Воскресенье
Вечером я был на потрясающем действе: 14-15-летние дети играли Сталина, Берию, Тухачевского, рассказывали о зверствах сталинского времени и лагерей. Это дети, это в школе. Боже мой, есть надежда, что страна выживет. Окуджава — такое впечатление, что мы в белоэмигрантском клубе.
А сегодня опять репетиция «Высоцкого» — театр растерял свои гражданские позиции, театр не помогает Горбачеву. Если победят иные силы, для многих из нас найдется место в лагерях. «Духовность, духовность!» — кричит и взывает Николай. Он в ужасе от «Доброго». Нервничает, ожидая Любимова. «Я не Юрий Петрович! Если так будет продолжаться, — самоустранение первых исполнителей, болезнь ног-рук, срывание голосов — я напишу записку, что ушел туда, откуда пришел… Если вам не дорого то направление, что завоевано этим театром, который значением своим перекрыл Станиславского, Мейерхольда, если вы этого не понимаете, не видите со стороны…»
Среда, мой день
Прогон «Годунова». Голос порвал и ногу потянул. В сцене у фонтана задохнулся, но физически вытяну я и эту роль. Не ослаблять тренировок. Даже на день-два развязывать нельзя ни в коем случае и не поддаваться уговорам Ваньки и голосу хандры. Любимов мне снился сегодня, а вчера — Тамаре. Может быть, оттого, что я много вчера говорил о театре, Любимове и Эфросе. Снилась мне его встреча в СССР, где-то уже в театре… Ликование, крики «ура!». Я подбежал.
— Здравствуйте, Юрий Петрович.
Улыбка вмиг сошла с его лица, и холодно-угрюмо он ответил:
— Здравствуйте! — Именно «те», а не «уй».
Я сильно расстроился и подумал во сне: «А я вас брошу к е… матери, и с «Годуновым» зачем мне калечиться?»
В институте рефлексотерапии тоже помнят Любимова, главврач говорит, что он льняную простыню унес. Так, может, нечаянно? Нечаянно можно хлопчатобумажную прихватить, а лен… Это человек разбирается. Тогда дефицит с постельным бельем был. А он ушел от Целиковской. Как вы думаете, снабдила она его постельным бельем перед его уходом к молодой жене?
Шацкая просит порепетировать с ней «Фонтан». «Зачем, Нинка, тебе это надо?»
А Ванька вчера с Астафьевым виделся. К Полоке его не впустили. «Они поняли, что я поддатенький. Они правы, в общем-то, хотя могли просто сказать: «не приезжай». Астафьев меня, оказывается, знает, видел «Родню». Я напоминаю ему его деда. В общем, было замечательно. Жаль, что я был зело борзой. Сегодня мы увидимся с ним в 19 часов в Белом зале Дома кино, так что вот такие дела».
Родители В. В. затеяли борьбу против перевода и издания книги М. Влади. Нина Максимовна замордовала Петю[28]. «Вы (театр) равнодушную позицию заняли, не помогаете нам». Наивные люди старой формации. Информация об алкоголизме, о наркомании и о том, что они не такие-сякие, а сякие-такие, пролилась на многие страницы. И тем, что они будут раздувать этот пожар, они только хуже сделают своей репутации как прижизненной, так и посмертной. А переводит книгу дочь Севы Абдулова. Ну, конечно, Марина наблюдает, авторизует. Выплыла еще одна жена Володи Высоцкого — первая, законная, Изольда. Какой Владимир был мужик в этом смысле нетрепливый, я о ней ничего никогда от него не слышал, просто никакой информации…
Воскресенье
Сегодня «Мизантроп». Днем мы втроем были на Кунцевском кладбище у Эфроса, свежие цветочки поставили в банки. Как-то разглядел я наконец, где он успокоился. С Трифоновым[29] они глядят друг на друга, через могилу — Арбузов. Господи! Царствие небесное вам, милый Ан. Вас.! Я постараюсь сегодня играть, я всегда стараюсь, однако для Альцеста требуется особая система трагического настроя. А я нервничаю. Сегодня еще по телевизору эта муть субботинская. Говорю «муть», а сам думаю: вдруг Тамара скажет «ничего!» — и я буду счастлив.
Понедельник
Ночью Матрене Ф. сделали операцию и удалили грибообразный аппендицит. Температура стала падать. Господи! Спаси и помилуй нашу матушку. Надо же, в каком возрасте он настиг ее.
Так мне не хотелось звонить Полоке! Каждый разговор стал в тягость — все считаем, кто кому больше должен. Но Полока был деловит, спокоен, сообщил то же самое — он пишет сценарий, на три четверти готово, отдает на машинку. Он не может никуда выходить, ни с кем общаться, а завтра — «раз у тебя свободная первая половина, сходи к Тараненко (и в мою бытность было так, то есть все граждане фильмы про себя пробивали сами) и держите меня в курсе».
Мы опять ездили на кладбище, теперь уже в Переделкино к Пастернаку, зашли к Чуковскому. Почему-то я раньше не обратил на это внимание, а нынче «заело»: много места, мощное укрепление, фамильный участок и сделано со вкусом и большой лавкой. И люди идут, идут…
«Сильно, до кровоподтеков на левой половинке, избил вчера Сережку, потом говорил «прости, сынок!», и плакали оба и все втроем. Оттого, что не по нотам играет, не смотрит в ноты совершенно. А мальчишка музыкальный. В общем, нервная жизнь.
«Стряпуха» Софронова и «Гамлет» Шекспира.
После вчерашнего кино не хотелось утром просыпаться и вставать, включать телефон и ждать сочувствующих звонков доброжелателей: «Что ж это вы, друг Высоцкого, в таком дерьме снимаетесь? До чего же вы дожили и так опустились». И я подумал: Володя начинал в кино с Пчелки у Софронова, а кончил Дон Гуаном у Пушкина, а я? «По келиям скитаюсь…» Читая «Живаго», я понял, светом озарилось сознание, что Губенко не сможет быть главным. «Я бросил любимую работу (любимое дело), кино, — часто повторяет он. — Кино — промысел куда более благодарный». Если в нем еще подфартило.
Вторник
В театре выходной день и завтра тоже.
Волина:
— Ой, Валера! Спасибо тебе огромное за фильм… так здорово… Удивительный фильм… И ты там такой прекрасный… Такой роли у тебя не было, такого характера. Какие-то черточки были в разных ролях… Твардовский… на Новодевичьем, там, где Коненков, рядом с Коненковым. Для меня в жизни Твардовский так много… Ведь я по нему диплом защищала, у меня есть его книжка с автографом. У него были падения, но это были падения другого порядка… как человек и поэт он шел в гору… Возьми меня с собой на кладбище. Мне обязательно надо к нему попасть, я обязана ему многим…
Сегодня хорошая репетиция «Годунова» — голос у меня звучал. Вчера целый день превосходное радостное настроение, оттого что Жукова сообщила: Любимову дали визу. Поехать в военкомат я с тобой не могу, у меня новое задание — дозвониться до Ю. П. А сегодня как снег на голову — визу задержали по техническим причинам, а Коля уже телеграмму послал. Но, кажется, все обошлось. Завтра последний разговор с Ю. П., и Николай будет инструктировать коллектив, как вести себя и т. д.
«Утром он встал другим человеком». Как часто я слышу и читаю эту фразу. Вот и у Пастернака прочитал. А я-то думаю, почему каждый день я скорее хочу лечь спать. Да потому, что так скорее придет утро, то самое утро, когда я проснусь другим человеком. Как я хочу проснуться однажды другим человеком. Нет, не молодым и резвым… А просто не ленивым. Вчера, уж разобравшись ко сну, сидел минут 10 на кровати, решая — слабо мне сейчас сесть за стол и мелким почерком гениального человека на трех страницах изложить историю, как я посылку сдавал и как внес нравственный раздор между двумя клиентками-старушками. Одна пропускала меня без очереди и позвала на этот подвиг другую, а та — ни в какую.
— Вы нам так много добра делаете, хоть что-то для вас сделать.
Пахло молодым тополем из окна. Вдруг та, что уступила мне свою очередь, стала помогать другой, уж совсем неприспособленной старушке, заворачивать и заклеивать посылку. В ответ:
— Дай Бог, чтобы вам всегда помогали, как это приятно, что тебе помогают, сама бы я ни за что не справилась, кто это придумал — самообслуживание…