Только расстановку эту я немного доработал, местную специфику учитывая. Не стал я сразу конных лучников наших на фланги отводить, а поставил в начале боя за строем пехоты союзной, что бы могли они через головы стрелять. И наказал гоблинам своим до последнего строем стоять, на встречу противнику не двигаться, дать стрелкам возможность урон сильнее нанести. Но дикари, они дикари и есть. Как только враг метров на сто приблизился под ливнем стрел наших, не выдержали горячие неандертальские парни, и в драку кинулись. Тогда разделились конники, как заранее обговорено было, и с двух сторон окружили дерущихся, врагов с безопасного расстояния расстреливая. Еще до боя я приказал унтерменшам нашим повязки из полотна белого на правую руку сделать, а то поди, в рукопашной свалке разбери, и где кто – рожи то у всех одинаковые. Огонь фланговый в тушки, щитами не прикрытые, последствия для противника имел фатальные. Не долго они выдержали истребление безнаказанное, вскоре бежать почти все, кто смог к тому моменту, бросились. Ну а мы за ними, добивать, естественно. Не нужны нам были партизаны степные, по тылам шляющиеся. Так этот наш Азенкур и закончился.

Но и союзники наши потери понесли чувствительные. Если из людей моих, строгий приказ имеющих не соваться ни в коем случае на дистанцию боя, для орков доступную, не пострадал вообще ни один, то гоблины наши потеряли почти половину состава списочного убитыми и раненными. А так как сопротивления противника крупными силами в дальнейшем уже не ожидалось, и скорость движения, из-за большого количества раненных неходячих, могла очень существенно снизится, отправил я коалиционных нелюдей по домам, оставив себе лишь нескольких проводников, из наиболее смышленых. Вот только терзали меня сомнения смутные, что доставят гоблины своих покалеченных до стоянок родных, а не в пути слопают. Ну, да и Бог с ними, величина поголовья ихнего – это не то, что меня сейчас серьезно волновать должно. Поганец земной, кстати, как я и предполагал, так и не появился. И двинулись мы марш-маршем поспешным, уже на поиск дороги не отвлекаясь, по следам, армией орковской проложенным, к стоянке их последней.

К вечеру второго дня, после боя прошедшего, достиг отряд цели похода. Заранее рассыпавшись цепью редкой, что бы исключить обстрел из оружия автоматического, приближались мы к городку вражескому, с нескольких сторон сразу. Но никого на пути своем мы не встретили, никто не стрелял по нам из засад тайных. А подойдя к самой стоянке, увидели мы картину печальную. Трупы, трупы, трупы кругом. Мертвые самки, старики и детеныши с перерезанными глотками и выпотрошенными животами, валялись вповалку на грудах мусора на площадке возле жилищ. И следы отряда невеликого, в сторону южную уходящего. Кардинально противник проблему подвижности в походе решил, весь балласт, малоценный на войне, скорость движения замедляющий, самостоятельно уничтожил.

С холма, в котором норы нарыты были, видны были сразу несколько рощиц небольших. Послал туда разведчиков с приказом строгим – если найдут пристанище чужака, ни в коем случае не входить, не приближаться даже, сразу мне прибыть-доложить. Нашли быстро. Километрах в двух от логовища неандертальского лесок небольшой из деревьев лиственных. Родник-ручеек течет. Почти на самой опушке хижина со стенами, из лозы плетеными и саманом, глиной, с навозом и соломой смешанных, обмазанными. Крыша из лесин тонких, тоже глиной замазана. Видел я зодчество похожее на юге страны своей, в другом мире оставшейся. Сама рощица небольшая спрятаться в ней негде. Думаю, и в доме никого нет давно, но проверить надо. Приказал я спутникам своим поотдаль остаться, а сам, пешим порядком, сторожко, к дому пошел, подлостей различных опасаясь.

Подошел, тихо все. Крылечко невысокое из трех ступенек-бревнышек, вместо двери – полог из шкуры тяжелой. И смрад из дома доносится, трупный запах густой. Первую хитрушку быстро нашел. Прямо под третьей ступенькой граната расчекованная, Ф-1, обычная. Наступи, гость дорогой, и ищи потом конечности свои, по округе раскиданные. Не стал я ее доставать-обезвреживать. Граната – это, конечно, хорошо, но нет у меня проволочки никакой, вместо чеки рычаг зафиксировать, да и кто его знает, что этот специалист еще придумал, какой трюк для неизвлекаемости изобрел. Полог руками тоже трогать не стал, свистнул ребятам своим, приволокли мне аркан волосяной, плетеный, длины достаточной. Зацепил аккуратненько за край занавески надверной, отошел на расстояние безопасное, веревку по дороге разматывая, залег за деревцем, и дернул сильно. Не подвел меня гаденыш земной – рвануло, как и предполагал. Одна, а за ней и вторая закладочка. Крылечко разлетелось вдребезги, домик зашатался весь, на пыль изошелся, вместе с пологом клуб дыма черного из двери выдуло.

Поднялся я, башкой помотал, гул в ушах прогоняя, бойцам, вдалеке стоящим, помахал успокаивающе, и к дому пошел. Заходить все одно не стал, в проем дверной, взрывами сильно развороченный, заглянул только. Пять трупов, четыре людских, женских, и один гоблинский. Пару дней уже точно лежат, мух тучи, разложения запах сильный. Людские тела без одежды, глаза выколоты, следы пыток на теле ужасных. Что же ты, скот, делаешь то??!! Сильно я хотел с тобой повстречаться, а теперь еще сильней хочу! Можешь на юг к самим динозаврам бежать, все одно тебя достану, не могу я на этой земле чистой такого гада жить оставлять! С домом мы ничего делать не стали. Если еще сюрпризы есть, падальщики разминируют. А огню предавать – времени у нас нет, в погоню идти надо, простите нас, бабоньки.

Вернулся я к мужикам своим, рассказал, что в домике увидел. Закаменели парни лицами, заиграли желваками, захмурились. Попадись им сейчас живодер этот в руки, ох, я бы ему не позавидовал. Попросил я их следы отыскать, а особо – от обуви для здешних мест непривычной. Мог, конечно, пришлый и переобуться в местное, но и это его не спрячет, гоблины-то босиком ходят. Искали недолго, следопыты у нас знатные, а осадков давно не было. Ушла группа из десяти-пятнадцати неандертальцев и одного чужого, в ботинки с ребристой подошвой обутого, в направлении юго-западном. И пошли они туда никак не позже двух суток назад. Значит, нам туда дорога.

Но вот тут уже возникает нюансов масса. Это только кажется, что человек на лошади легко пешего догонит. Нет, если расстояние десять, двадцать, даже тридцать километров, то так оно и будет. А если расстояние уже суточными переходами измеряется, тут совсем другое дело. Да, конь быстрее, и за час он пройдет расстояние большее, чем пешеход. Но люди гораздо выносливее лошадок, времени на еду и отдых им требуется меньше, при нужде и подготовке соответственной, человек и на ходу есть может, и по времени идти дольше. Вот и получается, что, если не стоит цель животных насмерть загнать, то примерно одно расстояние в день человек и конник пройти могут. Да, кони у нас выносливые, но и орки пешеходы великолепные, охотники степные, всю жизнь на ногах. И еще, чем больше отряд, тем ниже скорость его движения, больше времени на отдых и питание тратится. Поэтому разделил я наш отряд решительно. Оставил с собой пятнадцать охотников, и двух проводников неандертальских, тоже конных, остальных назад, в ППД отправил. Протестовать ребята пытались, настаивать, всем хотелось с упырем потолковать. Только не дал я дискуссии разгореться, объяснил свои резоны и доводы.

А гоблины наши, как проводники, закончились. Не ходили они никогда дальше этих мест на юг и на запад. Знали только, что дальше, в этом направлении, есть какие – то холмы песчаные, земли неизведанные, и для них таинственные. Ну что делать, будем их как следопытов использовать. Тронулись. Идти я отряду велел не прямо по следу, а пообок от него, кто знает, какие еще сюрпризы от этого затейника ждать можно, с него станется.

Два дня шли, и местность меняться потихоньку стала. Источники водные попадались реже гораздо, трава вокруг пожухла, поредела, почти совсем исчезли деревья, животных совсем мало. Местность потянулась холмистая, пригорки вокруг были невысокие, но, поднимаясь на них, можно было увидеть, что дальше по нашему маршруту холмы становились все больше, на их верхушках, лишенных травяного покрова, появились выходы песка. Следы, по прежнему, вели в ту же сторону, идти мы стали осторожнее гораздо. Опасаясь засады, приходилось посылать группы осматривать сами возвышенности и окрестности с них. Скорость продвижения замедлилась.