Простите меня за то, что говорю резко, и за всякое еще более суровое слово, которое встретите далее, так же как и за всю мою грубость, которая, вероятно, у меня есть, ибо человеку нелегко увидеть ее самому, но обычно другие со стороны видят ее более ясно. Также я хотел бы, чтобы вы помолились, дабы Бог помиловал меня и я смог бы жить хотя бы отчасти так, как пишу, потому что я только составил себе понятие обо всем этом. И да укрепит меня Бог положить начало, потому что я, к сожалению, до сих пор нахожусь в чине стариков, а не старцев. Но я не теряю надежды, потому что у меня есть много знакомых, которые за меня молятся, и Благий Бог поможет мне по их молитвам.

Прежде чем я предложу новоначальным монахам свой маленький опыт, хорошо было бы дать им несколько советов, чтобы помочь им, пока они по той или иной причине еще находятся в миру, потому что эта небольшая помощь, возможно, укрепит их на всем протяжении их монашеского пути.

Пока новоначальный еще находится в миру, главнейшим вопросом для него является вопрос о том, как найти монахолюбивого духовника, так как большинство духовников нашего времени являются монахоборцами и всячески выступают против монашества, ссылаясь при этом чаще всего на Великих Василиев с их василиадами [9], общественной деятельностью и т. д.

Не хочу говорить о жизни Василия Великого до того, как он начал основывать свои василиады, но просто выскажу свой помысел, что сделал бы Василий Великий, если бы жил в наше время. Я думаю, что он опять нашел бы себе пещеру и взял в руки четки, видя, как пламя любви (от его василиад и от других святых отцов) распространилось повсюду — не только среди верующих, но и среди неверующих, которые вместе участвуют в работе Департамента социального обеспечения [10], заботящегося даже о членах Духовных благотворительных собраний (по одной лишь справке о бедности). Коротко говоря, Департамент социального обеспечения ежедневно взывает: «Святые отцы нашего времени, оставьте дела человеколюбия нам, мирянам, потому что мы не можем делать ничего другого, а вы занимайтесь чем–то более духовным».

Однако, к сожалению, некоторые клирики не только не делают этого, потому что этого не понимают, но и препятствуют тем, которые это понимают и хотят всецело отдать себя Христу, и ощущают настойчивый призыв к уходу из мира. То есть мало того, что новоначальный монах многое слышит от мирян, он еще кучу всего слышит и от клириков, которые по своему безрассудству даже от монахов требуют оставить пустыню и прийти в мир, чтобы заниматься общественной деятельностью ради человеколюбия. Хорошо было бы назвать некоторые из венцов, которые они им сплетают: «лентяи», «индивидуалисты», «трусы» и так далее, — поскольку считают самих себя героями, подвизающимися в грешном обществе, а монахов трусами, которые уходят, чтобы только спасти свою душу.

Не понимаю, как они не могут уразуметь великой миссии монаха?! Монах уходит далеко от мира не потому, что ненавидит мир, но потому, что любит мир и этим способом может больше помочь ему своей молитвой в делах, которые не могут совершиться благодаря человеческим усилиям, но только при божественном вмешательстве. Так Бог спасает мир. Монах никогда не говорит: «Я спасу мир», но молится о спасении всего мира так же, как и о своем собственном. Когда Благий Бог услышит его молитву и поможет миру, он опять–таки не говорит: «Я спас мир», но — «Бог».

Итак, если говорить коротко, монахи — это радисты Матери Церкви, и, следовательно, если они уходят далеко от мира, то и это делают из любви, ибо уходят от «радиопомех» мира, чтобы иметь лучшую связь и больше и лучше помогать миру.

Безрассудное требование, которое, как я сказал, предъявляют некоторые клирики, то есть чтобы монахи вышли в мир, высказывают и некоторые неразумные солдаты, когда их отряд подвергается опасности, то есть чтобы радист оставил свою рацию и вступил в перестрелку, как будто положение будет спасено, если к двумстам другим винтовкам присоединится еще одна. Когда радист кричит во все горло, чтобы выйти на связь: «Алло, алло, Душа!» и так далее, то другие думают, что он кричит впустую. Однако разумные радисты не слушают, когда их ругают, но изо всех сил стараются выйти на связь, а затем просят немедленной помощи у генерального штаба (Души), и тогда прибывают большие силы авиации, бронетанковых войск, флота и таким образом бывает спасено положение, а не перестрелкой этих солдат. Точно так же и через монахов действуют божественные силы посредством их молитвы, а не их собственные ничтожные силы. Мы же в наше время, когда зло чрезвычайно усилилось, имеем большую нужду во вмешательстве Божием.

Другое дело, если монах в течение какого–то времени находится в миру, когда этого требует необходимость, — тогда он помогает своей личной духовной силой, которую ему даровал Бог. Но это дело он считает побочным, а главное для него всегда молитва. Естественно, он так же поступает и находясь в своей келлии, где пользуется рукоделием как побочным занятием, и, если увидит, что кто–нибудь возле него страдает, помогает ему тем, что имеет. Также если к нему придет кто–нибудь со своими проблемами, он все оставляет и пытается помочь ему и своими человеческими силами, чем может.

То есть целью монаха не является усердное занятие рукоделием или собирание множества денег, чтобы помогать бедным, потому что для него это духовное падение. Монах может помогать тоннами, а не килограммами (когда, например, случится засуха, он своими молитвами может наполнить все амбары мира). Так Бог восставляет от земли нищаго и от гноища возвышает убогаго [11]. Не будем забывать, что совершил пророк Илия [12].

Монахи не оставляют пустыню, чтобы пойти в мир и помочь там какому–нибудь бедняку или посетить какого–нибудь больного в больнице и принести ему апельсин или другое утешение (то, что обычно делают миряне, дело, которое от них взыщет Бог). Монахи молятся обо всех больных, чтобы они получили двойное здравие, и Благий Бог сжаливается над Своим созданием и помогает им выздороветь, чтобы они и сами помогали другим, трудясь как хорошие христиане.

Монахи также не посещают заключенных, потому что сами являются добровольно заключенными по великому усердию, которое имеют к своему Благодетелю и Спасителю Христу; и Христос подает обильную любовь Своим усердным детям — монахам, и когда они находятся в «темнице» (обители), присутствие и любовь Христовы превращают ее в рай. Монахи молятся и просят Христа, чтобы всю ту райскую радость, которую они ощущают, Он подал всем нашим заключенным братьям, которые находятся в тюрьмах в миру. И Благий Бог умилостивляется ради любви Своих добрых детей и источает утешение в душах заключенных и часто даже освобождает их.

Кроме этих заключенных, монахи помогают также другим — заключенным с большей строгостью и навечно, а не на десять или двадцать лет, которые имеют и большую нужду в помощи. Это наши усопшие осужденные братья, которых монахи посещают особым образом и приносят им много духовных прохладительных напитков. Благий Бог помогает усопшим и одновременно извещает об этом монахов посредством какой–то невыразимой радости, которую источает у них в душе после их болезненной молитвы о наших усопших братьях, как будто говоря: «Не скорбите, чада Мои, Я помог и усопшим».

Может быть, кто–то скажет: «Разве нужно просить, чтобы Бог помог?» Безусловно, нужно просить; и Бог особенно умилостивляется, когда мы сострадаем своему ближнему и просим Его, чтобы Он помог, потому что тогда Бог вмешивается без насилия над свободой. Здесь также видно великое духовное благородство Бога, Который даже диаволу старается не давать повода для возражений. Поэтому Бог хочет, чтобы мы просили Его вмешательства, и хочет вмешаться немедленно, чтобы помочь Своему созданию. Естественно, если бы Бог захотел, то уже сейчас загнал бы диавола в ад, однако оставляет его нам — опять–таки для нашего блага, потому что ударами своей злобы, которые тот нам наносит, он стряхивает с нас всю пыль.