Заседание и слушание дел в Комнате оканчивалось около двенадцати часов утра. Бояре, ударив челом государю, разъезжались по домам, а государь шел к столовому кушанью или обеду, к которому иногда приглашал и некоторых из бояр, самых уважаемых и близких; но большею частью в обыкновенные дни, когда не было праздничных или других каких торжественных столов, которые по обычаю призывали государя делить трапезу и пировать в кругу боярства и всех других чинов, он всегда кушал вместе с царицею. Повседневные столы бывали иногда в комнатах государя, иногда в хоромах царицы. И в том и в другом случае они не были открыты для боярскаго и дворскаго общества. В праздничные дни присутствовали за этими домашними столами и другие члены царской семьи, царевичи и царевны, особенно возрастные. Иногда государь праздновал детские именины общим обедом в царицыных хоромах. Такие обеды, вероятно, справлялись в каждый семейный праздник. В 1667 году, по случаю всенароднаго объявления царевича Алексея Алексеевича и, стало-быть, по случаю самого великого торжества для самой царицы, родительницы наследника, государь на другой день, 2 сентября, справил семейный стол в Верхней комнате или в терему и кушал вместе с царицею, с объявленным наследником Алексеем, с малолетными царевичами Федором (5-и лет). Симеоном (2-х лет) и Иваном (1-го года).

Обыкновенный стол его не был так изобилен кушаньями, как столы праздничные, посольские и другие.

В домашней жизни цари представляли образец умеренности и простоты. По свидетельству иностранцев, к столу царя Алексея Михаиловича подавались всегда самыя простыя блюда, ржаной хлеб, немного вина, овсяная брага или легкое пиво с коричным маслом, а иногда только одна коричная вода. Но и этот стол никакого сравнения не имел с теми, которые государь держал во время постов. «Великим постом царь Алексей обедал только три раза в неделю, а именно: в четверг, субботу и воскресенье, в остальные же дни кушал по куску черного хлеба с солью, по соленому грибу или огурцу и пил по стакану полпива. Рыбу он кушал только два раза в Великий пост и соблюдал все семь недель поста... Кроме постов, он ничего мясного не ел по понедельникам, средам и пятницам; одним словом, ни один монах не превзойдет его в строгости постничества. Можно считать, что он постился восемь месяцев в году, включая шесть недель Рождественскаго поста и две недели других постов». Это сказывает иностранец. Такое усердное соблюдение постов было выражением строгой приверженности государя к Православию, ко всем уставам и обрядам Церкви. Свидетельство иностранца вполне подтверждается и домашним свидетелем. «В постные

дни», говорит он, «в понедельник и в среду, и в пятницу, и в посты, готовят про царский обиход ествы рыбныя и пирожныя с маслом с деревянным и с ореховым, и с льняным, и с конопляным; а в Великой и в Успеньев посты готовятся ествы: капуста сырая и гретая, грузди, рыжики соленые, сырые и гретые, и ягод-ныя ествы, без масла, кроме Благовещениева дня — и ест царь в те посты, в неделю, во вторник, в четверг, в субботу, по одиножды на день, а пьет квас, а в понедельник и в среду, и в пятницу во все посты не ест и не пьет ничего, разве для своих и царицыных, и царевичевых, и царевниных именин».

Впрочем, несмотря на такое постничество и особенную умеренность, за обыкновенным столом государя в мясные и рыбные дни подавалось около семидесяти блюд, но почти все эти блюда расходились на подачи боярам и другим лицам, которым государь разсылал эти подачи, как знак своего благоволения и почести. Для близких лиц он иногда сам выбирал известное любимое блюдо. Подавались сначала холодныя и печенья, разное тельное, потом жареное, и затем уже похлебки и ухи или ушное.

Порядок и обряд комнатнаго стола заключался в следующем: стол накрывал дворецкий с ключником; они настилали скатерть и ставили судки, т. е. солоницу, перечницу, уксусницу, горчичник, хреноватик. В ближайшей комнате пред столовою накрывался также стол для дворецкаго, собственно кормовой поставец, на который кушанье ставилось прежде, нежели подавалось государю. Обыкновенно каждое блюдо, как только оно отпускалось с поварни, всегда отведывал повар в присутствии самого дворецкаго или стряпчаго. Потом блюда принимали ключники и несли во дворец в предшествии стряпчаго, который охранял кушанье. Ключники, подавая ествы на кормовой поставец дворецкому, также сначала отведывали, каждый с своего блюда. Затем кушанье отведывал сам дворецкий и сдавал стольникам нести пред государя. Стольники держали блюда в руках, ожидая, когда потребуют. Кушанье от них принимал уже край-чий, охранитель стола, самый доверенный человек, прямо подававший государю ествы и питие. Он точно так же отведывал с каждаго блюда и потом ставил на стол Государю. То же самое соблюдалось и с винами: прежде, нежели они доходили до царского чашника, их также несколько раз отливали и пробовали, смотря по тому, через сколько рук они проходили. Чашник, отведав вино, держал кубок в продолжение всего стола, и каждый раз, как только государь спрашивал вино, он отливал из кубка в ковш и предварительно сам выпивал, после чего уже подносил кубок царю. Все эти предосторожности установлены были для охраны государева здоровья от порчи. Для вин перед столовою устроивался также особый питейный поставец, т. е. особый стол с полками.

После обеда государь ложился спать и обыкновенно почивал до вечерен, часа три. В вечерню снова собирались во дворец бояре и прочие чины, в сопровождении которых царь выходил в верховую церковь к вечерни. После вечерни иногда также слушались дела и собиралась Дума. Но обыкновенно все время после вечерни до вечерняго кушанья или ужина, государь проводил уже в семействе или с самыми близкими людьми. Во время этого отдыха любимейшим занятием государя было чтение церковных книг, в особенности церковных историй, поучений, житий святых и тому подобных сказаний, а также и летописей. Особенно' славился такою начитанностию царь Иван Васильевич Грозный.

Кроме чтения, цари любили живую беседу, любили разсказы бывалых людей о далеких землях, об иноземных обычаях и особенно о старине. Царь Алексей Михаилович держал во дворце стариков, имевших по сту лет отроду и очень любил слушать их разсказы о старине. Это были так называемые верховые (придворные) богомольцы, весьма уважаемые за их благочестивую жизнь и древность лет. Они жили подле царских хором в особом отделении дворца и на полном содержании и попечении государя. В длинные зимние вечера государь призывал их к себе в комнату, где в присутствии царскаго семейства, они повествовали о событиях и делах, проходивших на их памяти, о дальних странствиях и походах. Особенное уважение государя к этим старцам простиралось до того, что он нередко сам бывал на их погребении, которое всегда отправлялось с большим торжеством, обыкновенно в Богоявленском монастыре, на Троицком Кремлевском подворье. Так, в 1669 году, Апреля 9, государь хоронил богомольца Венедикта Тимофеева; на погребении его были: Паисий, патриарх Александрийский, Троицкий и Чудовской архимандриты, десять священников, архидьякон, одиннадцать дьяконов, кроме разных причетников и певчих. Присутствие царя на подобных службах всегда сопровождалось щедрою милостынею, которая раздавалась нищим, разным бедным людям и по тюрьмам колодникам и заключенным. Милостыня раздавалась также в третины, девятины, полусорочины и сорочины — дни, в которые отпевалась обыкновенно панихида по усопшем и делались поминки. Весьма щедро государь жаловал и духовенство, бывавшее на этих погребениях.

Верховые, т. е. дворцовые (Верх значило дворец) богомольцы назывались также и верховыми нищими; в числе их были и юродивые. Царица и взрослыя царевны имели также при своих комнатах верховых богомолий, и юродивых. Глубокое всеобщее уважение к этим старцам и старицам, Христа ради юродивым, основывалось на их святой богоугодной жизни и благочестивом значении, какое они имели для нашей древности. Общество благоговело пред ними, чтило их, как пророков и провоз-вещателей Божьей воли, как неуклонных и нелицеприятных обличителей. Верховые богомольцы певали государю Лазаря и все те духовные стихи, которые можно еще слышать и теперь от странствующих слепцов. Были еще при царском дворе слепцы-домрачеи, которые распевали сказки и былины о богатырях князя Владимира, с игрою на домре, струнном инструменте в роде балалайки. Они же играли и русския песни. Бахари, сказочники, разсказывали и песни и сказки. Бахарь был почти необходимым лицом в каждом зажиточном доме.