- Что за наваждение! Действительно, тут хрусталь бесцветный. Как это так, господа, а? Тут бесцветный, а там пять цветов!

Но управляющие только плечами пожали.

- На этот ваш вопрос может ответить только тот, кто варил его, Шульц, - говорит Мальцеву главный управляющий всеми заводами.

- Верно! Только он, - соглашается Мальцев. - А ну-ка, кликните его сюда ко мне!

Смотритель рысцой метнулся в переборный чулан за

Шульцем. Минуты не прошло, как он и Шульц уже стояли перед генералом.

- Слушай-ка, Г ендрик Иванович, объясни-ка ты нам, да только не юли, по правде всей, как это так выходит? Тут у тебя никакой не рубин, а самый обыкновенный хрусталь. Так почему же там у тебя такое, что не только один, а целых пять рубинов стоит? - спрашивает Мальцев у Шульца, да таким тоном, что Шульц понял, что сейчас в прятки уже нельзя играть, надо говорить правду, если не всю, то хотя бы половину.

- Герр генераль, рубин получается не в один минут, надо время, чтоб он рубином становийсь. Одна печка для него мало.

- Ага! Понятно. Значит, в прокальной печи ты его довариваешь, так, что ли?

Шульц видит, что генерал ничего не понял, но ему это и на руку. Он не стал пояснять генералу, как и что происходит с рубином в прокальной печи, а только кратко ответил ему:

- Так точно, герр генераль, мой варийт рубин и там.

- Ну и чудеса ты учиняешь, Гендрик, ну и колдуешь ты тут у меня, вижу я, - засмеялся Мальцев. - Ну, колдуй, колдуй, лишь бы у тебя всегда так хорошо получался рубин, как сегодня. И так ты сегодня разуважил меня, что я, пожалуй, даже награжу тебя сейчас.

И Мальцев полез в карман своего кителя, вынул оттуда портмоне, достал из него серебряный рубль и подал его Шульцу.

- На, Гендрик, пользуйся моей добротой, - говорит он Шульцу. - Я редко кого такими рублями одариваю. И учти еще то, что мои рубли счастливые. С этого моего рубля разживешься ты так, что богаче меня, пожалуй, станешь. И еще вот какой тебе будет от меня наказ: ты не каждый день вари этот рубин, а этак в неделю разика два-три. В общем, тебе скажут, когда варить, а когда и повременить. А то мне и прогореть недолго, если ты зарядишь на каждый день его варить и каждый раз я должен выдавать тебе по сту целковых золотом. А еще неизвестно, какой на него будет спрос. Вот пошлем образцы в города разные, понравится он покупателям, будет на него спрос, тогда и каждый день можно варить, лишь бы себе не в убыток. Понял? Согласен?

Еще бы Шульцу не согласиться! Да Шульц и сам думал об этом как-нибудь с генералом поговорить. Каждый день он не сможет по двенадцати часов возле печи торчать. Он не крепостной раб у генерала, он не русский, а немец, мастер-стекловар. У него особый распорядок дня должен быть.

- Зер гут, герр генераль, мой согласен, - кратко ответил Шульц Мальцеву.

- Ну и будь пока здоров, Гендрик, - закончил беседу генерал и направился к выходным дверям.

А за ним и вся свита. Только смотритель остался в гуте, ведь у него смена еще не кончилась да и не скоро еще конец ей будет.

Шульц же гоголем прошелся возле печи Степана Ивановича, окинул его взглядом победителя: что, дескать, плохой я рубин сварил?

Степан же Иванович только сплюнул в досаде.

Целую неделю после своей первой варки прохлаждался и гулял по Дятькову Г енрих Иоганн Шульц, пока там, в главном управлении и в конторе фабрики, решали как, и что, и сколько в будущем вырабатывать из нового сорта хрусталя. Шла вторая половина февраля, но морозцы все еще держались, и Шульцу в его заграничном пальтишке было зябковато. Он страдал от холода, пока его не выручил генерал.

Как-то ехал Мальцев по главной улице села на своей тройке и вдруг видит: идет его Гендрик Жульц, съежившийся от мороза, словно поросенок шелудивый.

- А ну-ка, постой, - скомандовал Мальцев кучеру. Тот мигом осадил коней.

- Эй ты, Гендрик Иванович, давай живым манером сюда! - кричит Мальцев Шульцу.

Шульц мигом подбежал к саням его превосходительства.

- Ты что же это разгуливаешь в своем пальтишке на рыбьем меху, а? Думаешь, тебе это Богемия, да? Нет, брат, это Расея наша, а не Богемия, где зимы считай что и нету. У нас же ты в своем доломане живо окочуришься, если вот так разгуливать будешь. А ну-ка, садись скорее в санки ко мне!

Шульц сел рядом с генералом.

- В магазин одежный! - командует генерал кучеру. Кучер тронул лошадей и направил их в ту сторону, где находился магазин с красным товаром. У Мальцева не только в Дятькове, а и в других его владениях были свои магазины с разными товарами, но в Дятькове они были самые большие. Подъехав к магазину, где торговали одеждой, обувью и платьем, Мальцев легко выскочил из саней, приказал Шульцу следовать за ним, а кучеру ждать у дверей магазина.

- Слушайте-ка, вы, олухи царя небесного, - говорит Мальцев подлетевшим к нему с поклонами приказчикам. - Вот этого самого Гендрика надо одеть по-нашему. Чтоб он не простудился тут у нас. Видите, как он продрог в пальтишке-то своем?

- Во что прикажете, ваше превосходительство? - спрашивает старший приказчик.

- «Во что, во что»! Сам не знаешь во что, что ли? Я же сказал: по-нашему, на русский образец. Дайте ему шубу из романовских овчин, шапку меховую хорошую, валенки-чесанки, шарф и рукавички. Понятно?

- Так точно, ваше превосходительство, понятно. Сейчас все будет выполнено.

- Да по росту ему шубу-то подберите, шапку по башке, валенки по ноге, чтоб он на человека был схож, а не чучелом выглядел, - говорит Мальцев.

- Все будет согласно вашему приказанию, ваше превосходительство!

И Шульц мигом преобразился, стал похож уже не на немца, а на русского купца этак среднего достатка. И такая теплынь охватила его кругом, ну словно он в ванну залез. И шуба ему по душе пришлась, и шапка, но особенно хороши были валенки и рукавицы. Валенки были белой шерсти, с красным узором по голенищам, рукавицы желтые и тоже с узором красным, а внутри мягкие да теплые, ну тебе пух лебяжий.

- Ну как? - спрашивает его Мальцев. - Теплей стало?

- Гут, герр генераль! - ответил ему Шульц. - Сколько мой должен платить за всё такой?

- Да ладно, дурья твоя голова! - смеется Мальцев. - Сочтемся потом, при расчете. Буду тобой и впредь доволен - подарком это будет тебе от меня. Ну, а если не угодишь, то уж не обижайся - вычтут из жалованья. Но ты не беспокойся, не ограблю я тебя. А вот ты-то ограбил уже, поди, меня? Признайся по совести, ведь не все сто целковых золотых убухал ты в свой горшок, когда варил рубин этот, а?

- Герр генераль, я вам уже говориль, что Генрих Иоганн Шульц честный человек, - обиделся снова Шульц.

- Ну ладно, ладно, чего обижаешься-то? Честный так честный, потом поглядим, какова она, честность-то твоя. Будь здоров! - закончил разговор Мальцев, вышел из магазина, сел в сани и покатил дальше по своим делам.

А Шульцу завернули его старое пальтишко в бумагу, перевязали бечевой; он с ним и зашагал своей дорогой.

С того дня Шульц разгуливает в новом одеянии по Дятькову, не боясь никаких морозов и вьюг. Он побывал в Дятькове чуть ли не повсюду, заглядывал на все улицы и во все уголки. Был он и в магазинах, и в чайных, и трактирах, наблюдал, как напивались с горя и нужды хрустальщики, расходуя последний грош на зелено вино. Мальцев не только не препятствовал пьянству, а даже поощрял его. Ведь ему от этого только польза была: те гроши, которые он выплачивал своим крепостным, благодаря сивухе быстрее к нему в кассу возвращались. Шульц и сам присаживался в трактирах и чайных, заказывал себе стаканчик-другой «русского шнапсу», но больше налегал на пиво. Пиво у Мальцева варили знатное, крепкое.

Но больше всего Шульцу полюбилось расхаживать по главной аллее, ведущей ко дворцу генерала, любоваться коттеджами, в которых жила фабрично-заводская аристократия из иностранцев: управляющие, инженеры и главный лесничий. Шульц смотрел на коттеджи и думал: