Сначала она немного растерялась, и ее глазищи округлились от изумления, потом поднялась и налила мне виски.

— Как вы могли заметить, я не стеснена в средствах. Моя семья разбогатела много лет назад на сахаре и золотых приисках. Потом Дамоне переселились на север. Повторяю, мы люди богатые и очень гордые. — Она тряхнула копной блестящих волос. — Член семьи Дамоне наследует от предков не только деньги, но и безукоризненное, незапятнанное имя. Это большая ответственность. У меня есть брат, в отличие от меня абсолютно лишенный способности себя контролировать. Я, например, удачно инвестирую свой капитал, а Стентон все промотал, потому что вел довольно веселую жизнь. Стентон, вообще-то, неплохой парень. Добрый, слишком даже добрый — достаточно ему выпить стакан-другой, как он начинает относиться к тебе, как к лучшему другу детства. Папа всегда оправдывает Стентона, что бы тот ни сделал, считает, что таковы типичные ошибки молодости. Стентон, конечно, дурачок, но вовсе не преступник. А в прошлом году он оказался замешан в одну действительно грязную историю. Если папа об этом узнает… с его больным сердцем! Поюсь, это может убить его. Знаете, мистер Дайм, мне тяжело рассказывать об этом постороннему.

— Такое всегда нелегко рассказывать, — согласился я. — Но потом все, как правило, ощущают сильное облегчение.

Элейн подошла к одной из висевших на стене картин, за которой был оборудован сейф, открыла его и достала конверт.

— Здесь сто долларов, и они ваши, что бы вы не решили насчет этого дела потом, когда я доскажу свою историю.

Она замерла в ожидании ответа, а я лениво покачал головой:

— Договорились. Но если у меня будут дополнительные расходы по ходу дела, вы оплачиваете их отдельно. Если не возьмусь за ваше дело, можете припрятать назад свою сотню. Я веду дела только на своих условиях.

— Понимаю. — Она подошла ко мне. — Год назад Стентон связался с группой подонков. За пару дней те дочиста подмели его деньги. Конечно, сначала я ему помогала — одолжила крупную сумму, но он приходил просить деньги снова и снова. Я понимала, что этому надо положить конец. Он устроил жуткую сцену, кричал, что покончит с собой, если я не дам ему двадцать тысяч, что он найдет деньги в другом месте… И нашел. Подделал в чеке на пятьдесят тысяч папину подпись. А потом чек попал в руки шантажиста. Конечно, можно было попробовать договориться с полицией не давать ход делу о подлоге, но для папы это смертельный удар — честь семьи и все такое. Как-никак Стентон наследник половины его состояния. Одним словом, я сама заплатила шантажисту. Вы, наверное, уже догадались, какая помощь мне от вас потребуется.

— Конечно, — бодро отозвался я. — Неверные супруги и шантажисты — самый надежный хлеб частных детективов, об этом можно узнать из любого романа.

— Насколько я понимаю, вы согласны узнать, кто этот вымогатель и где он живет?

— Так точно. И при этом постараюсь не особенно огорчать бедного милого Стентона. Но мне нужны некоторые детали.

— Сначала обещайте действовать только в соответствии с моими инструкциями. Я плачу вам сотню в день, плюс еще две тысячи в случае успеха.

— Никаких «в случае», мэм. За две тысячи я преподнесу вам шантажиста на блюдечке. Упрячем его за решетку как миленького.

— Нет, нет. Никакой полиции, это недопустимо. Сплетни в газетах, фотографии, вы что, не понимаете? Честь нашей семьи будет задета. Когда вы его найдете, просто сообщите, кто он и где находится. Это все.

— Потом делом займется какой-нибудь киллер?

— Вас не касается.

— Прекрасно. Но я вам все же посоветую запереть Стентона где-нибудь в надежном месте до окончания всей истории.

— Я обо всем позаботилась. В настоящий момент он находится посередине Атлантического океана на пути в Европу.

— Сколько выплат вы уже сделали вашему шантажисту?

— Три. И он все время увеличивает требования. Всякий раз выплата организуется по-разному. Будет нелегко выловить его, но если вы его отыщете, вам не придется жаловаться на мою неблагодарность. С точки зрения профессионала, что теперь следует предпринять?

— Подождать, пока он не объявится. — Я протянул ей две визитные карточки. — Вот телефон моего офиса, я там всегда, когда не ем и не сплю. А второй номер — бара Чарли, где я ем и там же сплю — на втором этаже. Чарли всегда может принять для меня сообщение.

Элейн кивнула в знак согласия, и мы улыбнулись друг другу. Она — потому, что нашла того, кого искала, а я — потому, что родился ищейкой.

Я вышел из роскошного холла дома Элейн и направился к единственному такси, скучавшему неподалеку, которое довезло меня до дома Нормы Саммерс. Прошли сутки, как она выбросилась из окна, но никаких следов трагедии не наблюдалось. Ни любопытных на тротуаре, ни полиции, точно ничего такого и не было. Заплатив таксисту, я сказал:

— У этой дамочки Дамоне есть и еще кое-что, что мне показалось странным. Среди фотографий на камине одна рамка стояла пустая. Понимаешь, амиго? Одна рамка для фотографии стояла без фото.

Он посмотрел на меня, как на сумасшедшего, ничего не ответил и умчался.

За щеткой моей машины красовался листок штрафа за стоянку в неположенном месте, к тому же кто-то снял с нее бампер. Все, как обычно. Я сел в машину и без особой спешки поехал в бар Чарли.

Во время ланча у Чарли всегда много народа, но сегодня мне пришлось прокладывать себе путь локтями. Свободных столиков не было, и я пристроился рядом со стариком, читавшим экономическую страницу «Филадельфии пост». Когда я потеснил его, старик неодобрительно посмотрел на меня поверх своих очков и заслонился своей газетой. Жуя обед, я машинально пробегал глазами заголовки. Обычные сплетни, отчеты о выборах, прогноз погоды, программа телевидения. И вдруг — сообщение:

— Может, хотите купить мою газету? — спросил старик. — Уступлю за пять центов.

В ответ я только улыбнулся и сосредоточился на своем фруктовом коктейле.

Мне следовало поразмыслить о событиях последних двух дней. В особенности об Элейн Дамоне, которая разъезжала на роскошной машине посреди ночи. История с братом была, конечно, довольно трогательной. Но что-то в ней не сходилось. Элейн не была дурочкой и понимала, что в таких случаях обращаются в крупные агентства типа Пинкертона. Там всего за сотню, притом, в мгновение ока и с соблюдением максимальной конфиденциальности, ей отыскали бы злополучного шантажиста. Что ж, я получил шанс хорошо заработать, только и всего.

Потом я вспомнил о миссис Саммерс, о ее убитом муже, и меня внезапно охватил ледяной озноб. Хог и Француз — просто обычные наемные убийцы. Тот, кто им платил, наверняка знал, как я поучаствовал в деле Саммерсов. В этом было мало приятного. Что ж, моя жизнь принимала волнующе острый характер — я должен был найти крупного вымогателя и при этом ускользнуть от когтей шефа гангстеров. Человеку с моим опытом бояться нечего. Надо только отрастить бороду и носить темные очки. В настоящий момент мой офис, может, уже битком набит убийцами вроде Хога… Я купил у Чарли бутылку «бурбона» и отважно отправился прямо в пасть к врагу.

В офисе никого не оказалось. Я подобрал под дверью три адресованных мне письма, прошел в свой кабинет и позвонил в отдел происшествий «Филадельфии пост», где работал журналист по имени Харви Хендерсон.

Редакция находилась на Брод-стрит, в красном кирпичном здании. Снова начал накрапывать дождик, темнело, в окнах зажигались огни. Я вошел, сказал швейцару, что у меня назначена встреча с Хендерсоном, и поднялся на пятый этаж.