— Ты чего? Что такое? — спросил он. — Ты ранена? Он тебя поранил? Дай посмотрю.

— Нет, — она утерла слезы. — Просто я подумала, что он тебя убьет, и очень испугалась… потому что я люблю тебя. О, боги, я люблю тебя!

Губы Брана прижались к Уллиным губам. Он ощутил ее быстрое дыханье — словно Улле не хватало воздуха.

Будто внезапно сойдя с ума, они позабыли обо всем: что они стоят посреди поселка, и что в любой момент их могут увидеть. Позабыли даже о том, что здесь сейчас произошло.

Первым опомнился Бран.

— Давай уйдем, — прошептал он. — Или, может, ты собиралась пойти домой?

Он скорее угадал, чем увидел, что Улла качает головой:

— Нет. Я пойду к тебе… если пустишь.

— Если пущу, — Бран обнял ее и закружил. — Если пущу… сумасшедшая! Да ведь я люблю тебя!

— Скажи еще раз.

— Я люблю тебя, искорка, люблю тебя.

Он услыхал счастливый тихий смех. Выскользнув из объятий, Улла схватила Брана за руку и потянула за собой.

В старой кузнице стояли тьма и холод.

— Не зажигай огня, — попросила Улла.

— Но здесь так холодно, давай хоть костер разведем. Вот, садись сюда, — Бран усадил девушку на шкуру, встал рядом на колени и осторожно поцеловал. Она обвила руками его шею.

— Не уходи, — шепнула Улла. — Пожалуйста…

— Я не ухожу… я тут, только разведу костер, я быстро, — уговаривал Бран между поцелуями. — Я же никуда не денусь.

Освободившись, Бран встал и подошел к поленнице. Он ничего не соображал. Плечо болело. Это медведь меня, кажется, смутно припомнилось ему — но он тут же забыл об этом. Бросил в очаг поленья. Бран старался не глядеть на Уллу, но не мог удержаться. Руки то и дело соскальзывали, потому не сразу удалось разжечь огонь.

Когда показалось пламя, Бран вернулся к Улле. Постепенно делалось светлее, и в глазах девушки засветились крохотные огоньки. Она смущенно улыбнулась, опустив ресницы.

— Что ты? — спросил Бран.

— Это из-за света, — созналась она. — Я… я не могу.

— А ты закрой глаза.

Вновь застенчивая улыбка. Веки девушки сомкнулись. Потянувшись к ней, Бран губами прикоснулся к ее губам. Она ответила, руки обвили его шею.

Постепенно ее скованность прошла. В кузнице стало чуть теплей — или, может, только так казалось. Но если бы даже тут шел снег, Бран бы не заметил. Костер разгорался, светил ярче, и в его колеблющемся свете он видел Уллино лицо: закрытые глаза, пылающие щеки, губы, похожие на ягоды, малиновые, как ее шаль. Она была в полузабытьи и казалась жрицей, одурманенной наркотиком. Да и сам Бран стал точно таким же.

Он раздел ее и разделся сам. Она легла на шкуры. Стоя на коленях, он склонился к ней, прикоснулся губами к груди, и девушка прерывисто вздохнула. Дрожь прошла по ее телу, как по озеру — волна.

— Искорка, — прошептал Бран. — Голубка…

Он поцеловал ее закрытые глаза и сомкнутые губы.

— Какая ты красивая. Не бойся, открой глаза. Посмотри на меня… посмотри же.

Ресницы задрожали, и она медленно подняла веки. Темные глаза смотрели затуманено, будто из-под воды, огромные, как ночное небо. Казалось, что девушка глядит из другого мира и не видит Брана. Он даже не знал, слышит ли она его голос.

Бран провел ладонью по Уллиной щеке. Ее ноздри затрепетали, глаза ожили и переместили взгляд на его лицо. Она потянулась к нему, обхватив руками за шею, и нагая грудь прижалась к его груди.

— Улла, я не удержусь, — прошептал Бран, едва переводя дыхание. — Я не удержусь, милая… погоди…

— Мне все равно, — девушка прижалась к нему еще тесней. — Все равно, только не уходи. Только не оставляй меня, прошу, — она ногами обхватила его бедра. Дрожа от напряжения, сцепив зубы, Бран ощутил себя входящим в ее плоть. Бороться с этим он не мог. Закрыв глаза и задыхаясь, оперся руками о вытертую шкуру. Услышал, как Улла застонала. Их тела начали двигаться в унисон: сначала медленно, потом быстрее и быстрее. Улла снова застонала, руки, скользнув по его спине, упали вниз, темные глаза широко раскрылись и уставились в пустоту.

Бран едва замечал все это. Его захлестнуло огромной волной, и на этой волне он подымался — и опускался, снова подымался — и опускался снова, и в момент, когда темная вода подхватила его на самый свой пенный гребень, очень, очень высоко, он услыхал, как, словно подбитая птица, где-то далеко, рядом с ним, закричала Улла.

Оттолкнувшись руками, он вырвал себя из бреда. Упал на солому, но тут же поднялся. Улла лежала навзничь, скорчившись и дрожа крупной дрожью, с ладонями, прижатыми к лицу.

Бран коснулся ее, и она застонала. Повернувшись на бок, подтянула к животу колени и заслонила ладонями лицо.

— Улла, — убитым голосом пробормотал Бран. — Прости, пожалуйста, я не хотел, — дрожащей рукой он дотронулся до ее плеча. Она свернулась клубочком — и вдруг бурно, мучительно разрыдалась, содрогаясь всем телом.

У Брана перехватило дыхание. Девушка, рыдая, билась на соломе. Он потерянно смотрел на нее, не зная, что теперь делать.

— Я принесу воды, — Бран попытался встать, но Улла вскинулась, обвила его колени, а потом, захлебываясь слезами, схватила его руки и начала покрывать поцелуями. Темные косы растрепались. Бран пытался заговорить, но не смог вымолвить ни слова.

Прошло несколько минут, и рыдания Уллы начали стихать. Немного справившись с собой, Бран подсел поближе. Прижал девушку к себе, обнял и стал укачивать, будто младенца.

— Прости меня, — Бран губами коснулся ее виска. — Я не хотел такого делать, клянусь.

— Ты ни при чем, — ответила она. — Я же сама тебя просила… это не из-за тебя.

— Я тебе сделал больно, да?

— Нет… нет. Тебе ведь рассказали, что я не… — Бран услышал тихий всхлип. — Ничего плохого ты не сделал, — она положила голову на его плечо, дрожа, будто в ознобе.

— Погоди, — сказал Бран. — Сейчас.

Потянувшись, он поднял с пола плащ и закутал в него Уллу. Ее плечи вздрагивали. Ей было очень плохо. Очень больно. Ее боль не давала Брану дышать.

— Скажи, что случилось, искорка? — попросил Бран. — Что произошло? Честное слово, я не…

Высвободив руку, Улла обняла его за шею:

— Это не ты… не ты. Прости, что я тебя так… такое тебе устроила. Ты здесь ни при чем, мой любимый. Прости меня.

— В чем же тогда дело?

Ее пальцы медленно перебирали волосы у Брана на затылке.

— Не обращай внимания, — наконец пробормотала Улла. Ее голос еще вздрагивал от слез. — Просто я вдруг испугалась. Я дура такая… Прости меня, хорошо?

— Я правда не хотел быть грубым, — сказал Бран. — Я не хотел с тобой… вот так, будто животное.

— Ох, — она изо всех сил обхватила его руками. Он ощутил все ее чувства, испуг, отчаянье и стыд. — Что я наделала. Я боялась, что ты уйдешь. Мужчины не любят, когда женщина ломается, а я… я тебя люблю. Я только хотела… я думала… Прости!

Бран поцеловал ее в висок:

— Не принуждай себя. Если ты не хочешь, я пойму, честно. Если бы я просто хотел с кем-то переспать, тогда другое дело, но с тобой это совсем не так, — Бран снова поцеловал девушку в висок. В ответ она обняла его еще крепче.

— Ты такой добрый, — услыхал Бран ее шепот, — совсем не похож на обычных людей.

— Ну, что ты, — отозвался он. Слегка отстранившись, заглянул Улле в лицо. Ее глаза, блестевшие отраженным светом, казались печальными и больными. — Я не какой-то особенный, и хочу того же, что и остальные. Вот только я вовсе не хочу, чтобы тебе из-за меня было плохо. Протому что тогда мне тоже будет плохо, понимаешь? Так что я всего лишь эгоист, все очень просто, — Бран улыбнулся.

— Вот бы все были такими эгоистами, — отозвалась Улла. — Вот бы и я сама была такой. Но я всегда все делаю неправильно. Невпопад. И я вечно не уверена, что меня и вправду любят, а не просто… ну, ты понимаешь.

— Как же тебя можно не любить, — промолвил Бран. — Не бойся, я не собираюсь тебя использовать, или обманывать, или принуждать к чему-то силой.

— Нет? — шепотом спросила Улла. Отстранившись, запрокинув голову, посмотрела ему в лицо.