С ночного неба лился бесконечный ледяной дождь. Вода хлестала по стенам домов, по мостовой, по кустам и деревьям и с противным хлюпаньем стекала в канализационные люки. Я сидел в своем кабинете с потушенным светом до тех пор, пока не закончилось виски и не пришлось бросить пустую бутылку в корзину для бумаг. Молния разорвала небо пополам, пророкотал глухой гром. Пора отправляться в какой-нибудь бар за новой порцией выпивки, вряд ли гроза могла быть мне помехой.

Я уже надел плащ и шляпу, когда случилось неожиданное: зазвонил телефон. Сняв трубку и услышав запинающийся женский голос: «Это Майкл Дайм, частный детектив?», я ответил утвердительно, ища глазами сигареты — такие клиентки случались и раньше, разговор обещал быть долгим и нудным. «У меня срочное дело, — продолжала лепетать она. — Боже, мне так нужна помощь!» Голос был низкий и неуверенный, она с трудом строила фразу, точно маленький ребенок, собирающий домик из кубиков.

— Слушаю, — сказал я решительно. — Мое рабочее время уже закончилось. Когда случаются достаточно большие неприятности, чтобы обратиться к частному детективу, то обычно начинают с рассказа о том, что случилось. Как вас зовут?

— Можете звать меня Нормой. Что-то случилось с Френком. Френк Саммерс — мой муж. Он сделал ужасное. Мне так страшно! — Она всхлипнула и икнула.

Да, такими темпами мы не скоро доберемся до сути дела. Я решил быть более грубым:

— Слушайте, леди! Я частный детектив с лицензией, не очень дорогой, но и не из самых дешевых. Если вы чего-то боитесь, позвоните в полицию. Они к вам приедут бесплатно, симпатичные добродушные парни выслушают вас и помогут. Со мной — другое дело. Манеры у меня не такие хорошие, и вообще я крутой парень, кроме того, мои услуги стоят денег. Однако, если у Френка такие серьезные проблемы, что он не хочет обсуждать их с полицией, я могу ему помочь, разумеется, в рамках закона. Вот и все, остальное обсудим при встрече.

Мой маневр увенчался успехом — дамочка успокоилась настолько, что в бурном потоке невразумительных благодарностей я смог вытянуть из нее адрес. Заверив ее, что скоро прибуду, я с облегчением повесил трубку.

Дом был новехонький, и апартаменты в нем — шикарные. Я припарковал свой паккард у дома на противоположной стороне улицы и вошел в вестибюль, уставленный какими-то гигантскими растениями, испускавшими странный, экзотический аромат. Если тут и был какой-нибудь привратник, то мне не удалось рассмотреть его за всеми этими листьями, поэтому я направился прямо к лифту и нажал на кнопку вызова.

Через несколько мгновений я стоял у дверей квартиры 1067. Капли дождя стекали мне за шиворот плаща, и вокруг моих ног быстро образовалась лужица. Я звонил и звонил в дверь из красного дерева, но никто не торопился открывать мне. Наконец послышался слабый голос — тот же самый, что по телефону:

— Кто там? Муж велел никому не открывать.

— Вы меня не узнаете? Я могу просунуть под дверь свою визитную карточку.

Она изучала мою визитку так долго, что я почти потерял терпение, но потом послышался лязг тяжелой дверной цепочки, и мне открыли.

Жене Френка Саммерса было за сорок, и выглядела она немного болезненно. Легкое домашнее одеяние густого зеленого цвета шло к ее рыжим волосам, которые когда-то, наверное, составляли предмет ее особой женской гордости, но сейчас поблекли и тускло мерцали сединой. Белое, смертельно бледное лицо хранило следы былой красоты, глаза окружали такие черные тени, что я не мог рассмотреть их цвет. Если бы она провела пару минут перед зеркалом, ей удалось бы скрыть разрушительные следы воздействия времени — и тонкие морщинки возле узких губ, и бледность скул, но только не страх, который она источала буквально каждой порой.

— Проходите, — произнесла она глухим голосом. — Устраивайтесь поудобнее. Снимайте плащ, я сейчас дам вам что-нибудь согреться.

Гостиная Нормы, казалось, сошла со страниц модного журнала «Красивый дом», точно предназначалась для проведения великосветских коктейлей, и выглядела так, будто гости покинули ее за пять минут до моего прихода — повсюду пепельницы, наполненные окурками, пустые бутылки, грязные стаканы и жирные пятна. В центре стоял огромный диван с обивкой из серого бархата, покрытый пятнами пролитого джина. Я снял с его спинки чей-то забытый чулок и сел. Миссис Саммерс пересекла комнату не очень уверенной походкой и остановилась у бара.

— Надо же, — послышалось ее горестное бормотание. — Только что тут стоял бокал с виски. Я специально оставила его для вас. Куда же он подевался?

Я ничего не ответил, только достал сигареты и закурил. Она пригладила рукой свои растрепанные волосы и заговорила.

— Нам было хорошо вдвоем, мне и Френку. Мы чудесно ладили. Сначала был такой успех, что голова шла кругом, — мои фотографии печатал «Вог» и другие модные журналы. С утра у моих дверей толпились фотографы, занимали очередь, чтобы снять меня хотя бы случайно… — Ее голос звучал глухо, но в нем не слышалось горечи или обиды. — Сегодня — помада для «Ревлона», завтра — туфельки модного дизайнера, послезавтра — еще что-нибудь. Я старалась, и у меня хорошо получалось. Мне было все равно, что моей красотой пользуются ради наживы. — Казалось, эту историю она рассказывала уже не раз за все годы медленного упадка ее славы. Возможно, чаще всего рассказывала ее себе самой, сидя, как сегодня, с зажженной сигаретой в одной руке и полупустым стаканом в другой, устремив пустой взгляд в пространство. — Потом все пошло не так, — монотонно продолжала миссис Саммерс. — Алкоголь, свобода… Я не понимала, кто виноват… Одним словом, вдруг мы с Френки оказались за бортом. Прекрасные времена закончились. А деньги… все стоит денег, вы об этом знаете? Но Френк оказался молодцом. Когда мое время закончилось, он взялся за дело сам. Нашел работу, потом дополнительную работу, чего только не делал, чтобы обеспечить мне тот уровень, к которому я привыкла… Бедняга! Ему приходилось много ездить… По пятницам он брал выходной, проводил его с друзьями в баре. Домой приходил навеселе, но я не сердилась, ведь он так уставал, да и что он видел, целыми днями носясь по городу в поисках приработка… Он ходил в «Три Сайкс» — элегантный бар, где отдыхает публика с деньгами. Домой возвращался в одно и то же время, если что-то его задерживало, обычно звонил. Вообще, ему не нравилось оставлять меня одну на всю ночь. — Она замолкла, потом вдруг выпалила: — Но эта сумка была не его!

И тут ее словно прорвало: слова мешались со стонами и всхлипываниями, невозможно было ничего понять. Похоже, она оплакивала и себя, и Френка, а я сидел и спрашивал себя, какого черта тут делаю. Конечно, сумка казалась многообещающей, если Норме Саммерс удастся рассказать мне всю историю более-менее связно. Наконец рыдания утихли, она высморкалась в платок и продолжила:

— В тот вечер Френк позвонил мне около восьми. Велел ни с кем не разговаривать по телефону и не подходить к двери. Потом я должна была записать адрес, взять такси и немедленно приехать к нему. Еще он сказал, что все наши беды позади, но мне стало страшно. Я взяла телефон и позвонила первому же частному детективу, которого нашла в справочнике.

— А что было в сумке? — спросил я.

— Доллары. Банкноты. Сто тысяч. Я прошу, мистер Как-вас-там, поезжайте в эту гостиницу и найдите Френка. Он не должен был красть эти деньги. Даже для меня, не должен был!

Проговорив это, миссис Саммерс сползла с дивана на ковер. Я встал, чтобы помочь ей, однако она уже храпела.

Я отправился осматривать квартиру и возле одного из телефонных аппаратов в спальне нашел клочок бумаги с адресом гостиницы. Стены комнаты украшали фотографии Нормы в качестве модели: она действительно рекламировала все — от норковых шуб до нижнего белья. Была и одна фотография с мистером Саммерсом — Френк обнимал Норму за плечи и улыбался широкой улыбкой честного человека. Значит, ради этой самой Нормы Френк где-то позаимствовал сумку со ста тысячами долларов. Чьи это были деньги? Я полагал, что об этом мне скажет сам Френк, и от души надеялся, что он еще не потерял способности улыбаться.