иногда предпринимают очень длительные путешествия и переходят из одного океана в другой и из одного полушария в другое. Как и другие виды китов, финвалы страдают от деятельности наружных и внутренних паразитов. Некоторые из этих паразитов (мы имеем в виду наружных паразитов) свойственны отдельным частям Мирового океана, например Антарктике. И когда находим таких паразитов на китах, которые добыты в наших дальневосточных водах, то мы знаем, что они совершили дальнее путешествие из Антарктики. Таких финвалов мы не раз добывали в водах Южной Камчатки.Расскажу об одном из таких случаев.В первой половине мая 1939 года мы следовали на свои промысловые поля несколько необычным путем: миновав Четвертый Курильский пролив, пошли далеко в океан, так как решили произвести дальнюю и раннюю разведку. Разведка была в новом районе, на дальних подступах к Камчатке, и флотилия, как всегда в таких случаях, шла развернутым фронтом, в линию, причем суда держались на расстоянии 10 — 12 миль друг от друга. Следовательно, мы могли осмотреть большое пространство океана: 50 — 60 миль в ширину и 300 — 400 миль в длину, так как повернули к Кроноцкому заливу от юго-востока на расстоянии полутора-двух суток пути. На вторые сутки были замечены фонтаны китов — насчитали более двадцати фонтанов единовременно. Киты довольно быстро шли с юго-востока на северо-запад, приблизительно по нашему курсу, и это мне было хорошо видно из «вороньего гнезда» (я был на «Трудфронте»). Наш китобоец шел крайним с правого борта базы «Алеут», милях в 20 дальше в океан. Слева от нас был «Авангард». Мы тут же связались по радио с базой и китобойцами и сообщили, что собираемся начать промысел; в ответ было получено согласие — «добро». В это время пришло сообщение с «Энтузиаста»: там тоже видят десятка полтора китов, а он был от нас милях в 35, с левого борта «Алеута».Догоняли мы свою группу часа четыре, заставив механика дать максимальные обороты винта. Киты идут двойной кильватерной колонной и довольно дружно пускают по три-четыре фонтана, показывая лоснящиеся спины. Мы легко узнали в них финвалов, но удивились их коричневым спинам. Обычно у весенних китов спины темные, и лишь через три-четыре недели пребывания в наших водах они покрываются пленкой диатомовых водорослей, — для китобоев признак упитанного кита.Вечерело, когда мы настигли китов. Раздается выстрел, и гарпун влепился в бок совсем рядом идущего кита. Попадание Зарвы замечательное, кит чуть вздрогнул и медленно начал тонуть, переворачиваясь вверх беловатым брюхом. Остальные киты продолжали путь, повидимому, не заметив катастрофы со своим товарищем, так как он шел чуть ли не последним. Застопорили машину, начали осторожно выбирать канат и подтаскивать кита к судну. Это — крупный самец. На ките много беловатых и серых пятен, но вот то там, то тут видны какие-то качающиеся в воде, прикрепившиеся к киту «веточки» с метелочками и длинными волосками — жгутиками на концах. Конечно, это пэнелла, но какая.На «Алеуте» я осторожно вырезаю этих животных вместе с кусочками сала (они глубоко внедряются в сало кита) и убеждаюсь, что это антарктический вид. Я не раз привозил их в Зоологический институт Академии наук, сотрудником которого я был ряд лет, и там наши специалисты определили их как вид, свойственный только Антарктике. Да и кит оказался необычайно жирным: мы получили от него более 12 тонн первосортного жира. Это лишнее подтверждение тому, что этот кит жировал в водах южного полушария, а затем предпринял огромный переход в северное полушарие. Длина его была почти 22 метра.Но перехожу к рассказу об охоте на других китов.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

За горбачами. — Длиннорукий кит. — Горбачи и сельдь. — Как охотятся горбатые киты за сельдью. — Умный кит. — Материнская привязанность у горбатых китов. — Мучения кита-матери. — Воспоминания старых гарпунеров. — Хитрости горбача-лакомки. — Как и где ловят горбача сетями. — Паразиты у горбачей. — На буксире у двух китов. — Биология горбатых китов. — Где охотятся за горбатыми китами. — Горбачи-путешественники. — Итоги наших наблюдений за этими китами.

Третий день «Алеут», на котором я находился, стоял у селения Олюторского (Апука) в Беринговом море, когда были получены известия о том, что в заливе Олюторском появились горбатые киты. Горбачей я видел еще на островах Бонин-Сима, в тропиках, во время нашего дальнего плавания, но тогда мы не могли за ними охотиться. Я еще ни разу не участвовал в охоте за этими китами, и вполне понятно, что с нетерпением ожидал подхода китобойцев, чтобы пересесть на один из них и посмотреть горбачей.Была середина августа, и дни стояли погожие. Бывают такие чудесные дни и в Беринговом море, этой родине туманов и всякого ненастья. Итти на китобойце в хорошую погоду — это большое удовольствие, особенно если предстоит охота на одного из интереснейших по повадкам китов — так называемого длиннорукого или горбатого кита. Я много читал и слышал об уме, хитрости и даже веселости или, если хотите, игривости этого вида китов, но не имел пока случая участвовать в преследовании их, так как мы охотились до сих пор у берегов Южной Камчатки, а там горбачи встречаются очень редко. Мы, по крайней мере, там их до момента рассказа еще не встречали. Но вот, наконец, подошел долгожданный «Трудфронт», и улыбающийся Зарва что-то кричит мне, но я за грохотом лебедок услышать его не могу. Даже хмурый Карлсен и тот приветливо помахал мне рукою. Оказывается, они привели на буксире двух финвалов и собирались итти охотиться на горбачей, стадо которых было замечено у мыса Олюторского.Мои сборы недолги: чемоданчик со всем необходимым и фотоаппарат всегда наготове, и вот я уже устраиваюсь в капитанской каюте на «Трудфронте». Через полчаса, как только киты были сданы на базу, мы уже шли полным ходом к видневшемуся вдали мысу Олюторскому, стремясь притти скорее, чтобы больше времени осталось для охоты. Ночи сейчас темные, а сумерки короткие, поэтому каждый час дорог.— Скоро увидите замечательных китов, — сказал Карлсен, — за ними иной раз очень трудно охотиться, труднее, чем за однообразными в своих привычках финвалами; впрочем, сами увидите...Через полтора часа хода мы заметили фонтаны горбачей, которые по высоте мало уступали фонтанам финвала, но были значительно шире в начале колонны, какие-то кучевидные. Ныряли они также совсем непохоже: они показывали лопасти хвостового плавника, подобно кашалотам, но лопасти их были гораздо изящнее, и конец хвостового стебля тоньше. В общем эти лопасти, на секунду-две мелькавшие в воздухе, напоминали гигантскую бабочку, спустившуюся на воду. Киты находились сравнительно близко к берегу, мы шли с моря, и поэтому их огромные лопасти рельефно выделялись на фоне скал. Горбачей было несколько групп, всего я насчитал до тридцати китов. Мы пошли к ближайшей, но в этот момент они снова показали свои гигантские «бабочки».— Ну теперь минут на пять ушли под воду, — сказал Карлсен, я пустил секундомер и полез по вантам в наблюдательную бочку, где уже сидел Хауген. Минуты летели быстро. Вот снова появились фонтаны несколько ближе, к берегу, и китобоец рванулся по направлению к ним. Но пока мы подходили, горбачи снова нырнули. Впереди нас видна была большая стая морских птиц, с криком и хлопаньем крыльев суетившаяся над морем. Время от времени они бросались в воду и снова поднимались, держа в клювах какую-то крупную серебристую рыбу. Я обратил внимание Зарвы и Карлсена на этот птичий базар и затем, когда мы подошли поближе, в бинокль увидел, что вода в том месте, где собрались птицы, серебрилась и клокотала. Но китобоец, рассекая и пеня воду, уже несся к этому месту: мы поняли, что это идет крупный косяк сельди и в этом косяке мы непременно встретим наших горбачей, да и не только тех, которых мы преследовали, так как издавна известно, что горбач не откажется полакомиться крупной и жирной сельдью.