Признание оспоримой банковской операции действительной невозможно и по той причине, что в случае признания ее таковой Банк России должен предоставить совершившему указанную операцию банку лицензию, что с позиции специального банковского законодательство выглядит абсурдным.

Таким образом, к банковской операции, в которой на стороне кредитной организации выступает недолжное лицо, в зависимости от ее статуса (коммерческая организация, не имеющая статуса кредитной, или кредитная организация без соответствующей лицензии), должны применяться положения либо ст. 168 (ст. 169), либо ст. 173 ГК РФ. Заметим, что ст. 168 ГК РФ в некоторых случаях подлежит применению и к банковским операциям с участием кредитной организации, не имеющей соответствующей лицензии. Так, операции с иностранной валютой на территории Российской Федерации совершаются исключительно через уполномоченные банки, т.е. те, которые созданы в соответствии с законодательством Российской Федерации и имеют право на основании лицензий Банка России осуществлять банковские операции со средствами в иностранной валюте (подп. 8 п. 1 ст. 1 Федерального закона «О валютном регулировании и валютном контроле»). Полагаем, что предоставление кредита в иностранной валюте банком, не имеющим статуса уполномоченного, подпадает под действие ст. 168 ГК РФ как сделка, не соответствующая требованиям закона, поскольку иностранная валюта относится к вещам, ограниченным в обороте (п. 2 ст. 140 ГК РФ), а следовательно, исключается возможность применения общих оснований недействительности сделок.

Что касается «других сделок кредитной организации», то возможность их совершения для кредитной организации является исключением из законодательного запрета на занятие производственной, торговой и страховой деятельностью. Поэтому можно утверждать, что за счет сделок, указанных в ч. 3 ст. 5 Закона о банках и банковской деятельности, расширяется объем специальной правоспособности кредитной организации. Напротив, право на совершение банковских операций относится к исключительной компетенции кредитных организаций, что означает запрет на совершение таких операций другими субъектами права. Таким образом, «другие сделки кредитной организации» могут совершать все, в том числе и кредитные организации, а банковские операции – только кредитные организации.

Учитывая изложенное, кредитную операцию можно определить как разновидность банковской операции, представляющей собой действие, направленное на предоставление денежных средств банка (кредита) заемщику на условиях платности, срочности и возвратности.

Термин «предоставление кредита» встречается достаточно часто не только в юридической литературе, но и в действующем законодательстве. Для цели кредитной операции предоставление кредита опосредуется либо заключением кредитного договора, либо обязательством банка (иной кредитной организации) по предоставлению кредита, не являющегося самостоятельным, существующего в рамках других договоров банковской сферы, в частности договора банковского счета.

Кредитная операция имеет исключительный характер и соответствует действию по размещению как собственных денежных средств банка, так и привлеченных в банк по какому-либо гражданскому правовому договору, но подпадающих под режим собственных средств банка.

Направленность кредитной операции выражается в распоряжении собственными денежными средствами банка, что может быть обеспечено только достигнутым соглашением участников кредитной операции. Кредитная операция – это всегда сделка, связанная с движением денежных средств от кредитора к заемщику и порождающая обязательство по их возврату в некотором увеличенном размере.

Экономическая цель кредитной операции будет достигнута лишь тогда, когда денежные средства в соответствующей сумме будут отнесены на счет клиента-заемщика либо предоставлены иным предусмотренным гражданским законодательством способом, а право собственности на кредит будет перенесено с банка-кредитора на клиента-заемщика. Кредитная операция как действие существует в цепи иных правопорождающих действий, конечной целью которых выступает возврат денежных средств кредитору.

Кредитная операция не есть кредитный договор. Кредитный договор (двусторонняя сделка) по отношению к кредитной операции (односторонняя сделка) лежит в основе возникновения обязательства по предоставлению кредита, исполнение которого и сводится к совершению действия, соответствующего существу кредитной операции. Кредитный договор соотносится с кредитной операцией как действие, порождающее другое действие. Причем последняя реализуется в рамках обязательства по предоставлению кредита, возникшего на основе заключенного кредитного договора, и соответствует исполнению этого обязательства.

Связывая размещение кредитных ресурсов с действием – исполнением обязательства по предоставлению кредита, нельзя не обратить внимание на позицию некоторых ученых, высказывающих возражение по поводу возможности отнесения «действий по надлежащему исполнению обязательства к юридическим фактам – сделкам» [95] . Так, Р. А. Ражков, действуя по принципу «от обратного», приводит ряд положений, показывающих несоответствие исполнения некоторым, как ему представляется, свойствам сделки. А если исполнение – это не сделка, значит, имеет место поступок.

Так, в доказательство своих доводов ученый приводит следующие умозаключения [96] .

1. Сделка – это активные действия. Исполнить же обязательство можно как действием, так и бездействием. Однако бездействие не предполагает сделки.

2. Если предположить, что исполнение есть односторонняя сделка, то такая сделка должна создавать обязанности лишь для лица, ее совершившего. Однако передача вещи порождает лишь права собственности у получателя вещи. Обязанности, порождаемые односторонней сделкой, должны иметь обязательственную направленность.

3. Если предположить, что действие по исполнению – двусторонняя сделка, то правила о форме двусторонних сделок нарушаются повсеместно.

4. Если действие по исполнению обязательства – это сделка, то она может быть совершена под условием, что для исполнения невозможно.

Приведенные положения позволили ученому заключить, в частности, что «приобретение и отчуждение валютных ценностей является не сделкой, а юридическим поступком» [97] . В пользу поступка выступает, по его мнению, и то, что «закон связывает фактические действия по передаче имущества с возникновением юридических последствий – права собственности» [98] .

Подобную аргументацию вряд ли можно признать достаточной для того, чтобы исполнение обязательства отнести к разряду поступков.

Во-первых, приведенные доводы не лишены теоретических изъянов. Так, Гражданским кодексом допускается возможность заключения договоров в устной форме (например, договор займа между гражданами на сумму менее десяти минимальных размеров оплаты труда – п. 1 ст. 808 ГК РФ). Кроме того, положения ст. 155 и 156 ГК РФ не определяют императивно обязательственную направленность последствий односторонней сделки. Односторонняя сделка может породить как обязательственные, так и вещные правоотношения.

Во-вторых, исполнение как действие не удовлетворяет квалифицирующим признакам поступка, а именно: порождение гражданско-правовых последствий независимо, а иногда и вопреки намерению человека, совершившего юридический поступок. То есть, если поступок может быть совершен только человеком, исполнение обязательства не связано с качественными характеристиками обязанной стороны, в качестве которой может выступать любой субъект гражданского оборота. Кроме того, намерения обязанной стороны уже выражены при заключении договора и подтверждаются его исполнением.

В-третьих, исполнение обязательства – эта всегда юридическое действие, которое в отличие от фактического всегда порождает правовые последствия и не обязательно связано с передачей имущества «из рук в руки».

Некоторые авторы, усматривающие в категории «исполнение обязательства» признаки поступка, обосновывают свою позицию иными аргументами, отличными от приведенных выше. Так, В. А. Белов при изучении последствий исполнения денежного обязательства в рамках своего монографического труда «Денежные обязательства» утверждает, что «как и всякое исполнение любого обязательства, платеж не может рассматриваться в качестве сделки, ибо исполнение прекращает обязательство всегда, независимо от своей направленности» [99] . Автор считает, что «исполнение может быть направлено на достижение совершенно иных последствий, что не меняет такого среди них, как прекращение обязательства» [100] . Изложенное позволило прийти ученому к выводу, что платеж (исполнение обязательства) представляет собой не сделку, а поступок.