Концепция сознания-сокровищницы была детально разработана такими крупнейшими индобуддийскими философами, как Асанга и Васубандху, хотя ее корни восходят еще к раннебуддийской школе махишасиков, выдвинувших идею «коренного сознания» (мула виджняна).

Впоследствии понятие сознания-сокровщницы было также использовано в текстах теории татхагатагарбхи (см.), в которых сознание-сокровищница рассматривается как единое базовое сознание всех живых существ, омраченное неведением и аффектами.

Теория сознания-сокровищницы принималась рядом школ тибетского буддизма. В Китае и вообще на Дальнем Востоке доктрину сознания-сокровищницы развивали прежде всего знаменитый паломник и переводчик Сюань-цзан (VII в.) и его ученик Куайцзи, создавшие дальневосточный вариант виджнянавады (дхармовых свойств школа, или фасян цзун).

Поздняя йогачара (логико-дискурсивное направление Дигнаги и Дхармакирти) отказалась от концепции сознания-сокровищницы, сохранив, однако, учение о «семенах» и энергии привычки.

См. литературу к статье «Йогачара».

СУТРЫ БУДДИЙСКИЕ. Само слово «сутра» означает нить, на которую нечто нанизывают (например, бусы или четки). Так в Индии назывались базовые тексты религиозно-философских школ, фиксировавшие учение основателя данной традиции. Однако если брахманистские сутры представляют собой чрезвычайно лаконичные афоризмы, фиксирующие в виде кратких и требующих непременного комментария формул суть того или иного учения, то буддийские сутры подчас представляют собой огромные сочинения наративного (повествовательного) характера с многочисленными описаниями, перечислениями и повторами (в качестве примера можно привести «Праджня-парамита сутру в пятьсот тысяч шлок» — самое объемистое из буддийских канонических сочинений, полный перевод которого на любой из европейских языков займет несколько солидных томов). Поскольку слово «сутра» является санскритизацией исходного палийского слова «сутта», в науке существует даже предположение, что эта санскритизация была ложной и что слово «сутта» соотносится с совсем иным санскритским словом — «сукта» («хорошо сказанное»). Это толкование учитывает и принципиальное жанровое отличие буддийских сутр от одноименных текстов брахманистской традиции.

Буддийские сутры рассматриваются в буддийской традиции как проповеди самого Будды. Махаянисты признают словом Будды как супы палийского Канона Тхеравады, так и санскритские сутры Махаяны, тхеравадины — только палийские супы. Большая часть буддийских сутр принадлежит традиции Махаяны.

За несколько столетий формирования Махаяны было создано огромное количество самых разнообразных сутр, отличавшихся друг от друга как по форме, типу, так и по содержанию. Более того, многие сутры прямо противоречили друг другу и часто одна сутра отрицала то, что провозглашала другая. Но Махаяна утверждала, что все сутры суть учение Будды, то есть в Махаяне не было тенденции сортировать сутры и отделять «подлинные» тексты от «апокрифических». Но именно поэтому возникла необходимость классифицировать тексты и объяснить противоречия между сутрами. Таким образом, в буддизме возникла проблема герменевтики, то есть истолкования текста. В результате буддийские герменевтики разделили все сутры на две группы: сутры «окончательного значения» (нитартха) и сутры, «требующие интерпретации» (нейартха). К первой группе были отнесены сутры, в которых Будда прямо, непосредственно и недвусмысленно провозглашает свое учение, ко второй — тексты, которые могут быть определены как «искусные средства» (упая); в них Будда проповедует Дхарму иносказательно, приспосабливаясь к уровню понимания незрелых людей, подверженных заблуждениям и находящихся под влиянием различных лжеучений. И те, и другие тексты были объявлены подлинными словами Будды, поношение даже текстов «нейартха» считалось грехом, однако ценность этих двух типов текстов все-таки признавалась различной.

Однако классификация сутр по принципу «нитартха-нейартха» отнюдь не решила всех проблем. По мере возникновения различных школ буддийской философии становилось ясно, что те сутры, которые объявлялись сутрами «окончательного значения» одной школой, другая школа признавала только лишь условно истинными, «требующими дополнительной интерпретации». Так, например, школа мадхьямика считала сутрами «окончательного значения» праджня-парамитские тексты, учившие о пустоте и бессущностности дхарм, тогда как сутры, провозглашавшие принцип «только лишь сознания», отвергались ею как «требующие дополнительной интерпретации». Напротив, школа йогачара именно эти последние тексты считала сутрами, выражающими высшее учение Будды, признавая за сутрами праджня-парамиты лишь относительную истинность.

Символическое изображение сутры

Впоследствии в рамках китайского (а позднее — и всего дальневосточного) буддизма появилась даже особая методика пань цзяо — «критики/классификации учений», в соответствии с которой каждая школа классифицировала различные буддийские школы по «степени» их истинности и близости к «подлинному» учению Будды (соответствовавшего, конечно, учению школы, осуществлявшей классификацию).

Интересно, что со временем в буддизме сформировалась даже так называемая «теория двух ночей», излагающаяся в некоторых сутрах. Согласно этой теории, от ночи пробуждения до ночи отхода в нирвану Будда вообще не произнес ни одного слова, но его сознание, подобное ясному зеркалу, отражало все проблемы, с которыми к нему приходили люди, и давало им безмолвный ответ, который они и вербализировали в виде разных сутр. Таким образом, доктрины всех сутр условны (конвенциональны) и имеют смысл лишь в контексте того «вопрошания», которое вызвало их к жизни.

Литература:

Дюмулен Г. История Дзэн-буддизма. Индия и Китай. Гл. 4. СПб., 1994;

Игнатович А. Н. Буддизм в Японии. Очерк ранней истории. Гл. 3. Разд. «Сутры». М., 1987;

Лепехов С. Ю. Идеи шуньявады в коротких сутрах Праджняпарамиты // Психологические аспекты буддизма. Новосибирск, 1991; Избранные сутры китайского буддизма / Пер. с кит. Д. В. Поповцева, К. Ю. Солонина, Е. А. Торчинова. СПб., 1999;

Торчинов Е. А. Введение в буддологию: Курс лекций. СПб., 2000;

Терентьев А. А. «Сутра сердца Праджня-парамиты» и ее место в истории буддийской философии // Буддизм: история и культура. М., 1989;

Торчинов Е. А. О психологических аспектах учения праджняпарамиты (на примере «Ваджраччхедика-праджняпа-рамита-сутры») // Психологические аспекты буддизма. Новосибирск, 1991;

Серебряный С. Д. «Лотосовая сутра» / Предисл. к первому русск. пер. М., 1998;

Сутра о бесчисленных значениях. Сутра о Цветке Лотоса Чудесной Дхармы. Сутра о Деяниях и Дхарме Бодхисаттвы Всеобъемлющая Мудрость / Пер. с кит. коммент. А. Н. Игнатовича. М., 1998;

Сутра сердца праджня-парамиты / Пер. с кит. Е А. Торчинова // Буддизм в переводах: Альманах. СПб., 1993. Вып. 2.

ТАТХАГАТАГАРБХИ ТЕОРИЯ(от: 1) Татхагата «Так Ушедший или Так Пришедший» — один из основных эпитетов Будды и 2) «Гарбха» — «зародыш», «эмбрион», «матка», «лоно», «утроба», «хорион») — одно из направлений религиозно-философской мысли буддизма Махаяны.

С одной стороны, гарбха понимается как зародыш состояния Будды в каждом живом существе: каждое живое существо, согласно Махаяне, потенциально наделено природой Будды или потенциально является Буддой. Этот тезис получил в традиции две достаточно отличающиеся друг от друга интерпретации. Согласно первой из них, гарбха должна пониматься сугубо метафорически, как некая возможность для каждого живого существа стать Буддой: в природе существ нет ничего, что могло бы помешать им стать Буддами. Не о какой сущности, или субстанции, которая могла бы называться «природой Будды», в данном случае речь не идет. Когда Будда в сутрах возвещал истину о том, что в каждом существе скрыт зародыш состояния Будды, он имел в виду лишь то, что каждое существо имеет возможность стать Буддой.