Фашистские оккупанты полностью сожгли в самой густонаселенной, европейской части СССР 1710 больших и малых городов, при этом разрушив до основания 32 тысячи крупных и средних предприятий, 6 миллионов зданий, оставив совершенно без крова 25 миллионов человек.

Кроме того, в огне войны исчезли 70 тысяч сел и деревень, 98 тысяч колхозов, 1876 совхозов, 2890 машинно-тракторных станций. В Германию угнали 7 миллионов 1 лошадей, 17 миллионов голов крупного рогатого скота, 20 миллионов свиней, 27 миллионов овец и коз.

По неполным данным, материальные потери СССР за войну составили более 2 триллионов 569 миллиардов рублей. Надо к тому же учесть, что это только прямые потери без учета возможных доходов, которые были бы получены в общегосударственном масштабе, если бы общество развивалось в естественных, мирных условиях. Общеизвестно также и то, что СССР в ходе военных действий потерял самую трудоспособную и здоровую часть населения в количестве 21 миллиона человек. Для сравнения можно сказать, что потери, например, США составили лишь 1 миллиард 267 миллионов долларов, или 0,4 % от потерь всех воюющих за весь военный период.

В результате колоссальных людских потерь в СССР после окончания войны осталось 17 миллионов вдов. Если учесть, что накануне вторжения гитлеровских оккупантов в каждой семье в среднем было трое детей и как минимум с двух сторон двое родителей — получается цифра примерно в 102 миллиона человек нетрудоспособного населения.

Итак, после окончания всех военных действий во второй мировой войне, исходя из оставшегося в живых общего населения страны в 168 миллионов человек, — эта категория населения составляла свыше 60 %.

Основной смысл доктрины японского милитаризма сводился к тому, чтобы к тем же «восьми углам мира под одной крышей» насильно присовокупить в идеально азиатском стиле созданный мир — эру «Великой Восточно-Азиатской сферы совместного процветания».

Все это было бы очень смешно, если бы не оказалось так горько и грустно. В ходе войны пресловутое «сопроцветание» экспансировалось и на страны Южных морей. Выше уже частично говорилось об эре «сопроцветания», но кое-что следует добавить еще.

Чтобы придать Антикоминтерновскому пакту, заключавшемуся сначала сроком на пять лет, некую «историческую преемственность», его поручили подписать представителям старых дворянских фамилий: со стороны фашистской Германии — министру иностранных дел фон Риббентропу, с японской стороны — виконту Мусякодзи. Правда, самому этому факту исследователи серьезного значения не придают, а зря.

В кругах империалистической буржуазии как Германии, так и Японии этой, казалось бы, формальности придавался весьма немалый и двоякий политический смысл.

Наличие у феодально-аристократической верхушки общих интересов с буржуазией в их борьбе против трудящихся сообщало этому хищническому тандему реакционную классовую сущность.

Характер эксплуатации в странах капитала к этому времени претерпел заметные изменения: появились баснословно дешевая рабочая сила, сырье и другие ресурсы, расширились рынки сбыта, резко возрос вывоз капитала в зависимые страны, наметился раздел сфер влияния.

Динамичность кровавого наступления на права трудящихся внутри каждой страны, крайняя агрессивность промышленно-банковской буржуазии — все это пугало дворянство, все еще отягощенное многочисленными традициями и сохранявшее во многих местах некоторый налет либерализма и провинциальной патриархальности.

Поэтому при заключении пакта имелось в виду дать понять дворянству, что если оно собирается сохранить свои привилегии, то надо совместно с буржуазией выступать против передовой идеологии, основой которой стал марксизм-ленинизм, принявший интернациональный характер.

К тому же, по мнению империалистических кругов, их теоретиков и платных идеологов, подошел срок вести эту политику единым фронтом.

Разделив по Антикоминтерновскому пакту мир на сферы влияния, и фашистская Германия, и милитаристская Япония тут же принялись претворять свои планы в жизнь. Однако пакт имел и другие задачи. Прикрываясь флагом борьбы против Коминтерна, обе договорившиеся стороны (каждая в своей сфере влияния) стали стремиться к мировому господству.

На первый взгляд, тут наблюдался некоторый парадокс: каждая из двух сторон действовала в своей сфере влияния, но тем не менее хотела завладеть всем миром. Однако, как ни странно, все-таки каждая из стран стремилась к удовлетворению лишь своих узких интересов, о которых речь пойдет ниже, и в секретных меморандумах военщины и глав правительств вопрос ставился именно так. К примеру, военные действия японского милитаризма, направленные на претворение в жизнь захватнических планов, начались с момента вторжения японцев в Китай.

Забегая вперед, хочется определить свое отношение ко всякого рода дипломатам и так называемым военным и государственным экспертам, готовившим зловещие документы особо мрачных периодов человеческой истории. Эта публика хоть и калибром поменьше, но их обязательно надо ставить наряду с такими преступниками, как Гитлер, дававший указания о разработке человеконенавистнических доктрин, расовых теорий, лживых документов, вроде таких как советско-германский договор о ненападении, заключенный в 1939 году сроком на десять лет.

Сначала в недрах гитлеровского дипломатического корпуса обычно готовилось соглашение, строившееся на фундаменте чисто германских интересов. Постепенно оно обрастало военными статьями секретного характера или взаимовыгодными, на первый взгляд, положениями.

Весь фокус состоял в том, что в конечном итоге фашистский рейх никогда не собирался по-настоящему их выполнять. Гитлер и его сподвижники, такие, как рейхсминистр иностранных дел Иоахим фон Риббентроп и другие, могли пообещать, например, Румынии и в то же время Венгрии Добруджу и Буковину, отдельно Румынии Одессу, плюс ко всему еще Крым.

Обманывали даже ближайших своих союзников по Антикоминтерновскому и Берлинскому пактам. Так, например, фюрер пообещал итальянскому дуче Бенито Муссолини отдать помимо Албании, Грецию, весь Средиземноморский регион и часть Африки. Однако, как известно, Италии достались, и то на время, лишь мизерные крохи с барского стола.

В узком кругу своих друзей по международному разбою Гитлер постоянно твердил, что любой договор существует для него только до того момента, пока он ему выгоден. В противном случае это не более чем клочок бумаги, и всю политику, говорил он, надо строить исходя из собственно национал-социалистских интересов.

Следует упомянуть, что прежде, чем германский генералитет поверил в Гитлера, одержавшего свои победы над небольшими европейскими странами, в подготовке подавляющего большинства пактов, договоров и соглашений вместе с ним активно участвовал и старый германский дипломатический корпус.

Особенно постыдна была роль в утверждении фашистского режима потомственных дипломатов, таких, например, значительных фигур в германском министерстве иностранных дел, как Франц фон Папен, активно содействовавший приходу Гитлера к власти.

Думая иногда о некоторых одиозных фигурах прошлого, диву даешься, как ловко они уходили от ответственности! Находясь на крупных государственных постах, они без конца плели интриги, подготавливая различные договоры и соглашения, сколачивая пакты и блоки, натравливая одних на других в угоду власть имущим и для своего личного преуспеяния и обогащения.

Вместе с фон Папеном — профессиональным дипломатом, провокатором и шпионом, еще в 1915 году выдворенным из США как персона нон грата, сотрудничал и другой знаменитый дипломат старой прусской школы Герберт Дирксен.

Герберт фон Дирксен принадлежал к старинному роду крупных земельных магнатов Германии. Родственные узы связывали его с банкирским домом Штейна, а мать происходила из семьи рурских промышленников-монополистов.

В 1918 году, еще во время гражданской войны в России, ему пришлось представлять германские интересы при гетмане Скоропадском на Украине. Тогда, в Киеве, он отлично справился с деликатным поручением, выдвинув немецкого агента в гетманы. Позже, уже будучи в Москве, он в доме в Леонтьевском переулке собирал информацию со всех концов Российской Советской Федеративной Социалистической Республики от 5 тысяч немецких специалистов, приглашенных большевиками.