Джули — брэндо-зависимая девочка. Я могу купить ей в Уол-Марте пару джинсов за десять долларов, почикать их ножом и несколько раз проехаться по ним на машине, тогда они смотрелись бы как джинсы, которые она желала. И это сэкономило бы мне сто пятьдесят долларов. Но нет, на них непременно должен быть прилеплен брэндовый лейбл, иначе она станет изгоем, навечно сосланным в самый дальний угол школьной столовой! Угол для ботаников. По крайней мере, так она утверждала.

Мне хотелось объяснить Джули, что она личность и без дизайнерских шмоток, но это бесполезно. Если на ее одежде или обуви не видно логотипа Фон Датч или Джуси, Хард Тэйл или Пол Франк, Тру Релиджн или Найк, она отказывается в этих вещах появляться на публике.

Поэтому я только так могла себе позволить покупать абсолютно необходимую для нее брэндовую одежду и обувь — словно стервятник добычу, поджидая огромные распродажи, и резко кидаясь в магазины, едва они откроются. Именно это я и решила провернуть с Монком.

Пока я мучительно выбирала вещи, борясь за брюки, блузки, кроссовки и футболки с другими отчаявшимися, сидящими под каблуком своих чад мамашами, внимание Монка было приковано к бросовым блузкам, сгруппированным в зависимости от размера.

Такой вид группировки ему не по душе. Ему не нравилось, что вещи смешаны. Он разложил их по брэнду, цвету и узору, и только потом по размеру. Блузки, не соответствующие брэнду, цвету или дизайну, он откладывал в отдельную секцию (больше похожую на чистилище).

Я засмотрелась на Монка, когда чрезвычайно беременная женщина схватила прямо у меня из-под носа последнюю оставшуюся блузку размера Джули. Женщина выглядела, словно собиралась родить двойняшек, а может и четверняшек в любой момент.

— Это мое! — воскликнула я.

— Забавно слышать такое, леди, поскольку блузка у меня в руках, а не у Вас.

— Она лежала прямо передо мной, — упорствовала я.

— Весь стол был перед Вами, — усмехнулась она, — не значит же это, что все блузки на нем Ваши?

Ее сумочка соскочила с плеча и упала на пол. Когда она наклонилась поднять ее, у меня возникло сильное искушение пнуть ее под зад, но я сдержалась. Я помню, каково быть беременной. Гормоны могут превратить тебя в чудовище. Возможно, она была очень милой и добродушной до беременности.

Она ушла, и я увидела Монка, наблюдающего за ней. Судя по выражению лица, он тоже от нее остался не в восторге. Он снова вернулся к реорганизации прилавка, а я — к поиску подходящей дочери одежды.

В конечном итоге я выбрала жакет от Джуси, пару брюк от Фон Датч, пару футболок и кроссовки Пол Франк, что в целом обошлось значительно дешевле, чем любая вещь стоила по первоначальной цене.

Я так гордилась покупательской удалью, что на радостях пригласила Монка перекусить в кафешку Нордстрома. Особым великодушием это не пахло, так как я знала, что он закажет лишь бутылку воды Сьерра-Спрингс.

По дороге в кафе он чуть не столкнулся с катящим позади себя кислородный баллон стариком, выскочившим из-за колонны. Старичок хрипел, тоненькие трубочки шли от баллона к его носу. При ближнем рассмотрении он оказался не таким и старым, лет эдак шестидесяти. Его серые щеки ввалились, а глаза казались больными.

— Простите нас, — бросила я и поспешила дальше.

Но Монк не двигался. Он смотрел на человека, будто тот с другой планеты.

— Покурите по три пачки сигарет в день на протяжении тридцати лет, и у вас появится такой же, — прохрипел мужчина и постучал костяшкой пальца по баллону.

Монк поднял голову и прищурился. Я вернулась, потянула его за рукав и повела в кафе. Мы сели в баре перед плоским телевизором, по которому шли новости. Я заказала Монку воду, а себе кофе и клубничный пирог.

Я заметила беременную, сидевшую за столиком и жадно поглощающую кусок пирога. Судя по всему, она не купила ту блузку. Мне очень захотелось побежать обратно в отдел детской одежды, чтобы ее поискать.

А Монк по-прежнему смотрел на старика с кислородным баллоном, шедшего по проходу через отдел мужской одежды.

— Хватит пялиться, — одернула я. — Это невежливо.

— Я не пялюсь, — возразил Монк, — я наблюдаю.

— Не могли бы Вы делать это незаметно?

Монк улыбнулся.

— Это все равно что спросить змею, может ли она скользить.

Он взял меню, поднес его к лицу и заглянул через краешек на старика, потом на беременную женщину, затем на монахиню с чашечкой кофе, лениво поигрывающую крестом на шее. Пытаясь стать незаметнее, он наоборот привлекал к себе внимание. Теперь люди уставились на него.

Решив игнорировать его, я стала смотреть телевизор. Мэр Смитрович проводил пресс-конференцию у мэрии. Мне хотелось услышать новости о «синем гриппе», поэтому я попросила бармена прибавить звук, чтобы расслышать слова мэра.

— … именно поэтому я объявляю награду в двести пятьдесят тысяч долларов за любую информацию, которая поможет поймать Золотоворотского Душителя, — вещал мэр. — Пожалуйста, позвоните по номеру на экране, если имеете что сообщить.

Я вырвала у Монка меню из рук и указала на телевизор.

— Слушайте.

— Мы не можем позволить одному человеку терроризировать весь город, — продолжал мэр. — Особенно теперь, когда наша полиция забастовкой отказалась от ответственности перед гражданами.

Я записала номер телефона на салфетке. — Это может стать хорошим шансом для Вас, мистер Монк.

И для меня тоже. Если он получит награду в четверть миллиона, сможет неплохо повысить мне зарплату, избавив меня от необходимости бегать по распродажам для дочери.

— Я не имею права на вознаграждение, — заметил Монк. — Я уже занимаюсь этим делом. Я городской служащий.

— Вы были им. А теперь Вы частное лицо, желающее получить двести пятьдесят тысяч долларов за раскрытие убийств.

Но Монк меня не слушал. Он снова уставился на старика.

— Он все еще стоит.

— Ну и молодец, — отозвалась я. — Настоящий боец.

— Да он уже должен валяться на спине.

— Вы меня удивляете, мистер Монк. Где Ваше сострадание?

Монк соскользнул со стула и направился к старику. Я взяла свои пакеты и погналась за ним.

— Что ж, дедуля, Ваша джига оттанцована, — сказал он, блокируя дорогу пожилому человеку.

— Джига? — прохрипел старик.

— Вы попались, — Монк ткнул пальцем ему в лицо.

— Прочь с дороги! — старик оттолкнул его, но Монк подставил ногу перед колесами баллона, остановив его.

— Вам осталась единственная дорога — в тюрьму, — парировал Монк.

— Оставь меня в покое! — крикнул старик, рывком освобождая баллон.

Монк натянул рукава на ладони и крепко обнял баллон. Старик снова потянул, но Монк не отцепился.

— Перестань, старикашка, — не унимался Монк.

Я вскочила между ними и посмотрела на Монка. — Что Вы делаете?

— Он проходимец, — пояснил Монк. — Позови охрану.

Но мне не пришлось никого звать. Двое мускулистых парней с одинаковыми наушниками и в идентично неправильно сидящих на фигуре пиджаках возникли словно из ниоткуда. Один заговорил.

— Я Нед Уилтон из службы безопасности торгового центра. Что у вас за проблема?

Уилтон был афро-американцем военной выправки с косой саженью в плечах. Он выглядел как штангист, служащий агентом Секретной Службы.

— Разве не очевидно? — вскрикнул старик, задыхаясь. — Этот псих напал на меня!

— Он — звено в цепи магазинных воров, — спокойно заявил Монк.

Старик закашлял. Уилтон взглянул на него, потом снова на Монка.

— Вы видели, как этот человек совершил кражу?

— Нет, — ответил Монк. Челюстные мышцы Уилтона сжались. Мне подумалось, что он их тоже качает на специальном тренажере.

— Тогда с чего Вы взяли, что он магазинный вор?

— Да Вы взгляните на измеритель давления баллона, — пояснил Монк. — Он пуст.

Старик резко рухнул на пол и начал задыхаться, хватаясь за грудь. Второй охранник присел рядом. — Необходимо вызвать «скорую».

Уилтон кивнул, и парень заговорил по вытащенной из кармана рации.