Но в области чувств ребенок иной. Следовательно, не рассуждать, а вместе с ним чувствовать: по-детски радоваться и грустить, любить и сердиться, обижаться и стыдиться, опасаться и доверять. Как мне это сделать и, если получится, как научить других?

Педология — может быть, я скажу глупость — обязана говорить очень много о физическом развитии ребенка, столько же о чувствах и только потом уже — интеллект.

В форме фельетона я бегло рассматриваю тему. Начинаю с детей, которые крадут. Этих больше всего. Изучив их под углом возможности исправления, я убедился, что их можно отнести ко многим категориям, не имеющим между собой ничего общего.

Случайная кража. Взял потому, что «все берут». Посягнул на яблоко с лотка или из чуждого сада, на пригоршню конфет или сушеных слив, коробку, сумку, банку. Попробовал украсть злотый, вырвал кошелек. Сделал это впервые, делал не раз или много раз. К счастью, у нас таких детей относительно редко судят. Эти дела решаются на месте: виновному нагонят страха или сразу с ним расправятся.

У меня в памяти сохранился следующий случай. Это было в Берлине. Десятилетний мальчик приносит в букинистический магазин книжку. Передает листок — позволение отца продать книжку. Невыработанный почерк вызывает сомнение у хозяина книжной лавки, ребенка задерживают. Отца вызывают в полицию. Отец, защищая сына, пробует подтвердить, что разрешение написано им. Тогда ему пригрозили, что, если специалист установит подделку, отвечать перед судом будет он, отец. Застигнутый врасплох, меняет показания: сам он не писал, он поручил это ребенку. И так, и эдак плохо. Ему говорят, что он ответит перед судом за то, что он склонил доверенного его опеке малолетнего к подлогу. В конце концов отца великодушно прощают, а мальчика осуждают на несколько месяцев исправительного учреждения. Дай бог, чтобы Польша как можно позднее достигла подобной законности, если такая вообще нужна.

Мальчик подвижный, живой, инициативный, с богатым воображением ищет приключений, впрочем, ему очень хочется ее иметь, нужна ему эта вещь. Отмечу, что извечные походы деревенских детей в чужие огороды намного раньше указывали на присутствие в сырых фруктах и овощах витаминов, чем это удалось проследить науке.

Как относиться к этим детям? Это как ветрянка. Нет, будем более суровы: как зуд у детей недостаточно старательно воспитанных, запущенных, легко поддающихся инфекции соблазна. Достаточно дважды помазать дегтярной мазью — и здоров. Такого даже и лечить не надо. Если исправительное учреждение этот процент детей считает исправленными, оно очень ошибается: их не надо ни исправлять, ни лечить. Достаточно искупать.

Хронический соблазн, вызываемый врагом — голодом. Я не буду на этом останавливаться.

Ему на что-то нужны деньги. Он имеет право: у других деньги есть, другие едят. Достаточно легкого ослабления воли. Краткое пребывание в чистой и спокойной атмосфере, и подобные конфликты с законом исчезнут, быстро и раз и навсегда.

Разве игры в воров, в разбойников, так повсюду хорошо принятые — такие извечные, добавлю, — не доказывают, каково подлинное отношение детей к краже независимо от нравственной и социальной сущности этой проблемы? Дети поддаются внушению, подражательству, живому воображению, потребности в приключениях, иногда — тщеславию. Бывают мальчики, которые воруют, чтобы угощать.

Интересное, живое, веселое, смешное приключение. Здоровые, любимые озорники! Сохранена вся доброжелательность к людям и детская наивность. Достаточно сказать, что он плохо поступает.

Каким образом распространилась игра в футбол на окраинах города? Стоят себе трое или четверо. Идет «мамин сынок», подбрасывает красивый новый футбольный мяч. Это раздражает. Ведь такой пижон даже играть не умеет. Более смелый вырывает у него мяч, кидает его другому, тот третьему, а четвертый наутек.

Еще ряд ступенек, и мы перейдем к ребенку, который вроде сороки хватает всегда и все, что ему удается раздобыть. Он не может удержаться. Если там мы имеем дело с волей или натянутой как струна, или ослабленной, здесь — нервная неуравновешенность, которую следует лечить.

Приведу случай большой давности. Это было несколько десятков лет тому назад, во Франции. Два мальчика-пастушка, желая добыть средства на путешествие, робинзонаду, вырезали целую фермерскую семью. Опускаю детали. Этому случаю «Matin» или «Journal» посвятил две колонки. Были там интервью с родителями, товарищами, учителями мальчиков, а также факсимиле написанного из тюрьмы письма.

«Любимая мамочка! Я знаю, что сделал плохо. Мне неудобно, что я доставил тебе неприятность. Будь уверена, что, если меня освободят, ничего подобного уже не повторится. Еще раз прошу, не сердись».

Возраст мальчика — десять лет.

Несколько слов о глупых и недоразвитых детях, которые в конечном итоге оказываются во власти действительно преступного ровесника или подростка. Кто с ними захочет играть? Кто захочет с дурачком разговаривать? Что он может дать товарищам, ровесникам? Заинтересоваться ими и сблизиться может лишь тот, у кого есть личный интерес: выгодно — получить бессловесного помощника и слепого исполнителя приказов. Мнение, что паршивая овца легко может заразить все стадо, продиктовано, наверное, подобными случаями. Здоровый интеллект обладает просто неслыханной сопротивляемостью заразе, чутким, исправно действующим аппаратом. Только этим можно объяснить, что не все дети улицы и дворов идут по пути преступления. Подчеркиваю это со всей решительностью. Только недоразвитый ребенок, которому импонирует нормальный интеллект, подчиняется пассивно. Этим объясняется, что в исправительных учреждениях имеется значительный процент недоразвитых детей. Для них еще недавно совсем не было школ.

Милые невинные воришки. Насколько более социально вреден тип жулика-комбинатора, который обманывает в игре, наживается, меняясь, держа пари, втягивая в долги, мутит моральную атмосферу; вызывает многочисленные конфликты. Типы паразитов, ростовщиков; дети, о которых можно сказать, что всегда бывают на шаг от преступления. Это они в значительной степени отравляют атмосферу школ — незамечаемые обществом взрослых, рыщут среди соучеников.

К счастью, лишь незначительное число веселых озорников, нарушающих общественное спокойствие, лишается свободы. Увы, их должно быть больше с возрастанием бдительности полиции.

В легких случаях этот мимолетный насморк проходит сам. Все тут помогает, а некритически мыслящие люди обольщаются, что поворотным пунктом в исправлении было доброе слово, одна искренняя беседа или даже розги. Да, такие счастливые случаи сулят столь быстрое выздоровление, что и розги не всегда повредят. Медики шутят: больной выздоровел вопреки лечению.

Отметь: ребенок, фыркая и топая ногами, не подражает, а хочет быть лошадью, хочет вчувствоваться в ее положение, а лая — он пес, и ведь за это его собачник не поймает; мы не обвиняем мальчишку, который называет себя генералом, в правительственном перевороте — так же бессмысленно наказывать ребенка, что он мимоходом поиграл в вора.

Вспыльчивый ребенок. Пожалуй, один из самых трудных вопросов, требует глубочайших размышлений. Такой в гневе может убить. Это серьезный изъян характера и темперамента. В будущем это может представлять опасность, когда подействует на него водка, когда он столкнется с несправедливостью и злом, и еще большую, когда неправильно проведенное лечение добавит горечь, если не злобу. Трудно с такими детьми, а тем более с молодежью.

Здесь не место и не время на объяснения, откуда я это знаю (читатели должны мне поверить на слово). В моей коллекции двадцать тысяч решений исправиться. Категорически заявляю, что ребенок с недостатком чувствует всю его тяжесть, стремится избавиться от него, но ему трудно исправиться, — безрезультатно, без руководителя, он многократно приступает к борьбе с собой, и лишь ряд поражений заставляет его признаться в банкротстве в отношении себя.