Выступает брат Владимира Пистоляка Ярослав Михайлович Пистоляк:

— Володя любил жизнь, мечтал стать учителем. К нему тянулись дети. Глаза нашей матери, пока она была жива, не просыхали от слез… Мы, советские люди, не можем простить Ментену и головорезам-бандеровцам их преступлений и требуем справедливого наказания.

Иосиф Иванович Дорошевич зачитал обращение крестьян села Подгородцы к правительству Голландии: участники траурного митинга просили привлечь к уголовной ответственности Питера Николааса Ментена за злодеяния, совершенные во время Великой Отечественной войны на территории села Подгородцы.

В феврале 1977 года в Советский Союз прибыла группа голландских юристов во главе с вице-президентом Амстердамского окружного суда ван Дюреном. В составе делегации были прокурор Амстердама Хабермел, комиссар королевской полиции Петерс, старший инспектор полиции Пастеркамп и переводчики Федер и Фокер. Сопровождал делегацию представитель посольства Нидерландов в Москве Норбут.

Вместе с голландскими юристами мы выезжали на места событий, где в 1941 году Питер Ментен чинил суд и расправу над советскими людьми. Допрашивались свидетели — очевидцы кровавых событий в селе Подгородцы. Из их показаний следовало, что этими расстрелами командовал зондерфюрер СС, голландский гражданин П. Ментен. Тогда в Подгородцах было расстреляно почти семьдесят советских граждан, в том числе старики, женщины, дети. Ментен обвинялся также в том, что похитил в нашей стране произведения искусства. Из Киева, Львова, Риги он вывез их в Краков, а оттуда в свое имение в Голландии.

Здесь необходимо сказать о некоторых особенностях расследования дел о военных преступниках на Западе. Во время судебных процессов над фашистами, расстреливавшими мирных граждан на оккупированных территориях, иногда следуют заявления, что виновны, мол, лишь руководители гитлеровской Германии, а не те, кто выполнял их приказы. Когда же перед судом предстал миллионер-фашист, который сам давал приказания, кого расстреливать, некоторые зарубежные журналисты и даже юристы твердили: «Ментен сам не расстреливал, стреляли другие — эсэсовцы, полицаи, а он только командовал».

На такого рода вопрос одного из голландских журналистов я ответил так:

— Ментен сам не стрелял, но он составлял вместе с начальником полиции список жертв, давал указания, кого задержать и доставить к месту казни, кого расстрелять. Ментен был организатором, руководителем и исполнителем массовых расстрелов. Значит, он должен нести полностью ответственность, как и находившиеся в его подчинении эсэсовцы, исполнявшие его приказ.

Журналисты, особенно голландские (а их за время следствия побывало у нас несколько групп), неизменно спрашивали одно и то же: «Почему советский прокурор еще до суда обвиняет П. Ментена в злодеянии?» Журналистам я ответил: «Во-первых, советский прокурор может и обязан обвинить любого преступника, если материалами следствия вина уже доказана. Питер Ментен исключения не составляет. А окончательное слово — приговор — это уже право суда. Кроме того, советский прокурор может высказывать свое мнение и как гражданин».

Кое-кому на Западе, видимо, хотелось, чтобы на следствие, проведенное безукоризненно, была брошена тень, оставляющая место для сомнения в виновности Ментена.

Вспоминаю в этой связи обращенный ко мне вопрос одного из журналистов:

— Отчего свидетельства очевидцев звучат стандартно?

Разговор велся в присутствии нескольких человек. Мы сидели вокруг стола, на котором оказался один-единственный предмет — стакан с водой. Я сказал:

— Спросите по очереди каждого из нас, «что стоит на столе?» Не прозвучат ли ответы каждого почти одинаково, то есть, по-вашему, стандартно? В памяти же очевидцев отчетливо запечатлелась картина расстрела, и они почти одинаково рассказывают.

Этот журналист, наслушавшийся клеветы на советские органы правосудия, даже расспрашивал у свидетелей, не провел ли прокурор области Антоненко предварительной беседы с ними до вызова их на официальный допрос.

С нашей стороны в рабочую следственную группу входили заместитель прокурора области старший советник юстиции А. Руденко и старший помощник прокурора области советник юстиции В. Дорош. Практическую помощь в организации расследования оказывали прокурор отдела Прокуратуры СССР старший советник юстиции Н. Жуков, прокурор отдела Прокуратуры СССР Н. Колесникова и начальник отдела Прокуратуры УССР старший советник юстиции В. Лесной.

Голландские юристы получили для ознакомления все протоколы ранее допрошенных очевидцев преступлений Ментена, уточнили свидетельства тех, кто был ими допрошен в других странах, в частности в США, Швеции и Польше. При выезде на место они проверяли эти показания, изучали местность. В ходе следственных действий рабочая группа побывала не только в Подгородцах, но и в Уриче и Сопоте. Советские юристы, уполномоченные Генеральным прокурором СССР, провели расследование преступлений Ментена в присутствии представителей органов юстиции Голландии, которым была предоставлена полная возможность в рамках советского законодательства выяснить у свидетелей все интересующие их вопросы по делу, присутствовать при проведении эксгумаций, осмотре места расстрелов людей.

Во время пребывания голландских юристов во Львове комиссар полиции Петере передал нам копии некоторых секретных документов из бывшей канцелярии Гиммлера. Эти документы свидетельствовали, что о Ментене заботился и сам рейхсфюрер Гиммлер и другие лица из правящей верхушки гитлеровской Германии. Эти документы еще раз подтвердили, что в государственном аппарате фашистов царило моральное разложение, коррупция.

В Кракове Ментен чуть ли не каждую ночь устраивал пьяные оргии с высокопоставленными офицерами гестапо. Слухи об этом дошли до Гиммлера, который и распорядился выдворить Ментена и его жену из тогдашнего Польского генерал-губернаторства. Суть дела заключалась, впрочем, вовсе не в пьянках, а в том, что Ментен, беззастенчиво используя подкуп, держал в своих руках гестаповцев Кракова и те безотказно выдавали ему визы на поездки в любую из столиц оккупированных Германией государств. И это в военное-то время.

Собрав большое количество материалов в отношении Ментена, голландские юристы выехали на родину. Нам уже тогда было известно, что Ментен совершил массовые расстрелы советских граждан не только в Подгородцах, но и на окраине села Урич, где были уничтожены около двухсот советских граждан. Документы об этом тоже были представлены голландцам. Те, однако, решили, что для судебной ответственности Ментена достаточно материалов, собранных в Подгородцах, поэтому от проведения дополнительной эксгумации трупов на окраине Урича они отказались.

Передо мной две фотографии. На одной — самодовольный детина в форме офицера гитлеровского вермахта, на другой — человек средних лет, четырехугольная сытая, гладкая физиономия, узкие глазки, наглый взгляд. Тридцать пять лет разделяют эти два снимка одного и того же лица. «Де Ваархейд» поместила эти снимки в номере от 5 апреля 1977 года. На них — Оберлендер, бывший министр ФРГ в правительстве Аденауэра — Штрауса, военный преступник, фашист, руки которого обагрены кровью советских людей. Почему его изображение снова попало на страницы прессы?

Дело в том, что, когда в особой палате Амстердамского окружного суда было начато рассмотрение дела Ментена, он и его адвокат Хейнинген выставили, ни много ни мало, восемьдесят одного свидетеля защиты, в их числе Оберлендера и других бывших «маленьких фюреров» гитлеровской Германии. Вот уж поистине подобралась компания!

Оберлендер был политическим руководителем карательного батальона «Нахтигаль», вступившего во Львов вслед за передовыми частями гитлеровской армии в конце июня 1941 года. В ночь с 3 на 4 июля каратели расправились со многими львовянами, были убиты такие известные ученые, как Бартель, Цешинский, Островский, Ломницкий, Грек и другие. Все они вместе с семьями были расстреляны на Вулецких холмах.