Действительно, нет препятствий уступить будущее требование о предоставлении кредита, возникшего в силу кредитного договора. При этом такое будущее требование должно быть достаточно определенным и соответствовать по объему и условиям, предусмотренным кредитным договором.

Если требование заемщика о предоставлении кредита, независимо от того возникло оно или возникнет в определенный момент времени в будущем, является достаточно определенным, то обязанность этого же заемщика возвратить кредит и уплатить проценты на него таковым не является. Неопределенностью страдает как материальный объект обязательства по возврату кредита и уплате процентов, так и, в принципе, сам факт возникновения такого обязательства. Так, стороны кредитного договора согласно положениям ст. 821 ГК РФ могут отказаться как от предоставления кредита, так и от его получения. Банк вправе по основаниям п. 1 указанной статьи также уменьшить размер предоставляемого кредита.

Следовательно, в силу своей неопределенности обязательство по возврату кредита и уплате процентов не подпадает под существо будущего обязательства, которое должно обязательно возникнуть.

В момент заключения кредитного договора и возникновения права требования предоставления кредита нельзя вести речь о том, что на стороне заемщика хоть каким-то образом определен долг. При отсутствии обязанности заемщика возвратить долг, а равно обязательства по возврату кредита и уплате процентов нельзя ставить зависимость уступки заемщиком права требования получения кредита другому лицу от получения согласия банка на перевод долга по обязательству возврата кредита, которое отсутствует в принципе, а его материальный объект не может быть четко определен.

Таким образом, реализация права на уступку требования предоставления кредита не может быть поставлена в зависимость от получения согласия банка. Передача же права требовать предоставления кредита другому лицу соответственно влечет замену лица на стороне заемщика в кредитном договоре.

Естественно, что случаи уступки заемщиком принадлежащего ему права требования предоставления кредита крайне редки. Заемщик заключает кредитный договор, поскольку испытывает потребности в привлечении дополнительных денежных ресурсов. Если заемщик теряет интерес в получении кредита, ему ничто не мешает отказаться от получения кредита полностью или частично, уведомив об этом кредитора до установленного договором срока его предоставления (п. 2 ст. 821 ГК РФ). Данное право может быть ограничено законом, иными правовыми актами или соглашением сторон.

При уступке права требования предоставления кредита ни первоначальный, ни последующий заемщик не смогут обогатиться, получить какой-либо дополнительный доход за счет такой уступки. Право требования предоставления кредита не может быть продано, поскольку реализация права на получение кредита, хотя и связана с получением денежных средств в обусловленном кредитным договором размере, создает на стороне заемщика долг, подлежащий возврату через определенный промежуток времени в размере, превышающем полученный кредит. Само право требование получения кредита как таковое не имеет реальной стоимости: должник (банк), исполнив свою обязанность по предоставлению кредита, займет место кредитора в обязательстве по его возврату и уплате процентов. Именно право требования возврата кредита в отличие от права требования предоставления кредита имеет стоимость, сопоставимую с размером денежного долга заемщика.

При уступке «несозревшего» права требования предоставления кредита у банка, в принципе, не могут возникнуть проблемы с обеспечением возвратности кредита, который еще только должен быть предоставлен в определенный момент. Банк может воспользоваться правом отказа в предоставлении суммы кредита полностью или в части по основаниям, предусмотренным п. 1 ст. 821 ГК РФ. Однако, если первоначальный заемщик уступает «созревшее» (существующее) право, то банк лишается права воспользоваться специальными правилами п. 1 ст. 821 ГК РФ. Не может он воспользоваться и общими правилами ст. 451 ГК РФ, предусматривающими возможность изменения или расторжения договора в силу существенного изменения обстоятельств, из которых стороны исходили при заключении договора, для обоснования расторжения кредитного договора при изменении субъектного состава на стороне заемщика. Дело в том, что изменение субъектного состава не подпадает под смысл выражения п. 1 ст. 451 ГК РФ: обстоятельства, из которых стороны исходили при заключении договора. Содержание таких обстоятельств можно определить через условия, определенные п. 2 ст. 451 ГК РФ, одновременное наступление которых подводит обстоятельство вообще под обстоятельства, являющиеся основанием для изменения или расторжения договора.

Однако, если замена лица на стороне заемщика не позволяет применить положения ст. 451 ГК РФ для изменения (расторжения) кредитного договора, то таковые могут быть реализованы в случае, когда замена заемщика привела к прекращению действия обеспечительных обязательств (договора залога, поручительства). Именно исчезновение обеспечительных инструментов, которые были предусмотрены при заключении договора, удовлетворяет всем условиям п. 2 ст. 451 ГК РФ, а значит, может выступать основанием изменения или расторжения кредитного договора по инициативе банка в силу существенного изменения обстоятельств.

Если банк желает в принципе предупредить возможное изменение субъектного состава на стороне заемщика, то ему необходимо использовать предоставленные законом инструменты, а именно включить в кредитный договор при его заключении условие о запрете на уступку права требования предоставления кредита либо условие об ограничении такой уступки получением согласия банка. При этом надо иметь в виду, что цессия может быть ограничена и в случае противоречия закону, в частности когда речь идет о целевом кредитовании за счет средств федерального бюджета.

§5. Предмет исполнения кредитного обязательства

Предметом исполнения кредитного обязательства могут быть только деньги, но не иное имущество (вещи). В российском гражданском праве первые работы, связанные с изучением правовой природы денег, датировались концом прошлого века, в частности работы П. Цитовича [212] и М. Литовченко [213] . Тогда самое легальное определение денег строилось на фундаменте экономических категорий. Согласно этому подходу деньги рассматривались как универсальное меновое благо, которое легитимизируется государством как абстрактная единица ценности и всеобщее законное (принудительное) средство.

С правовой точки деньги являются особой разновидностью родовых вещей , которым свойственна «циркуляторная» функция, а именно способность служить всеобщим орудием обращения [214] . Так, Л. А. Лунц отмечал, что деньги, являясь родовыми вещами, «определяются в гражданском обороте не по своим физическим свойствам, а исключительно по числовому отношению к определенной абстрактной единице» [215] . Подобный подход в определении сущности денег характерен и для современной правовой науки. В частности, А. П. Сергеев, определяя деньги как родовые, заменимые и делимые вещи, указывает, что «отмеченные свойства денег определяются не естественными свойствами и количеством отдельных купюр, а выраженной в них денежной суммой» [216] . Отсутствие «физических» признаков характерно и для некоторых других предметов, определяемых родовыми признаками, в частности ценных бумаг.

Общепризнанное деление вещей на индивидуально-определенные и родовые весьма условно и подвижно, что не раз отмечалось в юридической литературе. Тем не менее, содержание термина «родовая вещь» достаточно определенно. Так, еще ст. 66 ГК 1922 г. определяла в качестве таковых вещи, определяемые числом, весом, мерой. Несмотря на то что российский законодатель отказался от закрепления понятия родовой вещи в действующем Гражданском кодексе, содержание его по сравнению с ГК 1922 г. не изменилось: «Если приобретаемая покупателем вещь определена лишь количеством (числом, мерой или весом) и характеризуется признаками, общими для всех вещей данного рода, налицо родовая вещь» [217] . То есть можно вести речь о некоем качественном состоянии или количественной мере ( физических свойствах ), которыми индивидуализируются в гражданском обороте родовые вещи [218] . Однако, учитывая признаки денег как родового предмета (денежной суммы), можно говорить о некотором содержательном несовпадении этих признаков с признаками «физических» свойств всех остальных родовых предметов. Деньги ограничены признаком конкретной суммы, поэтому при предоставлении банковского кредита значение имеет сумма, а не элементы, составляющие эту сумму. Указанная ограниченность дала возможность некоторым ученым говорить «не о роде вообще, а об ограниченном имущественном роде» [219] , т. е. о признании за деньгами признаков вещей ограниченного рода. Так, Б. Л. Хаскельберг и В. В. Ровный определяют, что «ограниченный род в данном случае может определяться по признаку номинала (нарицательной стоимости) денежных средств, которые заимодавец предоставляет заемщику и (или), из числа которых должник обязуется исполнить обязательство, поскольку кредитор согласился принять исполнение именно из этих вещей, остановив свой выбор на вещах этого круга» [220] . Однако заметим, не вдаваясь в дискуссию о природе вещей ограниченного рода, что этими же учеными сделан и другой вывод, согласно которому «помимо особых физических свойств отдельных вещей родовое существо некоторых гражданско-правовых объектов могли бы обеспечивать их биологические качества» [221] . А значит, и они допускают возможность существования отличного от физических свойств признака родовых вещей. Представляется, что денежная сумма, посредством которой выражены деньги (кредит), и есть то родовое существо, отличное от физических свойств большинства объектов гражданских прав.