Всегда имей только хорошие помыслы обо всех, поскольку, даже если другие и осуждают и так далее, у них, может быть, нет других грехов, кроме этого, и это их злословие станет причиной того, что они смирятся и поплачут перед Богом и соединятся с Ним; тогда как у нас, брат мой, множество грехов и нам достаточно этого, чтобы плакать.

Для тебя лучше по возможности избегать этих собраний, равно как и любопытства, потому что мы собираем хлам помыслов, а потом теряем много сил, чтобы его вымести. Всегда будем иметь добрые помыслы и не будем принимать лукавых телеграмм, если хотим, чтобы наше сердце очистилось и лукавые машины нашего завода (сердца) превратились в хорошие машины. Тогда уже он из золота будет делать святые чаши, из разбитых колоколов — паникадила и даже из выброшенной старой бумаги — чистые салфетки. Однако когда сердце лукаво, то и хорошее золото оно считает бронзой и делает из него либо пули, либо пушки. Поэтому сердце должно очиститься добрыми помыслами по отношению ко всем и непринятием телеграмм от лукавого, ибо от сердца исходит [31] все злое и опять–таки от избытка сердца уста глаголют [32].

Итак, когда человек оставляет злые мысли и перестает совершать зло, тогда к нему приближается благость Божия и приходит уже детская невинность с духовной зрелостью и божественным рассуждением, и он уже знает сердца человеческие и не делает человеческих выводов. И самое важное тогда то, что, отличая святого от преступника, он тем не менее и преступника считает лучшим себя, с состраданием любит его и молится о спасении своего брата. Молится он также о его покаянии, думая, что, вероятно, тот мог бы совершить еще большие злодеяния, однако поборол себя и ограничился меньшими. Принимает во внимание также условия, в которых он вырос, наследственность и все дурные предпосылки, которые ему были даны и которые примет во внимание Праведный Бог. Одновременно он обличает себя за то, что, может быть, не ответил на многие благоприятные возможности, которые дал ему Бог, и молится со смирением и состраданием, и Благий Бог помогает преступнику, и милует его, и одновременно удваивает Свою благодать благоразумному Своему рабу: добре, рабе благий и верный… [33]

К сожалению, некоторые из нас не смотрят на вещи божественным оком, а потому и самих себя делают несчастными и обнаженными от дарований, и Бога опечаливают своим несчастным состоянием и ставят Его в трудное положение. То есть, если Он дает нам некое дарование, мы тут же начинаем гордиться, и беда в том, что мы своим гордым поведением раним души других. Если же не дает, то, видя наше несчастное положение, как Добрый Отец, скорбит о нас, потому что имеет великие богатства, чтобы даровать их нам.

Как хорошо было бы, если бы мы познали самих себя! Тогда смирение стало бы уже нашим неизменным состоянием и Бог сделал бы нас богатыми Своими божественными дарами. Тогда бы уже перестали действовать духовные законы (возносяйся смирится [34]), поскольку мы всегда ходили бы смиренно и не падали и постоянно получали бы благодать Божию, которая неизменно дается смиренным.

Попытайся, насколько возможно, кроме общения с людьми, избегать также всякого человеческого утешения, если хочешь ощутить божественное утешение, которое не сравнимо ни с чем человеческим. Поэтому полюби свою келлию, свой улей, ибо это поможет тебе сосредоточиться, и ты будешь собирать мед добродетелей, которые будут услаждать тебя больше меда.

Твоя келлия поможет тебе подняться высоко с помощью умиления, которое она тебе принесет, и божественной любви, которая возгорится в твоем сердце. Тогда твоя келлия будет уже твоим любимым домом, а также домом Божиим, в котором ты будешь жить свободно и просто, как маленький ребенок в доме своего отца, ощущающий безопасность и безмерную любовь своих родителей.

Итак, стоит потрудиться, чтобы превратить свою келлию как бы в маленькую церковь, украсив ее иконами и всем остальным, что поможет нам чтить ее, для того, чтобы она создавала у нас благоговейное настроение и притягивала нас, и даже наши помыслы сосредоточивши бы на молитве и вообще на наших духовных обязанностях [35], располагая нас исполнять их с радостью. Конечно, бывают дни, когда или от усталости, или по болезни мы не можем исполнять их как следует. Плохо, когда мы совершенно оставляем их, потому что враг пользуется этим и овладевает нашим сердцем–В таких случаях нам нужно опять хоть что–нибудь делать, пусть и самое малое, как делают хорошие солдаты, которые, когда не могут наступать, дают отдельные очереди из дзота, и враг не приближается. А потом при первой же возможности они идут в атаку с тяжелым вооружением и побеждают врага.

Брат мой, когда выходишь за пределы своей келлии, помни о враге, который готов к нападению. И беда в том, что он зол и не только ищет повода, но и сам создает поводы для того, чтобы завлечь тебя под обстрел и наносить тебе раны.

Подражай опять–таки хорошему солдату, который, выходя из дзота, держит наготове автомат. Так и ты держи в руках свои четки и бодрствуй, чтобы из–за какой–нибудь небольшой неосторожности не расточить свое богатство, которое с таким трудом собрал в келлии.

Пусть четки никогда не выходят из твоих рук, потому что это шнур, за который мы дергаем один–два–пять–десять раз, заводя двигатель, пока наконец духовное масло не разогреется и наша духовная машина непрестанной молитвы не тронется с места. Даже когда твоя машина тронется с места, не оставляй их, чтобы и других это не побудило оставить их, хотя они еще не тронулись с места.

Выходя из своей келлии, во избежание всякого зла (помимо происходящего от любопытства), ограничь свое многословие краткими словами: «Благослови» и «Как благословите». Тогда и Бог благословит тебя, и все будут тебя любить, и ты никогда не впадешь в искушение, потому что диавол будет обезоружен и сам будет вынужден постоянно лежать ниц и помимо своего желания воздавать тебе почтение.

Если встретишь какого–нибудь болтуна, не отворачивайся от него, но скажи, что спешишь, и уйди с любовью. Хорошо было бы, чтобы ты удалился прежде, чем он тебя заметит. Однако, если ты уже встретился с ним, не беги от него с поспешностью, чтобы не обидеть его. И, если увидишь, что он кого–то осуждает, скажи ему с любовью: «Брат, тебе нужно было бы осуждать меня, окаянного, а не других, которые лучше меня». Берегись, чтобы не обличить его, независимо от того, велик он или мал, потому что это наглость, а также чтобы не укорить его, ибо тогда и Бог погнушается тобой и не только не поможет тебе избавиться от множества твоих недостатков, но заберет Свою благодать и попустит тебе стать еще большим болтуном, чем тот брат. Можешь, если хочешь, не слушать его и непрестанно молиться на протяжении небольшого промежутка времени, когда вынужден будешь терпеть своего брата, чтобы не обидеть его, раз уж он нездоров духовно.

Для творения непрестанной молитвы, если хочешь, используй простой способ, если ты сам человек простой и можешь не понять действительный смысл писаний отцов–исихастов «Добротолюбия» и впасть в прелесть. Ибо некоторые, к несчастью, не ставят своей целью совлечение с себя ветхого человека, покаяние, смирение и не пользуются аскезой как вспомогательным средством для освящения души, чтобы глубоко почувствовать свою греховность, ощутить великую нужду в милости Божией и чтобы со сладкой болью произносить: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя», но начинают с сухой аскезы и стремятся к божественным наслаждениям и свету, постоянно умножая количество четок и в помыслах представляя себя святыми от математического подсчета прочитанных четок. Они, само собой разумеется, сооружают себе скамейку точно по сантиметрам, и все остальное, то есть склонение головы и дыхание, у них точно такое, о каком пишут святые Каллисты и Григории в «Добротолюбии», тогда как это всего лишь вспомогательные средства. После этого они начинают думать, что находятся уже почти рядом со святыми, и непрерывно молятся по четкам. Как только они начинают верить, что стали святыми, приходит лукавый (враг) и ставит перед ними «телевизор», а затем следуют внушенные врагом пророчества и т. д.