Так было создано и руководство 1949 года — из людей, выдержавших все предыдущие чистки. Правда, большинство руководителей республики и областей Берия подобрал из своих сородичей — мингрельцев, но это и считалось гарантией стабильности руководящих кадров, а заодно и концом периодических чисток, от которых страдала главным образом грузинская интеллигенция. На все ответственные посты Берия поставил людей, которым абсолютно доверял: либо чекистов из своего окружения, либо своих личных друзей, о которых в Москве знали так же мало, как и в Грузии. Так были назначены не только секретари ЦК, но и все секретари обкомов, горкомов и райкомов Грузии.
Говорят, когда Берия представил очередной список секретарей ЦК (в состав ЦК Грузии на XIV съезде) на утверждение Оргбюро ЦК, Сталин иронически спросил: «Они что, все члены партии?» За иронией скрывался первый выговор Сталина Берия за все время его долголетней преданной службы. Берия хорошо знал Сталина и понял это как зловещий сигнал возможного ухудшения их взаимоотношений.
Дальнейшие события показывают, что Сталин в действиях Берия в Грузии увидел нелояльность к себе. Как всегда в таких случаях, он начал рыться в старых «личных делах» Берия (делая людей своими «соратниками» и «учениками», Сталин никогда не уничтожал дискредитирующие их данные в архивах ЦК). А там лежали не только те весьма интересные документы, о которых мы уже говорили, но и те, о которых рассказала Аллилуева:
«Он (Берия. — А.А.) завладел доверием отца и очень скоро пролез с его поддержкой в первые секретари ЦК Грузии. Старая закавказская большевичка О. Г. Шатуновская рассказывала мне, как потрясены были все партийцы Грузии этим назначением, как упорно возражал против этого Орджоникидзе… Шатуновская говорила мне, что роль Берия во время гражданской войны на Кавказе была двусмысленной… Он был прирожденный провокатор и, как разведчик, обслуживал то дашнаков, то красных, по мере того как власть переходила то к одним, то к другим. Шатуновская утверждает, что однажды нашими военными Берия был арестован — он попался на предательстве и сидел, ожидая кары, — и что была телеграмма от С. М. Кирова (командовавшего тогда операциями в Закавказье) с требованием расстрелять предателя. Этого не успели сделать, так как последовали опять военные действия и всем было не до этого маленького человечка. Но об этой телеграмме, о том, что она была, знали все закавказские старые большевики; знал о ней и сам Берия («Двадцать писем к другу», с. 130–131).
Однако на заседании ЦК при поддержке Маленкова и Хрущева список новых назначений, представленный Берия, был утвержден. Его же и командировали для оформления этих назначений на пленуме ЦК Грузии. Теперь Берия знает, что за любые казусы в Грузии он будет лично ответствен перед Сталиным, и принимает все меры, чтобы опять сделать Грузию «образцовой республикой» в глазах Сталина. (Это было безнадежно, если уж у Сталина появилось сомнение в «партийности» новых ставленников Берия.)
Берия, знавший все фибры души (или бездушия) Сталина, допустил еще одну непростительную для него психологическую оплошность: новое руководство Грузии начало раздувать культ Берия, тогда как культ для всех должен был быть один — Сталина.
XIV съезд Коммунистической партии Грузии (январь 1949 г.) проходит именно под знаком культа Берия. Во время этого съезда орган ЦК Грузии «Заря Востока» в двух номерах (от 27 и 29 января) считает нужным напомнить грузинскому народу, что у него не один, а два «отца»: Берия и Сталин. Но так как до Сталина далеко, а Берия лично или через своих учеников постоянно присутствует в Грузии, Да еще «заботится» о процветании Грузинской республики, то подхалимы явно перегибают палку, восхваляя Берия, и этим вредят ему самому.
Особенно это сказалось во время выборов в ЦК. Новое руководство выдвинуло в состав почетных членов ЦК кандидатуры Сталина и Берия, но во время тайных выборов «единогласно» прошел только Берия, а за Сталина многие голосовать воздержались. Получился скандал, и, чтобы выйти из положения, счетная комиссия съезда опубликовала лишь сообщение об избрании Сталина и Берия в члены ЦК, но без обычного слова «единогласно».
Эта неслыханная дерзость учеников Берия нашла свое демонстративное отражение даже на страницах «Правды» (30.1.49) в сообщениях о съездах партий Азербайджана и Грузии. В сообщении из Баку сказано: «Бурной овацией было встречено сообщение счетной комиссии о том, что членом ЦК КП(б) Азербайджана единогласно избран т. И. В. Сталин». Тут же рядом перепечатано и второе сообщение — из Тбилиси: «Овацию съезда вызвало сообщение комиссии о том, что членом ЦК КП(б) Грузии избран т. И. В. Сталин. Членом ЦК Грузии избран также т. Л. П. Берия». «Единогласно», раз его не было для Сталина, отсутствует и для Берия. Кто знал скрупулезность протоколистов из ЦК и догматиков из «Правды», тот вычитал из этих двух сообщений открытый выговор и Берия и Компартии Грузии.
Сталин, конечно, знал все это, но он был удивительно терпелив, внимательно регистрировал события, давая им идти своим ходом, иногда провоцируя их развитие в выгодном для себя и гибельном для потенциального противника направлении. Вопреки сложившемуся о нем суждению, Сталин давал своим сотрудникам возможность опровергнуть свое критическое мнение о них фактами. Заклинаниям он никаким не верил, наоборот, они даже вызывали в нем недоверие. Коэффициент его доверия к людям, даже самым близким, равнялся нулю, если в их действиях он не видел непосредственной выгоды для себя. Этой выгоды Сталин и не видел в действиях Берия в Грузии, а потому решил лично взяться за ее новую чистку. Он ее провел без Берия, ибо она была чисткой против Берия. Так возникло последнее «грузинское дело» Сталина.
Сталин знал, что для этой операции министр госбезопасности Абакумов не подходит. По рассказам Хрущева, Абакумов любой шаг и даже прямое распоряжение Сталина прежде всего согласовывал с Берия. Ясно, он мог бы выдать Берия все сталинские планы. Поэтому Сталин заменил его старым партаппаратчиком С. Д. Игнатьевым, которого и направил в Грузию с чрезвычайными полномочиями и целым эшелоном чекистов, чтобы арестовать всех друзей Берия в руководстве республики, ее областей и даже некоторых пограничных с Турцией районов.
По масштабу Грузии эта новая чистка в ноябре 1951 года превзошла даже «великую чистку» 1937–1938 годов. Были сняты и арестованы как «буржуазные националисты» 427 секретарей обкомов, горкомов и райкомов партии (эта цифра была названа в «Правде» от 30.1.53), арестован почти весь руководящий состав ЦК и правительства Грузии: секретари ЦК Барамия, Джибалидзе, Шадурия, Председатель Президиума Верховного Совета Гогуа, главный прокурор республики Жониа, министр юстиции Рапава, первый секретарь ЦК комсомола Зоделава. Из 11 членов бюро ЦК Грузии 7 было арестовано. Сам Чарквиани избег ареста тем, что вовремя изменил Берия и перешел на сторону тех, кому Сталин поручил провести чистку, — заменившего его на посту первого секретаря ЦК А. Мгеладзе и министра госбезопасности Грузии генерала Рухадзе.
По этому «делу» были арестованы не только грузинские личные друзья Берия, но и весь актив партии из Мингрелии, а поэтому и само «дело» называлось в партийных документах «мингрельским».
Массовые аресты были произведены также среди рядовых партийцев и беспартийных, особенно среди интеллигенции. Сколько из них погибло — неизвестно, но Хрущев говорил на XX съезде КПСС: «Тысячи невинных людей пали жертвой самодурства и беззакония».
Созванный почти через год после партийного переворота XV съезд партии (сентябрь 1952 г.) одобрил арест своего ЦК, признал работу всех горкомов, Аджарского обкома и Мингрельского райкома «неудовлетворительной». На этом съезде, в отличие от предыдущего, Берия не только не хвалили, но его имя вообще было табу.
В докладе А. Мгеладзе очень глухо говорилось о «серьезных ошибках, допущенных старым руководством», и о «буржуазном национализме» в творчестве грузинских писателей, но ни слова не было сказано, почему же за «ошибки» людей целыми группами арестовывают и без суда расстреливают.