27. И егда приидет на вы внезапу мятеж (смятение), низвращение же (ниспровержение) подобно бури приидет, или егда приидет вам печаль и градоразорение, или егда найдет на вы пагуба.

В сем стихе продолжается описание жалкого состояния нечестивых, отверженных Божественною Премудростию за пренебрежение её вразумлений. Она уже не пожалеет, а посмеется над ними, когда внезапно придет на них смятение. Они беспечно предавались своим нечестивым привычкам. Оставаясь долгое время ненаказанными за свое нечестие, они привыкли думать, что и вперед с ними ничего особенного не случится. Они говорили себе: «мир и безопасность», но тогда–то и «постигнет их пагуба» (1 Солунян. V, 7). Внезапность этой пагубы будет причиной их смятения: они растеряются от неожиданно разразившейся над ними беды, свойственная им дерзость и находчивость оставят их. — Ниспровержение же подобно бури явится. Положение нечестивых, застигнутых неожиданным бедствием, изображается здесь под образом бури, быстро несущейся из пустыни и все ниспровергающей на своем пути. Подобное сему случилось с детьми Иова, погибшими под развалинами дома, ниспровергнутого внезапною бурей. — Тоже положение нечестивых сравнивается с положением жителей города, в который вторгся неприятель и беспощадно стал здесь предавать все огню и мечу. Они надеялись на крепость и неприступность стен городских и не боялись осаждающего врага; но чем беспечнее они вели себя, тем ужаснее их положение, когда постигло их градоразорение, когда они увидели среди себя неприятеля, разрушившего их стены и все попадающееся ему опустошающего.

28. Будет бо, егда призовете Мя, Аз же не послушаю вас. Взыщут Мене злии и не обрящут.

Наказание нечестивых, имеющее разразиться над ними в здешней жизни, наипаче же по смерти, наконец образумит их и заставит обратиться к Божественной Премудрости, т. е. к Богу с мольбой о помиловании. Но уже будет поздно. Они призовут Его, но Он не послушает их, взыщут Его, но не обрящут. И это не потому, чтобы у Бога недоставало милосердия, а потому, что обращение их к Богу не будет искреннее и добровольное, а вынужденное. Их вопли к Богу будут выражать не раскаяние в грехах, не сознание мерзости их, а только мучительное ощущение гнева Божия. Они будут чувствовать нужду не в прощении грехов, а в избавлении от бед, так что если бы мольба их о пощаде была услышана, они принялись бы за прежнее, продолжали бы по прежнему нечествовать против Бога мыслию и делом. Они взыщут Бога только по чувству самосохранения и саможаления, а отнюдь не по искреннему раскаянию в своем нечестии. Им страшен будет только гнев Его, а не вина против Него. Подобное известно о фараоне: пока продолжалась та или другая Египетская казнь, он смирялся пред Богом и умолял Его чрез Моисея о помиловании; прекращалась казнь, — возобновлялось его ожесточение.

29–30. Возненавидеша бо премудрость, словесе же Господня не прияша, ниже хотеша внимати моим советом, ругахуся же (посмеявались) моим обличением.

Этими словами Божественной Премудрости подтверждается высказанное нами предположение, почему Господь не примет от нечестивых мольбы о помиловании. Мы сказали, что мольба их вызвана не искренним и добровольным раскаянием, а только саможалением. Можно ли ожидать искреннего и добровольного раскаяния от тех, которые не по немощи, не по естественной удобопреклонности ко греху отвергли внушения премудрости, а по ненависти к ним: возненавидеша премудрость? О них нельзя сказать, что они нечествовали по недостатку силы воли для борьбы с греховными соблазнами, по врожденной склонности творить не добро, которого хотим, а зло, которого не хотим: нет, их воля положительно направлена была ко злу: они усиленно желали и домогались поступать вопреки советам мудрости, даже смеялись над этими советами и обличениями, какие слышали из уст наставников мудрости. Настроение духа, свойственное диаволу!

31. Темже и снедят своих путей плоды и своего нечестия насытятся.

Мысль сих слов та же, что в словах Апостола: еже аще сеет человек, тожде и пожнет (Галат. VI, 7). В чем нечестивые находили свое удовольствие, то будет причиной их погибели. Их погибель есть плод их путей, т. е. образа их жизни. Они питались нечестием как пищею, и теперь должны будут до дна испить чашу гнева Божия за пристрастие к этой пище.

32. Ибо, зане обидеша младенцев, убиени будут и истязание (взыскание Божие) нечестивыя погубит.

Казнь временная по приговору человеческого правосудия и вечная по суду Божию будет вполне заслуженным возмездием людям, которые обижали младенцев, — обижали людей невинных как младенцы, и как младенцы беспомощных и безответных. Ни невинность, ни беспомощность этих младенчествующих не возбуждали жалости в нечестивых кровопийцах, за что́ и с ними правосудие Божие поступит беспощадно.

33. Мене же слушаяй вселится на уповании (будет жить надежно) и почиет (будет спокоен), без страха от всякаго зла.

Горе нечестивым, презирающим уроки Божественной Премудрости; но благо тому, кто слушается меня, говорит она: он будет жить надежно, т. е. безопасно под кровом Господа. Он будет спокоен, — его душевный мир не будет возмущаем страхом всякаго грядущего зла. Он уверен, что если и постигнет его зло, Божественная Премудрость обратит его в добро, и он, если не в сей, то в будущей жизни будет блаженствовать. Его духовного мира не будет смущать также благополучие нечестивых; он знает, как оно непрочно, тогда как благочестие, — плод послушания Божественной Премудрости, — на все полезно, ибо с ним соединено обетование жизни настоящей и будущей (1 Тимоф. IV, 8).

В сей паримии идет речь о значении истинной мудрости в отношении к благочестию и добродетели.

Гл. II, 1–2. Сыне, аще приим глагол моея заповеди скрыеши в себе, послушает премудрости твое ухо и приложиши сердце твое к разуму, приложиши же ю в наказание (в научение) сыну твоему.

Сими словами Соломон, учитель мудрости, выражает надежду, что если кто с сыновним доверием (сыне) и смирением послушается его заповеди внимать урокам Божественной премудрости и свято, как свойственно сыну, соблюдать эту спасительную заповедь, то в учении Божественной мудрости он найдет такое благо, к которому привяжется всею душей. Божественная премудрость изрекает свое учение чрез посредство откровения, чрез совесть, также устами Богопросвещенных наставников. И благо тому, кто решится послушать это учение! Оно имеет увлекательную силу. Сначала он будет слушать его из одного любопытства, затем любопытство перейдет в сердечное сочувствие. Движимый любопытством искатель мудрости сначала склонит слух, а затем и сердце к учению премудрости: послушает премудрости твое ухо, и приложиши сердце твое к разуму (разумению), приложиши же ю в наказание (в научение) сыну твоему. Искатель мудрости не довольствуется тем, что будет прислушиваться к голосу Божественной премудрости; он позаботится еще об уразумении слышанного, об усвоении не только слухом, но и сердцем. Можно многого наслушаться; но если впечатления от звуков поражают только одно ухо, и не проходят в сердце, или в глубину души, не вызывают в ней размышления и желания уразуметь смысл доходящих до слуха слов, они остаются для меня чуждыми. Собственностию моею становится учение Божественной премудрости тогда, когда я приложу сердце к разумению его и чрез это достигну глубокого убеждения в истине и спасительности его. Но чем глубже убеждение, тем живее потребность поделиться им с другими, особенно с лицами близкими нам по крови. На что ближе сын к отцу? И вот благожелательный отец, чему сам научился от Божественной премудрости, то передает в научение (в наказание) и сыну своему, имея в виду то великое благо, которое стяжавается мудростию. Какое же это благо?