Но все оказалось замечательно просто и без подвоха. Обязанности Лысана в качестве начальника были нетрудны и исключали необходимость думать. Частые раздумья доводили его до нервного истощения, и знавший об этом Суарес поставил дело так, что думать Лысану было не о чем. Он встречал в аэропорту курьера, вез на явочную квартиру, и там курьер вручал Лысану посылку с «порошком». Впрочем, «вручал» – не совсем точное слово…

Дело в том, что Суарес одним из первых в мире дошел своим умом до очень простой вещи – расфасовывать «порошок» по небольшим капсулам, давать эти капсулы проглатывать курьерам и тут же сажать их в самолет, с тем чтобы через несколько часов курьер выделил капсулы из организма естественным путем.

Наблюдал и контролировал увлекательный, зрелищный процесс выделения капсул руководитель конспиративной квартиры – Адам Бочорносо. Он встречал курьеров, привозил на квартиру и угощал солидной порцией патентованного слабительного.

Лысан всегда знал количество капсул. Об этом ему сообщали по телефону, как только самолет взлетал в воздух. Но человек не машина или машина очень сложная. И часто Лысан проводил долгие часы с глазу на глаз со своими подопечными, которым никак не удавалось исторгнуть из себя указанное количество капсул. Он удобно располагался напротив курьера, отчаянно пытавшегося избавиться от драгоценного груза, или «снести яйцо», как говорил Лысан в минуты игривого настроения, и терпеливо ждал.

Лысан не обращал внимания на пол курьеров, многие из которых были молоденькими девушками, ожидавшими от своих авантюр романтических концовок в виде брака с молодым преуспевающим гангстером. Тягостное впечатление производила на девушек грубость Лысана, не желавшего считаться с тем, что они стеснялись, в сочетании с абсолютным равнодушием к их прелестям, которые в силу производственной необходимости демонстрировались в течение долгого времени.

Когда «птичка высиживала все яички», Лысан совал ей в клювик гонорар и бесцеремонно выпихивал за дверь. Доставать капсулы из специального унитаза, мыть их, вскрывать и передавать кокаин розничным торговцам было делом Лысана, и он не стыдился этой дурно пахнущей работы. Это был самый благополучный период в его жизни.

Лысан прекрасно справлялся со своими обязанностями, получал солидное жалованье, свободные дни проводил у телевизора или в кинотеатрах, увлеченный фильмами ужасов, которые доставляли ему подлинное наслаждение. Глядя на залитый потоками крови экран, он пьянел от возбуждения.

Раз в месяц Лысан наносил визит в дешевый публичный дом, где его хорошо знали и где нашлась лет тридцати мулатка, которая соглашалась ненадолго разделить с Лысаном постель, а потом рассказывала своим подругам что-то такое забавное, что хохот долго сотрясал стены самой дешевой в городе обители продажной любви.

Но любое, самое сладкое счастье когда-нибудь кончается. И на Лысана посыпались несчастья и обиды. Беда подкралась к нему так коварно, что поначалу показалась безобидным пустяком.

У курьера по дороге из аэропорта, в машине, заболел живот. Лысан не обратил на это особого внимания, притащил курьера на квартиру и попробовал сразу усадить на унитаз, но курьер лег на пол и потерял сознание. Лысан не растерялся, вызвал частного врача, но когда врач приехал, лечить было уже некого – курьер был мертв. Он лежал на полу, и его лицо на глазах белело, а врач с ужасом переводил взгляд с мертвого на глупо суетившегося Лысана.

Одна из капсул прохудилась и дала течь в желудке курьера. Лысана предупреждали, что такое уже однажды имело место. Суарес в личной беседе подробно инструктировал Лысана, внушая, что в этом случае он должен как можно скорее избавиться от тела или, если он еще никак не проявил своей связи с курьером, немедленно покинуть аэропорт. Лысан хорошо помнил инструкции, но в желудке у покойника оставались целые и невредимые десять капсул с порошком, каждая из которых стоила по меньшей мере тысячу долларов…

Лысан перестал топтаться вокруг трупа и с улыбкой обаятельного заговорщика намекнул врачу, что, если он вскроет желудок покойного и достанет оттуда капсулы, Лысан заплатит ему двести долларов. У врача задрожали челюсти. Лысан вызывал у него отвращение и страх, как, впрочем, у абсолютного большинства нормальных людей. Врач молча попятился назад, а затем, не прощаясь, выбежал из квартиры, благо перепуганный Лысан забыл закрыть дверь.

При всей своей выдающейся тупости, Лысан догадался, что врач сообщит в полицию, и решил немедленно бежать на запасную квартиру, где его ждали запасные документы и пачка ассигнаций. Но в желудке у покойника, черт его дери, лежало целое состояние, а к деньгам Лысан с самого детства питал нежную, благородную привязанность…

Газеты огромной страны наутро следующего дня вышли с фотографиями изуродованного человеческого тела на первых страницах. «Мафия зверски расправляется со своими людьми»; «В пустой квартире обнаружен изуродованный труп отравленного, а затем разрезанного кухонным ножом человека», – репортеры упражнялись в умении придумать сильный заголовок.

Газеты, как обычно бывает, приняли за истину первую пришедшую в голову полицейским версию. Позднее результаты вскрытия показали, что в кишечнике покойного были капсулы с кокаином. Человек погиб, потому что одна из капсул имела дефект, и, когда желудочный сок разъел ее стенки, спасти покойного не могло уже ничто. Так появилось мнение, что преступник кромсал тело в поисках этих самых капсул, но не смог найти, так как, по словам патологоанатомов, был субъектом, вопиюще не осведомленным в анатомии.

Огласка была скандальной. Информация о том, что кокаин путешествует через границы в животах живых людей, стала достоянием прессы. Лысана ждало жестокое наказание. Нет, его не убили, хотя по законам игры, которую Адам Бочорносо играл почти всю жизнь, его должны были убить. Его наказали намного страшнее.

Суарес, знавший Лысана как облупленного, наложил руку на его сбережения. Это был кошмарный сон. Лысан за несколько дней потерял десять килограммов веса и, бесспорно, погиб бы от тоски, если бы Суарес, со свойственной ему мудростью, не рассудил, что Лысан может еще пригодиться. Нелегко найти человека, согласного годами вылавливать капсулы из унитаза и делать это преданно и пунктуально. И ему вернули часть его денег, пообещав вернуть в будущем все, но только в случае безупречной и верной службы.

Лысан снова стал руководителем явки. Его работа ничем не отличалась от той, что он делал раньше в США, но служил он уже в другом месте, в небольшой фруктовой республике, в которой уже двадцать лет, как было объявлено временное военное положение. Только теперь Суарес называл Лысана не иначе как «наш потрошитель», и это каждый раз глубоко ранило и обижало Лысана, напоминая об ужасе, перенесенном в те дни, когда, как ему казалось, всё ФБР подняли на ноги, чтобы раздобыть лысую голову Адама Бочорносо, виноватого разве что в том, что он не захотел оставить пропадать добро.

Но не успел Лысан насладиться жизнью на новом месте, как его опять обидели. Однажды он встретил в аэропорту бойкую, но совсем еще сопливую девчонку, которая, как передали по телефону, должна была высидеть всего пять капсул. Каково же было удивление Лысана, когда капсул оказалось не пять, а семь! Когда же девчонка начала вполне серьезно требовать две капсулы, так как она их «захватила заодно и должна передать своему другу», Лысан сначала лишился речи от такой наглости, затем справился с потрясением, надавал девчонке пощечин и выкинул ее за дверь, не заплатив ни сентаво. Гонорар девчонки, так же как и деньги, полученные от реализации лишнего «порошка», Лысан радостно положил себе в карман.

Через два дня его остановили на улице и в считанные секунды выбили все передние зубы. Лысан сменил квартиру, вставил новые зубы – железные, но с тех пор чувствовал себя неуютно. Обычная подозрительность обострилась в нем до предела. Дело в том, что эти парни сунули Лысану в карман листок с адресом и велели «переслать должок» в течение двух дней. Понятно, что посылать свои деньги кому-либо Лысан не мог и скорее согласился бы умереть. Он сменил несколько адресов, тщательно заметая следы, но показываться на улице с тех пор избегал. Суаресу он не сообщил о потере зубов ничего.