- Ты ужасно выглядишь, - сокрушался охранник. – Бледный как стена.

- Нет, - возразил Кирилл. Он сопротивлялся усилиям охранника отвести его куда-то. – В спальный...

- Я отвезу тебя домой, успокойся, - охранник был настойчив.

Кирилл только и смог что пробурчать что-то невразумительное. Он ощупал свои карманы и в боковом почувствовал бугорок. Запустив руку, он вытащил оттуда электронный ключ, но без брелка. Охранник добродушно сообщил, что потерю брелка придется оплатить из зарплаты. Он довел Кирилла до машины и как можно аккуратнее уложил его на заднее сиденье.

Город спал. Ночь накрыла его сухим холодным одеялом. Ни ветерка, ни малейшего движения воздуха, не было ничего, что могло потревожить уснувшие районы. Гладь каналов отражала в своей темноте огни гранитных берегов. Затягивая в свою темную глубину свет, исходящий от фонарей, не выпуская обратно. Свет города тускнел. На город шел туман. Он шел медленно, не слышно. Проходя тихо между домами, арками, мостами, вдоль небольших каналов, захватывая власть над ночным городом, сжимая в своих крепких объятиях. Воздух остановился. Туман занял все улицы города. Он шел только ради того, чтобы прийти сюда – стать осадой. Липкая влажность проникала везде и всюду. Она пробиралась в каждую щель, заходили в каждый дом, через открытые окна и форточки. Невидимыми тисками туман сжимал город в крепкие объятия. Над плотным белым покровом возвышались лишь самые высокие здания. Но и они вскоре скрылись. Скоро туман поглотил все. Тяжелый влажный воздух всей своей тяжестью давил на город, будто изо всех сил стараясь раздавить его.

Наступило утро, и город увидел все то, что натворила ночь. От ночного тумана осталась лишь еле видимая дымка, паутиной опутавшая улицы города. На некоторых главных проспектах города и центральных улицах, на зданиях, дорогах и памятниках были огромные черные выбоины, напоминавшие царапины. В некоторых дворах их было особенно много, даже на деревьях, чьи изрубленные ветви валялись вокруг.  Разные по глубине царапины были везде. По всему городу работали выездные следственные бригады. Они пытались найти по горячим следам ночных вандалов, изуродовавших часть города за одну ночь. День предвещал быть напряженным.

Зданию Биологического исследовательского центра также досталось. Северная сторона пострадала особенно сильно. Один и тот же почерк. В некоторых местах прутья ограды были просто разорваны. Словно их порвали как какой-то волосок. Даже на площади попадались черные нити царапин, достигавших в длину до двух и более метров.

Кирилл проснулся в своей кровати. Мысли странным образом крутились в голове, пытаясь вспомнить каким образом, он оказался в своей квартире. Ведь он точно помнил, что хотел вернуться в БиоНИЦ и переночевать там. Чувствовал он себя свежо и бодренько. Никаких болевых ощущений, головокружений или других признаков недомогания. Словно и не происходило вчера ничего. Подойдя к зеркалу в ванной, Кирилл с удивлением обнаружил, что на его лице в довесок к отсутствующим болевым ощущениям нет единого намека на синяк. «Приснилось?», - засомневался Кирилл. Но картина мощного удара охранника клуба яркими красками стояла перед глазами. Кроме мыслей о невероятном везении в голове Кирилла ничего не возникло. Вернувшись в комнату, он обнаружил на тумбочке у кровати записку: «Зайдешь ко мне, драчун» и подпись – Петр. Кирилл улыбнулся. Вот как он попал в квартиру. Тот охранник, со знакомым голосом, был одним из немногочисленных друзей в его жизни и единственным в Химграде. Петр работал в институте уже пять лет, он был старше Кирилла на четыре года. Они познакомились в первый день работы Кирилла в исследовательском центре. На удивление сдружились они быстро. Кирилл много не разговаривал, а Петр лишнего не спрашивал, они общались лишь на объединяющие их темы – космос и хоккей. В институте их дороги пересекались редко, поэтому услуг по работе оказывать они друг другу не могли. Возможно, поэтому они до сих пор держат друг друга в списках друзей. Кирилл по сути своей ни о ком не думал и быстро растерял возникшую к нему симпатию окружающих, когда заявил о себе, как о единоличнике во всех сферах жизнедеятельности. Петр же редко кого просил о чем-либо. Заговорить даже о маленьком одолжении для него было весьма мучительно. Он либо добивался нужного сам, либо подолгу мучил себя, пытаясь найти слова для просьбы. Так они и общаются Петр и Кирилл – не спрашивая и не прося ничего у других, изредка помогая друг другу. Кирилл оделся и направился в лабораторию.

На площади перед БиоНИЦ было поставлено оцепление. Прямо на дороге был поднят изоляционный карантинный купол. Охранник, стоявший у входа на территорию исследовательского центра, потребовал удостоверение сотрудника. Кирилл смотрел на купол, пытаясь разглядеть, что там происходит. Но охранник одернул его, жестко приказав проходить дальше и не задерживаться. Кирилл подумал о времени и посмотрел на часы. Он как раз успевает зайти в кафетерий и взять что-нибудь поесть.

В лабораторию Кирилл пришел первым. В руке он держал пакет с завтраком. Не теряя времени, Кирилл приступил к поеданию утреннего рациона, состоящего из: большого стакана кофе, двух сдобных булочек и сочного бутерброда. Через полчаса влетел Данилевский. От неожиданности Кирилл чуть не подавился. Данилевский был мрачен как осенняя туча. Он, молча, прошел к своему месту, взял какие-то бумаги и вышел.

В течение часа Данилевский не появлялся. Без точных указаний Кирилл решил не соваться в дальнюю лабораторию. Он занялся приготовлением инструментов и реагентов. Работа не пыльная, даже нудная. Механические руки помощники справились бы с ней за несколько минут. Но Кириллу нужно было убить время. Когда пришел профессор он не увидел. Лишь когда Данилевский вошел к нему во вторую лабораторию он дернулся от испуга.

За прошедший час настроение Данилевского не улучшилось. Он словно затаившаяся буря, полная избыточной энергии. Не сказав ни слова профессор прошел мимо Кирилла во вторую кабину, ведущую в дальнюю лабораторию. Кирилл посмотрел ему вслед. Без защитного костюма в третью лабораторию заходить нельзя было. Войдя в первую лабораторию, Данилевский направился к пульту управления. Как ни хотел Кирилл знать, чем он там занимается, шансов узнать было мало. Войти и посмотреть означало бы верную отставку с должности помощника профессора. А взять и прямо спросить профессора элементарно не хватало смелости. Да и, в конце концов, у каждого своя работа. Не успел Кирилл закончить рассуждения, как из кабины вышел Данилевский. Кирилл решил не оглядываться.

- Что ты делал в лаборатории так поздно? – тихий тяжелый голос профессора в ту же секунду положил Кирилла на лопатки.

Он обернулся.

- Ты не ночевал в спальном блоке, значит, ты весь вечер провел в лаборатории. Чем ты так поздно здесь занимался? – Данилевский бескомпромиссно смотрел на подчиненного.

Кирилл вжал голову в плечи.

- Я… хотел… - Кирилл рылся в голове в поисках спасительного ответа. -  Просто, я подумал, что… чтобы не терять день. Вы же ушли…

Данилевский смотрел на Кирилла так, будто читал все его мысли. Смотрел на них и знал, что каждое сказанное им слово будет ложью.

- Вот я и решил, - продолжал тихо оправдываться Кирилл, - что сам поработаю над вирусом. И… задержался…

- И что же ты делал? – Данилевский как стена – огромный и непробиваемый.

- Делал? Унции выводил…

- Где результаты? – перебил профессор.

- Что? – Кирилл почувствовал, что его зажимают.

- Где унции? Выводы, результаты? – Данилевский чувствовал ложь в каждом неуверенном слове Кирилла.  – Если ты работал, как говоришь, то где результаты? Должны быть какие-то результаты. Сейчас ты приготовил лишь инструменты, а где же реагенты, о которых ты мне только что сказал, где унции вируса, над которым ты работал?

Кирилл дотронулся рукой до левого предплечья, куда вколол капсулу. И душа его ушла в пятки. Колющей волной по телу пробежал холод.