Во-первых, в том феодальном обществе, которое существовало перед индустриальным, было невозможно избавиться от нищеты, потому что не было достаточного богатства. Конечно, можно было уничтожить горстку людей, которые были богаты, их можно было опустить до обыкновенного уровня бедности, например, если был один богатый человек из тысячи, этого богача можно было сделать бедняком. Но это бы не помогло справиться с нищетой. Один лишь человеческий труд, ручной труд, не может произвести так много богатства, чтобы поднять общество над уровнем бедности. С бедностью можно справиться только тогда, когда используется машинный труд вместо ручного труда. Теперь единственная машина может произвести за один день столько же богатства, сколько могут производить сотни тысяч людей, вместе взятые, если они трудятся руками, и с бедностью можно справиться лишь тогда, когда производство богатства поставлено на широкую ногу, и тогда беднякам можно не оставаться больше бедными. После того, как появилось индустриальное общество, бедность ушла в тень.

Поэтому только после индустриальной революции появился Маркс. Индустриализация общества дала возможность размышлять о равенстве. Если бы Кришна родился во времена Маркса, он бы смог изложить всю эту теорию с еще большей ясностью, но Кришна родился задолго до индустриальной революции. Вы можете даже задать такой вопрос: почему Маркс не появился до того, как произошла индустриальная революция?

Это не означает, что в прошлом у людей не хватало способности думать. Это не значит, что они не думали о том, чтобы прекратить нищету тогда. Будда думал об этом, Махавира думал об этом, и они разработали свой собственный способ, посредством которого можно было справиться с нищетой. И Махавира, и Будда были королями, и они добровольно стали нищими. Они добровольно отказались от богатства и присоединились к обществу нищих. Махавира раздал все свое богатство беднякам перед тем, как принять саньясу, но нищета осталась. С ней невозможно было справиться таким способом, и отречение Махавиры было не чем иным, как просто моральной поддержкой нищим. Махавире удалось справиться с психологической болью благодаря этому, но нищета в массовом масштабе продолжалась.

И как раз по этой причине все мыслители прошлого делали такой большой упор на непритязание, на невладение. Они постоянно повторяли: «Не накапливайте богатства». Они не могли просить людей, чтобы они не были бедными, это было немыслимо в те времена, в тех социальных условиях, но они просили людей, чтобы они не накапливали богатства, чтобы они не были богатыми. Они не могли сделать большего для того, чтобы успокоить нищих. Единственное, что они могли сделать — это попросить богачей, чтобы они не накапливали богатства, чтобы они не копили. Все религии прошлого выступали за отречение и за ненакапливание богатства. Они выступали за то, чтобы богачи делились своим богатством с теми, у кого его не было.

Но Кришна, Махавира и Будда знали также о том, что щедрость и нестяжательство не избавят общество от нищеты. Это было подобно тому, чтобы положить ложку сахара в океан и сделать воду океана сладкой. Махавира и Будда отказались от всего, что у них было, но это было не больше чем ложка сахара в огромном океане бедности. Это не привело ни к каким последствиям.

Мудрецы прошлого не думали о том, чтобы избавиться от нищеты, просто по той причине, что это было невозможно в тех условиях.

Вам также хочется узнать о том, почему такие люди, как Кришна, не делали ничего для того, чтобы избавить общество от неравенства. Если невозможно было избавиться от нищеты, то почему, по крайней мере, они не попытались избавиться от неравенства? Почему они не думали над этой трудностью? Но есть причины, по которым они этого не делали, и мы должны внимательно понять этот вопрос. Мысль о том, чтобы избавиться от неравенства, возникает лишь тогда, когда неравенство выплывает на поверхность определенного общества. Мысль о том, что неравенство существует в обществе, приходит лишь тогда, когда общество отказывается оставаться разделенным на различные классы, и вместо этого начинает делиться на собственников, например: жена какого-то бродяги не почувствует никакой зависти, если она столкнется с королевой, которая носит бриллиантовое ожерелье, потому что расстояние между ними настолько большое, что зависти даже не возникает. Одна женщина завидует другой женщине, которая носит ожерелье, лишь в том случае, если эта женщина принадлежит ее собственной общине, и тогда, даже если это ожерелье из обычных камней, зависть возникает. Почему? Потому что она принадлежит тому же классу, отличие между ними очень небольшое, и поэтому существует возможность соревнования. Но тогда общество было разделено на классы. Один класс состоял из огромного количества нищих, а другой класс был слишком богат. Промежуток между ними был необычайно большой, и поэтому мысли о том, чтобы достигнуть равенства между богатыми и нищими, даже не возникало. Невозможно было представить, чтобы можно было построить мост через эту пропасть, поэтому такое положение приходилось принимать.

Но после индустриальной революции промежуток сократился, и мосты начали наводиться, начали формироваться другие классы между богатыми, которые были наверху лестницы, и нищими, которые были внизу лестницы, возник средний класс. Между Рокфеллером, который возвышался на вершине, и обычным рабочим, который был внизу, возник средний класс. Это были менеджеры, копирвайзеры. У них был разный доход. Теперь общество не было разделено на два отдельных класса богачей и нищих, которые находились на огромном расстоянии друг от друга, и оно состояло из множества подгрупп. Индустриальное общество не подобно двухэтажному дому, но подобно длинной лестнице со множеством ступеней, которые соединены друг с другом, и из-за этого каждый член этого общества мог думать о том, чтобы быть равным другому.

Идея о равенстве возникает тогда, когда общество разделено не на два класса, но на различные группы, которые связаны друг с другом подобно ступеням на лестнице. До тех пор, пока этого не случиться, мысль о равенстве не может возникнуть. Это не означает, что Махавира, Будда и Кришна не говорили о равенстве. Они говорили. Они говорили о том виде равенства, который был возможен в те времена. Это было духовное равенство, которое они проповедовали в своей жизни. Они говорили, что душа, дух каждого человека одинаковы. С духовной точки зрения все люди были равны. Они не могли говорить о равенстве на уровне собственности, одежды, дома; такое равенство было невозможным тогда, но оно вполне возможно в настоящее время.

Но есть такие вещи, которые мы не можем представить даже сегодня, и грядущие поколения наверняка будут обвинять нас за то, что мы не смогли сделать этого. Я помогу вам понять это при помощи следующего сравнения. Сегодня человек должен работать семь часов в день в поле, или на заводе, или в офисе, чтобы заработать себе на хлеб, и нам кажется, что так и должно быть. Но последующие поколения будут удивляться, почему никто из нас не думал над тем, что это аморально: заставлять человека работать ради куска хлеба. И эти времена недалеки, когда будет производиться столько продуктов, столько вещей благодаря автоматизации, что человек будет полностью свободен от необходимости тяжело трудиться, и тогда вообще будет необязательно работать для того, чтобы зарабатывать себе на хлеб. Человеческий труд не будет необходим для того, чтобы заработать на хлеб, как это было на протяжении многих столетий. Все необходимости жизни будут доступны всем без необходимости тяжелого труда, и тогда возникнет новая трудность: как тратить свободное время? Тяжелый труд перестанет быть трудностью, и, возможно, те, кто будут требовать для себя тяжелого труда, будут даже менее богаты, чем те, кто будут согласны не работать. Человек, который будет стремиться и к тому, и к другому, будет выглядеть смешным. Человек, который будет стремиться и к работе, и к богатству, будет выглядеть смешным. Уже сейчас экономисты Америки столкнулись с такого рода трудностями. Полная автоматизация работы уже сейчас делает человеческий труд ненужным и незначительным, а через двадцать пять-тридцать лет ситуация изменится еще больше. Людям, которые не работают, будут платить больше, чем тем, кто работает. После того как автоматизация будет развиваться дальше, единственный человек сможет управлять целым заводом, тогда как сегодня на управление тем же заводом нужны сотни тысяч людей, и тогда люди начнут просить работы, потому что жить без работы будет тяжелее, чем работать, и, возможно, тогда люди скорее предпочтут работать, чем покупать машины и другие вещи, которые производятся автоматами. Эти трудности уже сейчас начали озадачивать наших экономистов.