Ордынская рать и без Ивана Калиты пришла бы на Русь, двигаясь на Тверь, она опустошила бы и Рязанскую и Владимиро-Суздальскую земли. У Ивана Даниловича не было выбора: или идти вместе с татарской ратью покарать Тверь и тем самым спасти Москву, Владимир, Суздаль, или потерять все.

В борьбе между Тверью и Москвой как центрами объединения русских сил наступил решающий момент.

Источники сообщают, что на Русь пришли пять темников во главе с Федорчуком и привели с собой 50 тысяч ордынских всадников. Цифра сомнительная, но ясно одно: это было полнокровное войско, а не отряд, похожий на Щелканов. Ордынская рать прошла Московской землей, не разорив ни Москвы, ни городов Владимирского княжения, и жестоко опустошила Тверскую землю. Александр Михайлович бежал сначала в Псков, а оттуда в Литву, ибо Иван Калита потребовал у псковичей его выдачи. Тверское княжество после этого опустошения уже никогда не смогло собрать силы. Иван Данилович получил ярлык на великое княжение и право собирать «ордынский выход» со всей Северо-Восточной Руси.

Мы не найдем в источниках указаний, каким образом Иван Калита сумел договориться с ханом, чтобы на Русь не ездили ордынские сборщики дани, какой ценой князь выговорил это условие. Не исключено, что гибель Щелкана, попытавшегося посадить на Руси ордынскую администрацию, испугала Орду.

Служба Ивана Даниловича пришлась Орде кстати. В 1332 году он поставлен надо всеми князьями, «царь его пожаловал и дал ему княжение великое надо всею Руською землею, якоже и праотец великий Всеволод Дмитрий Юрьевич».

Никоновская летопись сообщает далее, что как только Иван Данилович укрепился на великокняжеском столе, наступила великая тишина на Русской земле и татары перестали ее воевать.

Однако тишина эта была обманчива. Иван Калита откупался от Орды, собирая дань; оставлял немалую толику и себе для укрепления Москвы, собирая казну (калиту) впрок и еще, быть может, не очень-то ясно представляя себе возможность обратить ее на освобождение от ордынского ига.

Забегая несколько вперед, скажем, что не только восстание в Твери сыграло роль в выдвижении Ивана Калиты в общерусского деятеля и позволило ему использовать в своих интересах ордынскую политику. В 1332 году Иван Калита укрепился на великом княжении, а в 1333 году в Новгороде появился литовский князь. Смыкание Твери с Новгородом выглядело опасным, на положение дел в Северо-Восточной Руси оказал сильное воздействие международный фактор. Москва казалась более спокойным центром на северо-востоке, чем Тверь, но и Тверь не хотели предать забвению, имея в виду, что князья тверского дома стали кровными врагами князей дома московского. Когда Александр Михайлович вернулся на Русскую землю, хан не покарал его, а отпустил с миром в Тверь.

Между тем ход исторического процесса создавал противовес Москве и Великому Владимирскому княжению на западе и юго-западе.

Процесс становления раннефеодального Литовского государства, происходивший в XIII веке, историческая наука может воссоздать лишь фрагментарно. Из-за недостатка источников она имеет возможность проследить только главные тенденции этого процесса, наметить основные его этапы.

Так, на основе проведенных исследований мы можем констатировать, что уже в первой половине XIII века на собственно литовских землях происходила концентрация феодальных сил страны, сложилось консолидированное раннефеодальное государство, что совпало по времени с процессом объединения мелких западно-русских княжеств в более крупные политические образования.

В середине и второй половине XIII века в политических судьбах Литовского княжества, как и в развитии взаимоотношений литовских и западно-русских князей, наступили заметные перемены, обусловленные как ходом внутриполитической жизни литовских и западно-русских земель, так и важными обстоятельствами международной жизни, в частности появлением в Восточной Европе ордынских завоевателей и утверждением воинственных Орденов в Прибалтике.

В результате военно-политической активности хана Батыя, а потом и хана Берке оказались подвластными Орде почти все русские земли — Северо-Восточная Русь, Киевщина, а также возглавлявшаяся князем Даниилом Романовичем (1239–1264) Галицко-Волынская Русь. В таком же положении должно было оказаться и Великое княжество Литовское, сохранившее пока свою относительную самостоятельность, несмотря на вторжение татарского войска Куремсы и других ордынских предводителей.

Однако в дальнейшем на протяжении 60-90-х годов, когда сформировались в Восточной Европе два соперничавших друг с другом ордынских улуса — Волжский и Дунайский, взаимоотношения между указанными государственными образованиями стали заметно меняться.

Так, в правление Войшелка (1264–1267) и Шварны Даниловича (1267–1270) наметился определенный перевес юго-западных русских княжеств над собственно литовскими политическими объединениями. Позднее, при галицком князе Льве Даниловиче (1264–1301) и литовских князьях Тройдене (1270–1282), Пукувере (1289–1394), а также в первые годы правления Витеня (1295–1315), установилось (не без участия темника Ногая) нужное ему равновесие между Галицко-Волынской Русью и Литвой.

Обстоятельства сложения такого равновесия были особенно ощутимы в ходе кампании галицко-волынских князей и татарских войск Ногая против литовского князя Тройдена, в силу которого западно-русские князья признали вхождение в состав Литовского княжества таких русских центров, как Гродно, Новгородок, Дорогичин, а литовский князь Тройден отказался от наступательной политики в направлении Галича, Чернигова, Киева, взяв при этом на себя обязательство вести борьбу главным образом против Ордена.

Радикальные перемены в расстановке сил между собственно Литвой и юго-западными русскими землями наступили в первой половине XIV века, когда Волжская Орда, ликвидировав улус Ногая, стала снова осуществлять широкомасштабную политику в Восточной Европе, а вместе с тем была готова искать в Литовском княжестве и западно-русских землях надежный противовес Великому Владимирскому княжению, с одной стороны, Польше и Ордену — с другой.

В своем стремлении противопоставить Северо-Восточной Руси равноценный политический потенциал ордынский хан Тохта в последние годы своего правления и особенно хан Узбек (1313–1343), видимо, содействовали сближению Литовского княжества с отдельными западно-русскими землями. У нас есть поэтому основания утверждать, что политическая жизнь Великого княжества Литовского в XIV веке совершенно правомерно оказалась связанной с историческим развитием русских земель, прежде всего западно-русских.

Правда, характер этих связей не был однозначным. Здесь были устойчивые мирные контакты, основанные на совпадении социально-экономических и политических интересов, на заключении браков и союзов с отдельными княжескими домами Русской земли, на практике приобщения литовских династов к «русской вере» — православию. Здесь были и вооруженные столкновения, вполне естественные для эпохи феодальных войн, княжеских междоусобиц и постепенного преодоления феодальной раздробленности в стране.

Но, фиксируя различный характер отношений между Литвой и западно-русскими землями, мы должны признать, что их синтезу способствовали два важных обстоятельства: во-первых, совпадение во времени генезиса раннефеодальной литовской государственности с процессами преодоления феодальной раздробленности на западно-русских землях, появление в тот период у литовских и западно-русских феодалов общих интересов как социального, государственно-правового плана, так и международного характера; во-вторых, все более заметное воздействие на ход политической жизни Литовско-Русского государства ордынской дипломатии, видевшей в нем надежный противовес как восточным, так и западным его соседям. Видимо, Орда поддерживала тогда территориальную программу литовских князей в отношении юго-западных русских земель, потому что тем самым она создавала нужный ей баланс политических сил в Восточной Европе, с одной стороны, предупреждала чрезмерное усиление Великого Владимирского княжения — с другой, нейтрализовала успехи Ордена и Польши на собственно литовских и западно-русских землях.