«Великий князь не может теперь устоять в открытом поле ни перед кем из государей (курсив мой. — Р. В.) и как только убеждается, что войско польского короля сильнее его войска, он приказывает тотчас же выжечь все на несколько миль пути, дабы королевское войско не могло получить ни провианта, ни фуража. То же делается и против войск шведского короля. А как только отступят войска польского или шведского короля, войско великого князя: опять готово к походу. Оно устремляется в Польшу или Швецию, жжет и грабит. И часто, когда (великий князь) уверен в удаче, он сам отправляется в Польшу, Лифляндию и Швецию; забирает там один, два, или три замка, какой-нибудь город и тотчас же уходит опять на Москву. Теперь (впрочем) он направляется обычно не в Москву, а в Александрову слободу».

Преувеличивая в своем проекте силу врага Москвы на южном фронте, рисуя императору заманчивую перспективу захвата несметных сокровищ московского эльдорадо, Штаден старается подстрекнуть императора, вечно обремененного долгами и находившегося в финансовой нужде, к походу с нового фронта, им впервые рекомендуемого: он и тут также сулит открыть колоссальные запасы богатств. Но для того, чтобы иметь здесь успех, надо застать противника врасплох, а пока сохранять дело в строжайшей тайне, иначе московит, через своих агентов, которых он держит при иностранных дворах, узнав о замысле, направленном против него, расстроит все предприятие.

Проект Штадена носит очень громкое и гордое заглавие: «План обращения Московии в Имперскую провинцию». И действительно он предлагает начать грандиозную по тому времени кампанию, уже по количеству потребных для интервенции войск.

«Чтобы захватить, занять и удержать страну (великого князя) — достаточно (иметь) 200 кораблей, хорошо снабженных провиантом; 200 штук полевых орудий или железных мортир и 100000 человек: так много надо не для борьбы с врагом, а для того, чтобы занять и удержать всю страну». Для этого предприятия датский король, обиженный, по мнению Штадена, при разделе Ливонии великим князем, даст 100 кораблей, хорошо обеспеченных продовольствием и снаряжением; 100 кораблей даст Ганза; шкиперов и лоцманов можно найти в Голландии.

Не обходится дело и без сентиментальностей в чисто немецком вкусе. Во главе экспедиции должно поставить одного из братьев императора, «который взял бы эту страну и управлял бы ею. Прежде всего, он не должен быть суровым. И с бедными, и с богатыми должен беседовать охотно и каждому давать благожелательные аудиенции — (впрочем) до тех пор, пока страна не будет занята. При войске на первый раз должна быть, по меньшей мере, сотня: проповедников: в укреплениях и городах, которые будут укреплены, они проповедывали бы слово божие воинским людям. Таких (проповедников) достаточно можно найти по университетам». После этой дани лицемерию эпохи религиозной реформации следуют соображения делового характера.

Вербовка солдат, снаряжение кораблей должны быть закончены в течение одного года, «чтобы все было готово, когда решили бы отплыть из Германии, — Гамбурга, Бремена или Эмдена. (Отправляться следует) 1 апреля и плыть сначала к заливу и реке Коле в Лапландии». По поводу переезда морем экспедиционных войск у Штадена есть более подробные указания. Сохранился, помимо плана, поданного непосредственно императору, еще другой вариант проекта для отправки эксгосударю Ливонии, гроссмейстеру бывшего ордена, которому пфальцграф Георг Ганс обещал, в случае успеха похода на Московию, вернуть прежние орденские земли в Ливонии. Тут мы читаем, что десанты, посаженные на корабли в Эмдене, после двухнедельного плавания, при благоприятном ветре, могли бы беспрепятственно высадиться в Коле, Кандалакше и в устье Онеги; они могли бы потом пройти очень большие расстояния, занять крупные населенные пункты, прежде чем подойдут из центра значительные силы противника, которые, помимо всего, будут в неизвестности, где им встречать вторгнувшихся имперцев.

Вопрос, наиболее трудный для автора проекта, состоял в том, как финансировать экспедицию в пределах полуразвалившейся империи, не имевшей ни определенного бюджета, ни постоянных налогов, ни обеспеченного кредита. По мнению Штадена, надо заключить заем у ганзейских городов, надо объявить сбор чрезвычайного налога, так называемого «третьего пфенига». Но всего этого хватило бы лишь на первое время, на перевозку войск, на оккупацию прибрежных пунктов и их укрепление. В дальнейшем война должна будет питать самое себя. Все расчеты строятся на предстоящем захвате громадных запасов золота, серебра, драгоценностей и дорогих товаров в самой Московской державе.

О размерах богатств, в виде золота и других драгоценностей, отложенных в разных хранилищах, рассеянных по всей Русской земле и скрываемых в тайне, в Германии существовали преувеличенные представления. Пфальцграф Георг Ганс пишет в вышеупомянутом обращении к гроссмейстеру Ливонского ордена: «Знаю я от Георга Фаренсбека, который с немецкими всадниками служил московиту против татар, обо всех его планах знал и с делами ознакомился с еще большими подробностями, которые будут открыты, если будет к тому охота, что в некоторых местах может быть захвачен такой чудовищный клад из денег и драгоценностей, если соблюдать об этом тайну, что можно было бы на средства одного клада вести долгое время основную войну…»

В проекте Штадена мы находим замечательное описание Поморья, его торговых путей, по которым должна была двинуться стратегия имперско-германской интервенции. Тут Штаден со своим зорким глазом и превосходной памятью (или же надо предположить, что у него были обстоятельные записи) как у себя дома. Он дает точные указания расстояний между городами, объясняет, где надо создать военные базы, как велики должны быть оставляемые в них гарнизоны, где следует захватить казну или устроить склады. «С отрядом в 500 человек — половина мореходцев — следует занять Соловецкий монастырь. Пленных, взятых с оружием в руках, надо увезти в империю на тех же кораблях. Они должны быть закованы в кандалы и заключены по тюрьмам в замках и городах; их можно будет отпускать и на работу, но не иначе, как в железных кандалах, залитых у ног свинцом: за то, что наших пленных они продают турку. Так следует держать их до тех пор, пока не будет взята вся земля. Что с ними будет после — это будет изложено «иже». Когда будет занято свыше 300 миль вдоль морского берега и вглубь материка вдоль течения Онеги, следует в Каргополе на перевале, где начинается течение рек, впадающих в Волгу, устроить большой укрепленный лагерь. В Поморье следует назначить комиссаров, которые следили бы за подвозом на кораблях различных товаров в страну и из страны и быстро доставляли бы сюда все, что ни потребовалось бы военачальнику. «Тогда ежегодно можно будет получать достаточные подкрепления из христианского мира. А великий князь ниоткуда не получит подкреплений, разве только привлечет он к войне своих крестьян, у которых — не то, что у крестьян христианских стран! — нет вооружения и которые ничего не знают о войне.

Дальше надо идти в стругах и ладьях или — если угодно — сушей… Убивать не надо никого, кроме тех, кого захватят с оружием в руках. Здесь живут только крестьяне и торговые люди; раньше, в этих местах и войны-то никогда не бывало; никто не имеет здесь и оружия… К каждому укреплению необходимо приписывать крестьян и торговых людей — на 10 или 20 миль вокруг, — с тем, чтобы они выплачивали жалованье воинским людям и доставляли бы все необходимое… У русских надо будет отобрать, прежде всего, их лучших лошадей, а затем все наличные струги и ладьи — маленькие корабли — и свезти их к укреплениям, чтобы при случае защитить их артиллерией…» Каргополь «должен быть занят и укреплен отрядом в 3 000 человек. До сих пор можно не бояться появления врага».

На безоружности простого народа в Московии, его неумении и неспособности воевать Штаден очень настаивает. Поэтому победа имперцев кажется ему заранее обеспеченной. Надо только быстро двигаться по путям, намеченным в проекте, укреплять узловые пункты, захватывать казну, чтобы питать свою армию. Сопротивления со стороны местного населения не будет.